От Руси к России. Очерки этнической истории

деятелем фазы спада пассионарного напряжения — фазы надлома, и его проповедь вовсе не была новым словом. Проповеди, призывавшие к Реформации — исправлению недостатков католической церкви, — звучали в Западной Европе и раньше, до Лютера: Гус в Чехии и Уиклиф в Англии говорили то же самое. Более того, обличения Лютера признавали правильными даже его противники, иерархи католической церкви. Никто не спорил с тем, что предоставление индульгенций превратилось в торговлю, что назначение на церковные должности «по блату» — зло, что невежество священников — зло не меньшее. Но, соглашаясь с доводами Лютера, католические прелаты утверждали, что лечение язв церкви — это дело Святого престола. Правда, сами они для исправления ситуации ничего не предпринимали. Из-за этого, собственно, и начались разногласия. «Физической» же основой Реформации стал раскол целостности «Христианского мира», вызванный резким падением его пассионарности после выхода из акматической фазы. Европа разделилась на протестантскую и католическую, и произошло это разделение в финале западноевропейского этногенеза, а не в начале его.

В России XVI век был началом акматической фазы, и потому проповеди Феодосия Косого, а также его последователя Матвея Башкина нашли отклик только среди небольшой части населения, образовавшей еретические секты. Создание антисистемных сект в акматической фазе гораздо больше напоминало эпизоды альбигойских войн во Франции, богумильскоого и павликианского движений в Византии, выступления карматов мусульманском мире, но никак не события европейской реформации. В идеях Гуса, Уиклифа, Лютера не было ничего из того, что составляло суть новгородской ереси уничтоженной в начале XVI в., ничего, подобного тому, что проповедовал Косой. Проповедь Косого не была заимствованием с Запада или Востока. Она стала частным выражением того негативного мироощущения, которое всегда является следствием тесного контакта двух суперэтносов.

Негативное мироощущение, как и позитивное сопряжено с созданием особых философских, религиозных или политических концепций, которые меньше всего предназначены для доказательства чьей-либо правоты или убеждения оппонентов. Ведь для выражения мироощущения логических доказательств не требуется. Например, одни люди считают, что собак можно и нужно бить, а другие полагают, что бить беззащитных животных нельзя. Доказательств ни те, ни другое вам не приведут, каждому его правота очевидна, он ее ощущает. И вот один говорит: «Ну какая свинья — взял и ударил собаку!» А другой ему возражает: «Ты что, дурак, что ли? Что ж ее не бить, она же собака!»

Отношение к собаке кажется мелочью, но именно из таких поведенческих мелочей слагаются глобальные симпатии антипатии этнического и суперэтнического значения. И потому невозможно логическими доводами примирить людей взгляды которых на происхождение и сущность мира полярны, ибо они исходят из принципиально различных мироощущений. Одни ощущают материальный мир и его многообразие как благо. Другие — как безусловное