От межколониальных конфликтов к битве империй: англо-французское соперничество в Северной Америке в

Перед началом конгресса представители королевы Анны — Хранитель Малой печати Бристольский епископ Дж. Робинсон и граф Т. Стратфорд — получили инструкции, где говорилось, что применительно к «Северной части Америки» они должны были требовать у французов, во-первых, «возвращения» Гудзонова залива и пролива, обеспечения гарантий безопасности английской торговли в этом регионе, а также компенсации ущерба, который был нанесен французами Компании Гудзонова залива в предшествующие десятилетия. Во-вторых, уступки Пласеншии-Плезанса и всего Ньюфаундленда. В-третьих, того, чтобы «Его Наихристианнейшее величество отказался от всех своих притязаний или прав, из какого предшествующего договора или чего-либо еще они бы ни исходили, на страну, называемую Новая Шотландия и особенно на Пор-Руайяль или Аннаполис-Ройял, который в настоящее время находится в нашем [английском. — Ю. А] владении». Наконец, в-четвертых, описания и установления «наилучшим образом» границ между колониями двух держав. [1324]

Как видим, наряду с выполнением условий лондонских прелиминариев англичане выдвинули ряд дополнительных требований.

Французские интересы в Утрехте отстаивали маршал Н. дю Бле маркиз д'Юксель, аббат М. де Полиньяк и Н. Менаже. 2 января 1712 г. Поншартрен направил им специальную записку по поводу колониальных проблем. [1325]

Этот документ начинался с категорического заявления о том, что «не должно более ставить вопрос об уступке Новой Франции или зависимых от нее провинций и стран, и мы даже не верим, что английские полномочные представители потребуют этого <…> в любом случае Король желает, чтобы его полномочные представители не слушали на этот счет никаких предложений». Здесь же была сделана оговорка о том, что Юксель, Полиньяк и Менаже «могут согласиться на то <…> чтобы впоследствии обе стороны назначили уполномоченных, наделенных властью урегулировать границы между первыми английскими и французскими колониями и предупредить разногласия, которые могли бы возникнуть и [установить] союз, который должен существовать между двумя нациями».

В записке подчеркивалось, что англичане не имеют никаких «законных» прав ни на побережье Гудзонова залива, ни на Ньюфаундленд, ни на Акадию, которые всегда принадлежали французам; и, следовательно, речь может идти только об уступках каких-либо территорий, но никак не об их «возвращении».

Тем не менее Поншартрен считал возможным отдать англичанам побережье Гудзонова залива полностью, при условии, что французы получат право совершать плавания в заливе для дальнейших поисков Северо-западного прохода.

По поводу Ньюфаундленда Поншартрен напоминал французским дипломатам, что «англичане часто требовали, чтобы Король уступил им весь остров Ньюфаундленд, и они утверждали, что он полностью принадлежит Англии и что первый француз появился там только вслед за ними, но когда возникла необходимость рассмотреть и обсудить это требование, они никак не могли доказать ни одного из выдвигавшихся ими притязаний». Министр приводил информацию о том, что подданные французского короля посещали Ньюфаундленд еще задолго до англичан; правда, при этом он называл совершенно мифическую дату первого посещения острова французами — 1304 г.!? С точки зрения Поншартрена было «важно, чтобы господа полномочные представители объяснили все эти обстоятельства полномочным представителям Англии и чтобы они довели до их сведения, что справедливо и в то же время выгодно Англии, чтобы две короны оставались владельцами тех мест на Ньюфаундленде, которые каждая из них занимала до войны и которые [каждая] еще занимает в настоящее время». На самом деле, как мы помним, ситуация на Ньюфаундленде к началу 1712 г. отнюдь не напоминала довоенную.

Правда, далее Поншартрен признавал, что ввиду жесткой позиции, занятой англичанами относительно Ньюфаундленда и в свете договоренностей, достигнутых в Лондоне (а еще раньше — в Гааге) его придется уступить «в случае, если французские дипломаты увидят, что данный вопрос может помешать заключению мира или оттянуть его». Однако согласившись на это, Юксель, Полиньяк и Менаже должны были добиваться того, чтобы, во-первых, французам было позволено увезти из Плезанса все военное имущество и разрушить все его укрепления, с условием чтобы англичане в дальнейшем не восстанавливали их и не строили новых укреплений в той части острова, которая будет им уступлена; во-вторых, чтобы на эвакуацию французских подданных из поселений на Ньюфаундленде было дано не меньше двух лет и при этом были бы соблюдены все их имущественные права; в-третьих, чтобы французам было разрешено ловить рыбу на Большой банке и у побережья острова «так, как они это делали до войны», а также разрешено сушить рыбу на берегу; в-четвертых, чтобы Акадия, включая Пор-Руайяль, была возвращена французам без каких-либо оговорок, и Кейп-Бретон также остался бы в их руках.

Поншартрен выражал надежду, что англичане примут эти условия, так как, по его словам, третье из них было предусмотрено условиями Лондонских прелиминариев, первое — достаточно широко обсуждалось, второе — основывалось на «праве войны», а четвертое — было также «справедливо и необходимо». В случае сильного давления с британской стороны министр разрешал французским дипломатам пойти на уступку в вопросе о сносе укреплений Плезанса, если это позволяло добиться выполнения всех остальных дополнительных условий.

Значительное внимание в записке было уделено Акадии и Кейп-Бретону, являвшимися, по словам министра, «барьером» для долины реки Св. Лаврентия. Намерение Поншартрена (а значит и короля) добиваться возвращения акадийских фортов, захваченных англичанами, и закрепления всей территории Атлантического региона за Францией было очень серьезным. Юкселю, Полиньяку и Менаже было сказано: «Его Величество убежден, что не составит сложности вернуть <…> форты и поселения, которыми они [англичане. — Ю.А.] завладели <…> и только на этом условии Король позволяет им согласиться на полную уступку Ньюфаундленда». По словам министра, «Франция могла возместить убытки, нанесенные уступкой Плезанса <…> только [посредством] Акадии, когда она будет хорошо обустроена».

Поншартрен снабдил французских дипломатов подробной информацией о границах Акадии, которые, как мы помним, в течение долгого времени служили предметом напряженных дискуссий. Ссылаясь на соглашение Темпла и Гранфонтена, последовавшее за договором в Бреда, министр отстаивал ту точку зрения, что границей между английскими и французскими владениями в Атлантическом регионе является река Кеннебек. Признавая, что форт Пемакид был построен англичанами к востоку от этой реки, Поншартрен напоминал, что этот форт был захвачен французами еще в ходе Войны Аугсбургской лиги и что никаких английских поселений за Кеннебеком сейчас нет. Поэтому, поскольку Акадия находится «в том же состоянии, когда ее границы были установлены шевалье Гранфонтеном» и когда (в 1670 г.) «старинная граница была установлена по реке Кеннебек, которая служила в этом качестве с незапамятных времен», то «Его Величество, желая <…> только избежать споров, дает согласие на то, что господа полномочные представители потребовали [зафиксировать] реку Кеннебек как границу Акадии».

Правда, французы все же были готовы пойти на небольшие уступки в вопросе о разграничении в Атлантическом регионе. Прежде всего они предлагали, чтобы вдоль Кеннебека каждая держава оставила бы незаселенную и неукрепленную полосу шириной в 5 лье. Таким образом между владениями двух держав была бы создана своего рода «буферная зона» шириной около 45 км. Если бы англичане продолжали настаивать на том, что границей Акадии должна быть река Сент-Джордж, французские дипломаты могли согласиться с этим, но при условии, что тогда каждая сторона получит полное право укреплять свои границы. [1326]