Русский народ и государство
Русский народ и государство читать книгу онлайн
Сборник работ одного из основоположников евразийства впервые издан в России. Николай Николаевич Алексеев был историком, философом и правоведом. Он единственный разработал законченную теорию будущего евразийского государства. В книгу «Русский народ и государство» вошел и главный труд Алексеева «Современное положение науки о государстве». Ученый исходил из предположения, что Россия — это ни Восток, ни Запад, а находящаяся между ними Евразия. Гарантийное государство, обеспечивающее основные права своих граждан, должно строиться на духовно-нравственном самоограничении верховных органов, «которые никто не может принудить и которые могут принуждать только сами себя». Мысль о построении в России демократического государства, где народ имеет реальный механизм для воздействия на верховную власть и ее смены, Алексеев отвергал. Он полемизировал с западниками, наиболее ранний из которых — русский морской агент в Англии во времена Петра I Федор Салтыков утверждал, что в России «должно быть все, как в Англии сделано». Алексеев же «как в Англии» не хотел, считая Россию «совершенно особым географическим, экономическим и культурным целым». В предлагаемой Алексеевым модели государственного устройства главное заключается в правде взаимного служения народа — государству, а государства — народу. Концепцию «естественного права», «правового государства» и «прав человека» он считал отражающей лишь одну из линий развития, когда права, первоначально присущие лишь верхушке общества, постепенно распространяются на всех его членов. Альтернативный путь Алексеев видел в постановке на первое место не прав, а обязанностей. Такое государство называется «тягловым государством».
Вряд ли теория «тяглового государства» найдет сегодня много сторонников в России, где народу на протяжении нескольких столетий довелось изведать все прелести государственного тягла. Однако работы Алексеева не стоит отвергать как ретроградные и давно потерявшие свою актуальность. Очень многое в них сохраняет свое значение и сегодня. Например, критическое изложение основ западной демократии. Алексеев подчеркивал, что «ясно выраженное меньшинство было представителем культурных тенденций государства в мировой истории, а среди этого меньшинства еще более узкий слой фактически руководил государством (управляющая группа)». Здесь мы имеем дело с одной из наиболее ранних (вторая половина 20-х годов) теорий политической элиты. А вот интересное суждение о том, что «ведущим слоем в демократии сначала была буржуазия, потом с ней стал конкурировать пролетариат. Современная демократия и есть временный компромисс этих борющихся классов. Неофициально управляющей группой в демократии оказались партийные вожаки и партийные комитеты… Официальными выразителями этой олигархии являются государственные органы…» Алексеев признавал классовую теорию государства, но сводил ее не к экономическим, а к психологическим причинам: «Дело здесь не в простом физическом преобладании, а в способности имущих властвовать над душами неимущих… Психическая мощь есть господство над душами людей, и к этой мощи сводится в конце концов властвование правящих классов над большинством». Одним из первых Алексеев указал и на роль пропаганды и манипулирования общественным мнением в функционировании государственного механизма, отметив, что эта роль коренится в человеческой психике: «Властные отношения по природе своей иррациональны, в них присутствует элемент гипнотический, им не чужды состояния магической очарованности, особого поклонения и восторга. История культуры показывает, что властителями первобытных народов являются жрецы, шаманы, колдуны и маги. В современности бывают случаи обращения к приемам, использующим технику массового внушения и пропаганды. Несомненным преимуществом властных отношений является то, что они основаны на очень первичных и элементарных сторонах человеческой психики, потому обладают значительной социально-организационной силой. Недостаток их в опасности чисто личного режима и связанного с ним произвола». Фактически мыслитель предостерегал человечество против подчинения харизматическим вождям. Избавиться от личной диктатуры в будущем гарантийном государстве Алексеев надеялся за счет привлечения к управлению специалистов, обладающих техническими знаниями в административной сфере. Как и все евразийцы, Алексеев ставил явно утопическую цель. Однако в точности анализа политических структур и связанных с этим прогнозов ему не откажешь. И его книга вполне может служить дополнительным пособием для учителей при преподавании основ государства и права и граждановедения (хотя последнее название мне очень не нравится).
Борис СОКОЛОВ
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
В настоящее время «затоптана» истинная жизнь. "Свет связан попами, дьяками, князьями, несправедливыми судами". Власти, совершающие беззакония, беззаконны сами. Делающие же свое дело справедливо и честно пускай делают, "лишь бы не мешали жить людям". Единственно истинное отношение к политической власти — это полное безразличие: пускай она существует для грешного мира, если она ему не вредит, для праведных же людей власть просто не нужна.
Доктрину эту духоборы развивают в виде вопросов и ответов, как в катехизисе. [101]
"Какому вы царю служите?" — гласит вопрос. И ответ на него: "Царь есть Бог наш, который содеял спасение прежде веку, посереди земли… Такому же царю главы наши преклоняются, а земному царю-только мзды века сего".
— "Что есть белый царь?" — "Белый царь Иисус, а сын у него Назарянин. Он же Отца своего закон не разорил, а наипаче всей жизнью обновил". "Почему вы императору служить не желаете?" — "Я исполнял бы волю императора, да он поучает людей убивать, а моя душа того не желает". "Почему вы правительству не повинуетесь?" — "Я христианин, познал истину и исповедую закон Господа моего, Иисуса Христа, и не могу этого делать не потому, что мне этого не хочется, а потому, что этого не хочет Бог. Кто послал меня в эту жизнь и дал мне несомненный закон для руководства в этой жизни — ему я и подчиняюсь и не могу выполнять ваши прихоти и не буду делать". — "Храм у вас есть?".
— "Тело наше — Храм Божий. Душа наша — образ Божий". — "Почему вы в нашу церковь не ходите?" — "Лучше мне не явственно видеть единым оком, не ежели в отделку быть слепым… Ходим в истинную церковь и становим свечи неугасимые; свечи горят в храмине, а святая молитва в разуме". — "Какому вы кресту веруете?". — "Вольному убожеству". — "Какой крест духоборческий?" — "Вольная нищета и убожество".
Изучение политических воззрений русского народа, имеет не только теоретический, но и практической интерес. В воззрениях этих мы знакомимся с тем «примитивом», который глубоко жил в русских народных массах и бессознательно определял политические судьбы России. Действенная сила «примитива» этого обнаружилась в 1917 году — в момент полного разрушения старого государственного порядка.
Тогда внезапно стало ясным, что у империи не только нет защитников, но она даже возбуждает прямую ненависть. Оттого-то с такой легкостью рушился императорский коллос, треснул его гранит, расплавилась сталь и обратилось в пыль железо. Русская интеллигенция пыталась построить на развалинах империи новое, демократическое здание в европейском стиле, но широкие народные массы оказались равнодушными к этому предприятию. И понятно: западная демократия выросла из глубины религиозных эмоций, воспитанных реформацией; у нас же этих процессов не было, народ наш по другому верил и воспитал в своей душе другое понятие о политической правде. Тогда русский политический «примитив» показал свою действенную силу. Что произошло на самом деле в 1917 году?
Возобладали:
1) идея вольницы; 2) идея диктатуры; 3) идея социального устроения на земле на началах коммунизма. Возобладало то, что содержалось в идеологии казачества, в идеологии Пересветова, царя Ивана и опричнины, в идеологии сектантского земного рая, построенного на началах рационалистических. Принесенный к нам западный марксизм нашел широкое распространение только потому, что он соответствовал глубоким народным настроениям. Марксистский талмудизм остался привилегией нового правящего класса, народ от него стоит далеко и своеобразно переживает в марксизме только то, что соответствует «примитиву».
Большевизм привился не потому, что в нем открыта была новая, марксистская правда, но главным образом вследствие старой правды, в большевизме ощущаемой.
Однако большевизм принес нечто свое и новое. Если бы Пугачев в 1773 году разбил империю, его социально-политическое бессилие обнаружилось бы в несколько дней. Ибо ни в его социальных мероприятиях ("воровство", "черный передел"), ни в его политической программе ("самозванство") не было ничего практически действенного. Большевики, осуществившие дело Пугачева в 1917 году, «воровство» превратили в коммунистическую систему и на место казацкого царя поставили советский строй. Что касается до этого последнего, то сила его обнаружилась главным образом в том, что он на место непосредственной казацкой демократии поставил своеобразно построенное народное государство, опирающееся на сочетание диктатуры с народным представительством. Диктатура, как мы видели, была идеей старой, представительство — элементом совершенно новым. Русский народ идеи представительства не понимал, она не привита была ему религией, как в странах, переживших реформацию, где она родилась из церковного устройства реформированной религиозной общины. Русскому народу в широких массах она была привита не Государственной думой, но «советами».
Современный момент русской истории, конечно, является переходным. Рано или поздно, теми или другими путями коммунистическая партия потеряет власть.
Но кто хочет предугадать те прочные формы, которые, наконец, может быть, после еще некоторых потрясений и ложных шагов (да избавит от них Бог Россию), привьются в нашем государстве, тот всегда должен считаться с «примитивом».
Возобладавшие в 1917 году идеи демократии, диктатуры и социальной справедливости как-то должны остаться и стать основами будущего периода русской истории.
Но они должны быть исправлены и преображены. Должны быть освобождены от материализма и преображены в смысле религиозном. Производя это исправление опять-таки в духе «примитива», нам остается выбор между иосифлянской монархией и идеалом правового государства в духе Нила Сорского. Установления московской монархии ушли в вечность, в целом своем они уже не возвратимы. Будущее принадлежит православному правовому государству, которое сумеет сочетать твердую власть (начало диктатуры) с народоправством (начало вольницы) и со служением социальной правде.
