В логове снежного барса

- Я не одна, - ответили Нурджамал. - Вместе со мной были две пожилые женщины. Жили в юрте при табуне кобылиц Темирбая. Меня послали в лес за хворостом. Когда шла обратно, поднялась буря, ветер подхватил меня и проволочил до самой опушки. Я никогда такого не видела и сильно испугалась...

- Меня тоже унесло ветром. И конь где-то потерялся, - сказал Жанторо. Давай поищем коня и посмотрим, что стало с вашим становьем.

Они вышли к месту, где буря разлучила Жанторо с конем, - никаких следов. И на свист не откликнулся его Чыныгы. Делать нечего, пошли к становью. Там, где стояла юрта, остались лишь кое-какие пожитки. Вокруг пусто - ни женщин, ни табуна.

Долгие поиски ничего не дали, а солнце уже уходило за горы. Воздух посвежел, не до конца просохшая одежда холодила тело. Идти на ночь глядя опасно и далеко. Путь в горах совсем не тот, что на равнине. Оставалось одно заночевать на опушке леса.

Ливень так промочил деревья и почву, что разжечь костер оказалось совсем не простым делом. Но все же удалось набрать в дуплах пучок сухого моха, несколько лоскутьев коры и охапку успевшего немного подсохнуть сушняка. Жанторо ударил огнивом раз, другой... тонкий дымок свил колечки над мохом, блеснул язычок пламени. От моха загорелись кора и мелкие веточки. Чарующий танец пламени прорезал черноту ночи.

Дров хватило не надолго. Костер выгорел, снова стало темно и холодно.

Еще до конца не улегшееся смятение в душе Нурджамал породило новых демонов страха. Дрожа от холода, вглядываясь в мрачную, таинственную темноту ночного леса, не в силах совладать с собой, она потерянно искала защиты и все плотнее приникала к мужскому плечу. Каждый звук в лесу заставлял ее вздрагивать. Жанторо снял свой бешмант, укутал девушку с головы до ног и уложил на подстилку из хвойных лап, сам лег вплотную, подложив одну руку под ее голову, а другой охватил сверху.

Согревшись и успокоившись, Нурджамал затихла и вскоре уснула. А Жанторо горел как в огне. Его рука, устав ждать, скользнула под башмант, потом под платье - к груди спящей...

Став зрелым мужчиной, Жанторо не познал еще ни одной женщины, могучий зов плоти будоражил кровь, мучил по ночам неясными, странными сновидениями и жгучим томлением.

Под утро он забылся в чутком полусне и как только очнулся, первое, что увидел в сером свете утра, было лицо спящей Нурджамал. Снова накатила неудержимая волна страсти, и он стал исступленно целовать ее в губы. Нурджамал, проснувшись, не испугалась, постепенно все больше уступала его смелеющим ласкам.

....На краткий миг пришло опустошение, за ним блаженная усталость и неизведанная радость. Нурджамал стыдливо прятала глаза, а он гладил ее, снова возбуждаясь.

Картину этого утра с острым, пряным запахом хвои и влажной земли Жанторо сохранит в памяти до конца своих дней как самое прекрасное мгновение жизни.

Природа, словно извиняясь за устроенный бурей дебош, подарила светлое теплое утро. Живительный, хрустальный воздух гор бодрил и удваивал силы.

Продолжать поиски больше не имело смысла, и Жанторо пешком повел Нурджамал к своей избушке. Тропа огибала склоны гор, петляла среди кустов барбариса и обрывалась на берегах каменистых речек. Жанторо знал эти места и уверенно держал направление. За одним из поворотов слух уловил знакомое ржание. Жанторо ответил призывным свистом. Ржание повторилось - заливистое, радостное. Чыныгы!. Это он , его голос - нашелся!

Конь был весь в царапинах и бурых пятнах засохшей крови. Видно, и его крепко потрепала буря. Жанторо прижался лицом к шее Чыныгы, а тот тихо, басовито заржал и в знак удовольствия закивал головой вверх-вниз, вверх-вниз.

Минуло пять дней. В жаркий полдень к избушке прискакали всадники, стали полукругом, один, видимо старший, спешился и постучал в дверь. Жанторо оказался дома и вышел на стук.

- Салоом алейкум ! - приветствовал гость.

- Алейкум ассалом! - отозвался хозяин. - Заходите в дом.

- Спасибо, но мы не в гости к тебе приехали, Жанторо. Наш хозяин Темирбай очень сердит на Нурджамал за пропажу своих кобылиц на пастбище и приказал доставить ее к нему. Двух бездельниц, с которыми доила кобылиц Нурджамал, хозяин уже наказал. Теперь очередь за девчонкой, а она по слухам у тебя скрывается. На временном пользовании так сказать, хе-хе...

Глаза Жанторо гневно сверкнули.

- Попридержи язык, байский лизоблюд, не то я укорочу тебе его!

- А это ты видел? - поднял руку с камчой начальник байской стражи. - Не отдашь по-хорошему, возьмем силой.

Еле сдерживаясь, Жанторо все же попытался урезонить непрошеных гостей.

- Разве Темирбай не знает, что была буря, от которой разбежались лошади? Разве женщины могли справиться с обезумевшим табуном, когда их самих унесло ветром? И зачем нужна ему Нурджамал?

- Слишком много вопросов задаешь ты нам, Жанторо. Лучше спроси у самого Темирбая, может он и послушает тебя. Только вряд ли . А что касается Нурджамал, то слышали мы, будто хозяин хочет отдать ее в наложницы, чтобы покрыть убытки от пропажи лошадей, - нагло осклабился все тот же начальник.

Терпение Жанторо окончательно иссякло.

- Передайте Темирбаю, что этому не бывать. И еще скажите: Нурджамал - моя жена.

Всадники переглянулись, смешок пробежал по лицам.

- А где твой калым, Жанторо? Думаешь, нашел жену под кустом - и ладно? под дружный хохот крикнул одни из них.

При этих словах дверь открылась, показалась Нурджамал с ружьем в руках. Жанторо перехватил двухстволку и навел на предводителя. Черные дырки стволов уперлись прямо в его толстое лицо, он отпрянул в испуге и попятился к своим приспешникам.

- Вы, байские псы, наверное, слышали, как я стреляю, - сказал Жанторо. Не ищите смерти, уезжайте с миром!

Вся свора с места взяла в галоп. Жанторо для острастки хотел пальнуть в воздух, но оба курка издали лишь сухие щелчки. Патронов в стволах не оказалось, жена охотника еще не умела заряжать ружье.

- Нет, так этого оставить нельзя, - сказал Иван, когда узнал о наезде байских слуг. - Темирбай найдет способ отомстить тебе. Самое время мне вмешаться в это дело.

Слишком много людей были обязаны Доктурбеку своим благополучием. В том числе Темирбай. Не уважить просьбу Доктурбека, значило навредить себе. У Темирбая хоть и много скота, но ни одной головы он терять не хочет. И потому, когда прибыл к нему Доктурбек с разговором, малость поартачился, а потом все же по здравому размышлению согласился не трогать девчонку и не мстить Жанторо. Да и то ведь сказать, слава о барсолове по всем аилам гремит, и кто знает, чем может обернуться стычка с ним. К тому же, говорят, стрелок он меткий.

Пришлось Темирбаю отпустить с миром и мать Нурджамал, которая была его дальней родственницей, рано потерявшей мужа и обедневшей до крайности. Когда стало совсем невмоготу, мать и дочь пошли на поклон к Темирбаю. Он принял их, объявив, что берет из жалости, исключительно по доброте своей, а на самом деле уготовил обоим тяжкую батрацкую долю. Таких бесправных, бессловесных беднячек было немало у него. Женщины выполняли всю работу по дому: запасали на зиму кизяк и дрова, готовили пищу, стирали, занимались вышивкой, катали войлок, делали ковры, пасли и доили коров, кобылиц, приготовляли кумыс и бузу...

Уладив миром спор с могущественным Темирбаем, Иван подумал, что было бы не худо чем-нибудь отметить это событие. А не сбегать ли вместе с Жанторо на охоту - давно ведь не были? Может попробовать на побережье, где по слухам фазанов как кур в курятнике? В тех местах они еще ни разу не были, любопытно бы сравнить, где лучше - в горах или возле воды. А потом можно завернуть к рыбакам, отведать знаменитой конобеевской ухи. Сам-то Иван обедал ею несколько раз, когда гостил у братьев Конобеевых по ветеринарным делам. Определенно вкуснее ничего не едал.

Жанторо с идеей согласился. Через два дня, оставив дома жену с матерью, которая, уйдя от Темирбая, поселилась в доме зятя, он напрямик через горы спустился к Теплоключенке, где и встретился с Иваном, тоже сократившим путь по бездорожью в предгорьях.