Решающий момент Ржевской битвы

Наступление на Вязьму 1-го гвардейского кавалерийского корпуса и 33-й армии. 2-10 февраля 1942 г.

1-й гвардейский кавалерийский корпус опоздал со штурмом Вязьмы всего на несколько дней — с востока уже успели подойти к городу 5-я и 11-я танковые дивизии противника. И 2-я гвардейская, и 75-я кавалерийские дивизии, а также два лыжбата, в лобовую пытавшиеся штурмовать город с южного направления, были встречены нарастающим сопротивлением немецких мотополков. Молниеносного удара иглой во вражеское сердце не получилось — немцы цеплялись за каждый населенный пункт или перекресток дорог, отступая только в случае крайней невыгодности ситуации. К обороне подключились танки 31-го танкового полка 5-й танковой дивизии. В распоряжении Белова (впрочем, как и Ефремова с Гориным) для прикрытия пехоты от немецкой бронетехники не было ни одного танка, орудий противотанковой обороны также не хватало. У советских противотанкистов не всегда получалось подтянуть свои «сорокапятки» на дистанцию эффективного противотанкового огня, пехотные противотанковые ружья также мало чем помогали на больших расстояниях против средних танков противника. Экипажи вражеских боевых машин чувствовали себя вольготно в бою по сложившимся правилам: в обороне они располагали танки на открытом месте с максимальной дистанцией прямой видимости и при появлении атакующих в секторе обстрела накрывали их орудийно-пулеметным огнем с дистанции, на которой пули ПТРов и бронебойные снаряды «сорокапяток» только громко стучали по танковой броне, высекая искры и отскакивая от нее. А если в ходе неожиданной контратаки пара-тройка Pz III врывалась в порядки кавалеристов, бой превращался в одностороннее уничтожение, и лучшим выходом для наших бойцов было отойти с поля боя и оторваться от противника как можно дальше либо отступить к позициям артиллеристов, прикрывшись их огнем, так как противотанковые мины и бутылки с горючей смесью, с помощью которых можно было пытаться повредить в ближнем бою немецкий танк, были в начале февраля под Вязьмой острейшим дефицитом. Именно об этой первой и не запланированной для советской стороны встрече кавкорпуса с немецкой танковой дивизией начальник немецкого Генерального штаба Сухопутных войск, не без излишнего самодовольства, напишет 2 февраля: «…5-я танковая дивизия уничтожает группы противника, просочившиеся в наш тыл. Эти бои за линией фронта носят комически уродливый характер и показывают, что война, как таковая, начинает вырождаться в драку, далекую от всех известных форм ведения войны…»Ну, по поводу «уничтожает» господин Гальдер изрядно переборщил: 5-я танковая дивизия вермахта и 1-й гвардейский кавалерийский корпус РККА будут уничтожать друг друга вплоть до июня, пока основные силы десантников и кавалеристов не прорвутся из сжимающегося кольца окружения, однако это уже не вписывается во временные рамки нашего повествования. К слову сказать, П.А. Белов в своем дневнике менее эмоционально и трагично запишет о боевых действиях к юго-востоку от Вязьмы 2 февраля и никакой трагедии или уничтожения своих войск уже не отметит, как и не было его в реальности. А были бои с потерями с обеих сторон, результатом которых стало парирование немцами первой попытки захвата города, и не более того.

Обратим внимание на вооружение наших кавалерийских дивизий, завязших в невыгодных для них позиционных боях на ближних подступах к Вязьме. Как мы уже упоминали выше, подтянуть тяжелую корпусную и дивизионную артиллерию к Вязьме беловцам было не суждено.

Однако еще в ходе марша к стенам города кавалеристы стали встречать не только «окруженцев» осени 41-го, но и их брошенное тяжелое вооружение, часть которого оказалась исправной или требовала минимального ремонта. К сожалению, боеприпасы, пролежавшие под открытым небом четыре месяца, были в не самом лучшем состоянии: отсырев под осенними дождями и попав после под морозы, многие боеприпасы (особенно это касалось артиллерийских гильз, пороха для гаубиц с раздельным заряжанием, негерметичных вышибных зарядов минометных мин, 76,2-мм снарядов для полковых орудий) серьезно испорчены. Но все же это было оружие, которое кавалеристы и десантники быстро направили в сторону врага. Также в ходе боев с немецкими частями многие пехотинцы вооружались трофейным немецким стрелковым оружием с боеприпасами, с которым проблем зачастую было меньше, чем с отечественным. Появилась в единичных экземплярах и трофейная артиллерия, автомашины, мотоциклы и даже тягачи, правда, снаряды и горючее ко всем этим трофеям появлялись от случая к случаю. К концу февраля беловцам уже было чем «огрызнуться» немецким танкам: удалось довести до боеготового состояния несколько танков, оставленных нашими войсками в 1941 году, и в оперативном подчинении генерал-майора Белова оказалась целая танковая рота, дислоцировавшаяся в районе д. Подмошье, примерно в центре удерживаемого советским войсками района. Однако с топливом для танков дела обстояли очень и очень плохо: для выполнения боевых задач танки нуждались в тоннах горючего, доставить которое, не имея наземной связи с фронтовыми базами снабжения, оказалось невозможно.

В начале февраля для бойцов опергруппы Белова настал тяжелый период. Полностью закончился запас сухпайков, рассчитанный всего на несколько суток, начался дефицит боеприпасов, медикаментов и кормов для лошадей. Авиаторы тем временем еще не имели подготовленных площадок для посадки, четких координат районов сброса грузов и часто не могли правильно сориентироваться, отчего значительная часть сбрасываемых в парашютных контейнерах грузов не попадала в руки кавалеристам; иногда немцы делали ложные световые сигналы и при подходе наших самолетов неожиданно открывали по ним зенитный огонь из всех стволов. Наши части были вынуждены перейти на самообеспечение и искать продовольствие и фураж в деревнях и на неубранных колхозных полях, лошадей кормили малопригодной для этого соломой с крыш домов и неубранных стогов, но продуктов все равно не хватало, люди начали голодать. В частях появлялось все больше раненых и больных, остро встал вопрос с госпиталями и эвакуацией тяжелораненых.

Одновременно активизировала свои действия немецкая авиация. 5 февраля немецкие наблюдатели засекли место посадки советского связного самолета У-2 в д. Бели, где на тот момент располагался штаб корпуса, уже вскоре после этого (в 13.25) семерка Ju-87 с ревом неслась в пикировании, осыпая деревню многокилограммовыми фугасными авиабомбами. По злой иронии судьбы, осколок одной из этих бомб оборвал жизнь полковника Сидоренко, командира 66-го истребительного авиаполка Западного фронта, осуществлявшего воздушное прикрытие корпуса. К сожалению, несколько истребителей полка, к тому же базировавшихся в районе Мосальска, не могли непрерывно контролировать воздушное пространство. Наземные войска под Вязьмой — в значительной степени по причине господства в небе вражеской авиации — все чаще вели наступательные действия в темное время суток.

3 февраля в районе д. Стогово западнее дороги Вязьма — Юхнов части 1-го гвардейского кавкорпуса и 33-й армии вошли в соприкосновение. Началось совместное наступление этих объединений на Вязьму, автомобильная дорога на Юхнов и железнодорожная ветка Вязьма — Угра оказались перехвачены подразделениями Ефремова. Под мощным натиском подразделения 5-й танковой дивизии противника на многих участках отступили ближе к городу. К 6 февраля советская кавалерия заняла д. Стогово и в ночь на 7 февраля пыталась продавить немецкую оборону в районе западнее Батищево; ефремовцы этой же ночью теснили позиции противника в нескольких километрах северо-восточнее д. Лосьмино. Бомбардировщики Западного фронта засыпали окраины города фугасными авиабомбами, оказывая немалую поддержку наземным частям.

Безуспешные попытки прорыва к Вязьме продолжались около недели, пока 10–11 февраля немцы, подтянув резервы, не провели несколько успешных контратак, окружив подошедшую ближе всех к городу 75-ю кавалерийскую дивизию, и, воспользовавшись преимуществом в мобильности моторизованных подразделений 5-й танковой дивизии над советской пехотой и кавалеристами, не нанесли удар вдоль большака Вязьма — Юхнов, нарушив взаимодействие между гвардейским кавкорпусом и 33-й армией. Части 75-й кавдивизии под командованием полковника Москалика вскоре прорвались из окружения в юго-западном направлении, дивизию спасти удалось, но это был шаг назад от намеченной цели.