Тысячелетия, погребенные пустыней

Многочисленные находки на Кой-Крылган-кале по-новому освещают культуру классической хорезмской античности. Мы уже говорили о великолепной красно-ангобированной керамике кангюйского времени. Среди керамических изделий большая группа предметов, которые можно рассматривать как произведения искусства. Это рельефные изображения на стенках сосудов, маленькие скульптуры из обожженной глины и оссуарии — керамические погребальные сосуды с крупными скульптурными изображениями на стенках сосудов, маленьие скульптуры из обожженной глины и оссурии — керамические погребальные сосуды с крупными скульптурными изображениями на них.

Большие вьючные фляги с одним уплощенным боком — одна из характерных форм кангюйской посуды. Часто они художественно отделаны. Очень красив орнамент на одном из этих сосудов. Но всего интереснее фляги с изображениями. На одной рельефом изображена женщина с ребенком, на другой — всадник с копьем наперевес в скифском головном уборе — островерхом колпаке, на третьей — голова человека в высоком шлеме в виде птичьей головы. А на одном рельефе изображен бородатый человек с виноградной гроздью в руке и флягой описываемого типа на лямке за спиной.

Еще интересней терракотовые статуэтки — их найдено здесь много десятков. Некоторые из них однотипны, например изображение женщины в длинной одежде, с левой рукой, опущенной вниз, и правой, прижатой к груди. Такие статуэтки находили в Хорезме и раньше. Новым типом статуэток, неизвестным до раскопок Кой-Крылган-калы, было изображение женщины с чашей для вина в одной руке и амфорой — в другой. Мужских фигурок мало, зато очень много коней. Особенно заинтриговала археологов маленькая статуэтка обезьяны с детенышем. Сделанная с очень хорошим знанием натуры, она отличалась от других статуэток глиняным тестом, из которого была изготовлена. Ясно было, что это вещь не хорезмийская, привозная, а так как по некоторым особенностям стиля она была очень близка к произведениям искусства древней Индии, то определилась и родина ее.

В одном из помещений кольца, в верхнем горизонте, были найдены остатки многокрасочной стенной росписи. Сюжет ее остался неизвестным; на сохранившихся обломках можно рассмотреть лишь два человеческих изображения. Один из изображенных, несомненно, воин, лучник. В кисти вытянутой вперед левой руки зажат подготовленный к стрельбе лук. Это древнейший образец хорезмийской монументальной живописи.

Обнаруженные на Кой-Крылган-кале надписи тоже являются пока самыми ранними памятниками древне-хорезмийской письменности. При раскопках не найдено архива, но во множестве обнаружены обломки сосудов с процарапанными до или после обжига знаками — буквами древнего арамейского письма. В ряде случаев из сочетаний их составлены слова. Пока удалось прочитать только некоторые из них. На большом сосуде для хранения зерна или вина вырезано слово, читающееся АСПАБАРАК, что значит «едущий на коне», «сидящий на коне», «всадник». С. П. Толстов, прочитавший его, считает, что это имя собственное.

Были найдены и другие интересные предметы — бытовые и хозяйственные, украшения из различных металлов, камня и кости.

Еще в процессе работ, когда было раскопано центральное здание, стало ясно, что Кой-Крылган-кала — это не дворец и не крепость. Если помещения нижнего кольца и можно было принять за обычную, городского типа застройку, то центральное здание на дворец правителей не было похоже. Оно было не очень удобным для жилья, к тому же половина его была с самого начала наглухо закрыта. Возникло предположение, что Кой-Крылган-кала — постройка культового, религиозного назначения. Это придало раскопкам особый интерес — памятника подобного рода и таких размеров раскапывать в Хорезме еще не приходилось. Постепенно накапливались новые данные в пользу этого предположения. В отчете о раскопках 1955–1956 гг. С. П. Толстов впервые написал о Кой-Крылган-кале: «…в развалинах, известных под именем Кой-Крылган-калы надо видеть, по всей вероятности, остатки какого-то памятника погребального культа, возможно, вместе с тем связанного с астральным культом и, может быть, являвшегося местом астрономических наблюдений. Видимо, центральная башня была большим погребальным зданием, чем-то вроде погребального кургана, связанного с обрядом трупосожжения».

Прежде чем археологи пришли к такому выводу, пришлось не только изучить и обдумать все особенности архитектуры и планировки памятника, проанализировать многие сотни находок, но и сравнить эти материалы с тем, что было уже известно. Ведь это предположение, возникшее из каких-то особенностей сооружения, в свою очередь должно было объяснить многое до сих пор в нем непонятное. С. П. Толстову и сотруднику экспедиции археологу Ю. А. Рапопорту, занимающемуся изучением религиозных верований древних хорезмийцев, пришлось в своих исследованиях выйти не только за пределы Хорезма, но и Средней Азии. Данные древних письменных документов, материалы раскопок во многих других районах, наконец, исследования по вопросам древней религии были привлечены, чтобы понять Кой-Крылган-калу.

Давно было известно, что религиозные представления древних оседлых земледельцев и скотоводов Средней Азии этого времени связаны в основном с зороастризмом. Об этой религии мы знаем, главным образом, по священной книге зороастрийцев — Авесте, дошедшей до нас, правда, только в рукописях, относящихся уже к XIII–XIV вв. По мнению большинства современных ученых, Авеста в своем первоначальном виде сложилась в VII–VI вв. до н. э., однако некоторые ее части относятся к значительно более раннему времени. Процесс возникновения зороастрийской религии был очень длительным и сложным и сейчас еще не прослежен во всех деталях. До времени, когда, согласно преданию, легендарный пророк Заратуштра (по-гречески Зороастр, отсюда зороастризм) начал проповедывать свое религиозное учение, у народов Средней Азии существовало множество племенных культов, связанных с почитанием сил и стихий природы, различных священных животных. На их месте зороастрийская религия попыталась установить культ единого верховного божества — олицетворения добра, света и созидания, творца мира Ахурамазды (Ормузда). Согласно учению Заратуштры, в мире происходит вечная борьба двух сил, двух начал: доброго, Ахурамазды, и злого, Ангроманью (Аримана).

Однако старые религиозные традиции оказались очень живучими, и многие из божеств древних мифов и верований постепенно были включены в систему зороастрийской религии. Одним из таких древних культов был культ поклонения огню. Зороастрийцев часто называют огнепоклонниками; божеству огня приносились жертвы, в честь его возводились храмы. В Хорезме, при раскопках крепости Джанбас-кала, обнаружено одно из древнейших сооружений подобного рода — так называемый «дом огня» — общинное святилище огня. В центре раскопанного здесь помещения, на овальном возвышении, по-видимому, на каком-то металлическом жертвеннике горел неугасимый священный огонь. Когда в помещении накапливалось много золы — а выбрасывать ее не разрешалось — ее разравнивали на полу, а сверху намазывали новый пол. Рядом имелось помещение для общественных собраний и коллективных трапез.

Не меньшее место занимала в Авесте и другая священная стихия — водная. Это, несомненно, объяснялось особенностями земледельческого хозяйства, невозможного в условиях Средней Азии без искусственного орошения. Особо почиталась богиня земли, воды и плодородия Ардвисура Анахита. Культ Анахиты зародился еще в эпоху родового строя; впоследствии эта богиня вошла в авестийский пантеон. Образ Анахиты — один из самых распространенных в древнем искусстве народов Средней Азии. Среди глиняных статуэток, найденных на Кой-Крылган-кале, на других хорезмских памятниках и в других областях Средней Азии, наибольшую группу составляют как раз изображения этой богини. Анахита — это женщина в пышном платье, с левой опущенной рукой и правой, лежащей на груди [7].