ЦАРЬ СЛАВЯН

Всё ясно. Согласно обнаруженным нами параллелизмам, император Оттон III является фантомным отражением на страницах западноевропейских хроник одного из следующих русско-ордынских царей-ханов: Василий I Костромской 1272 – 1276, Дмитрий I Переяславский 1276 – 1294, Дмитрий Суздальский 1359 (или 1360) – 1363, Дмитрий Иванович Донской 1363 – 1389. Так что абсолютно естественно, что его мать царица-ханша носила ордынский летник-саккос и в таком виде (под именем Императрицы «Феофании») была изображена на окладе старинного Евангелия.

И. Е. Забелин: «Мы не имеем возможности удаляться в подобные сравнительные изыскания по этому предмету и желаем только обозначить СХОДСТВО НАШЕГО СТАРИННОГО КОСТЮМА С ДРЕВНЕЙШИМИ ОБРАЗЦАМИ ВИЗАНТИЙСКИМИ, А ЧАСТЬЮ И СО СРЕДНЕВЕКОВЫМИ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКИМИ» [56], с. 474.

Теперь следует заново вернуться к данному вопросу и провести подробное сравнение русско-ордынских одежд и обычаев XIV – XVI веков с «античными». Наверняка добавится много новых соответствий и отождествлений. Прекрасно объясняемых нашей реконструкцией.

И. Е. Забелин добавляет характерный штрих: «Надо заметить, что Смутное время или Московская Разруха ОПУСТОШИЛА ЦАРСКИЕ КЛАДОВЫЕ ДО НИТКИ, так что первые царицы XVII ст. должны были делать себе всё вновь, снова накоплять свою казну, которая в действительности к концу XVII ст. и наполнилась множеством различных одежд, нашитых разными царицами постепенно в течение столетия» [56], с. 542. При этом ордынские традиции в одежде, как мы видели, какое-то время ещё сохранялись, но потом были вытеснены романовскими реформами.

8.8. Ордынские перстни жиковины-скарабеи

Ордынские женщины XIV – XVI веков носили, кроме всего прочего, также весьма своеобразные перстни, называвшиеся ЖИКОВИНЫ. Как поясняет И. Е. Забелин, название возникло от слова ЖУК. Дело в том, что такие перстни имели форму жука, обхватывавшего своими лапками женский палец или драгоценный камень. «Можно полагать, что жиковиною называлось кольцо с дорогим камнем, который был укреплён во вставке или в гнезде посредством какой-либо цеплястой фигуры, охватывавшей его подобно лапкам жука. В XVII ст. при описании подобных перстней такой способ укрепления камней обозначался так: гнездо (с алмазом) въ нохтяхъ или въ нохтяхъ яхонтъ синъ къ верху островатъ. Но точно так же жиковиною мог обозначаться перстень древнейшего устройства, который делался не сплошным слитым кольцом, а кольцом – согнутым или обогнутым около пальца, так что концы этой огиби, приходившиеся с исподней стороны, ОХВАТЫВАЛИ ПАЛЕЦ ПОДОБНО ЛАПКАМ ЖУКА ИЛИ КОГТЯМ ПТИЦЫ» [56], с. 506.

В духовной великого князя Дмитрия (умер в 1509 году) упомянуты «14 жиковинъ съ лаломъ и съ яхонтомъ и съ берюзами… Там же упомянуты "двадцать и три жиковины женскихъ золоты съ яхонтцы и съ лалцы и съ изумруды"… Семнадцать жиковин золотых отказывает своей дочери кн. Верейский в 1486 г.» [56], с. 506.

И вот, оказывается, аналогичные перстни-жуки носили «древние» греки и «ещё более древние» египтяне. Мы цитируем: «Кроме того, известно, что у египтян, а потому и у древних греков жук имел символическое значение, и очень нередко изображался на перстнях. Эти перстни – СКАРАБЕИ устраивались обыкновенно так, что резная в виде жука печатка из дорогого камня или металла вставлялась в кольцо на вертлюгах или осях, которыми служили концы самого кольца. Вставка с верхней стороны изображала фигуру жука… Перстень по верхнему изображению жука именовался вообще скарабеем» [56], с. 506. Кстати, «древнейшее» будто бы греческое слово scarabaeus, вошедшее и в «древне»-латинский язык, происходит, скорее всего, от славянского слова СКРЁБ, СКРЕБУ лапками, что прекрасно отвечает образу ползущего жука, скребущего лапками. См. наш лингвистический Словарь Параллелизмов в [РЕК] и ХРОН7.

И опять, с точки зрения новой хронологии, картина абсолютно ясная. Не вспоминали ордынские женщины и их ювелиры будто бы давным-давно забытые «древне»-египетские и «древне»-греческие перстни-скарабеи. Напротив, «Древний» Египет и «Древняя» Греция датируются эпохой XIV – XVI веков. И, входя в состав Великой = «Монгольской» Империи той эпохи, естественно восприняли элементы обшей «монгольской» культуры.

8.9. Как Романовы вытравляли в России русскую одежду и русские обычаи

Вглядываясь в историю русской одежды, мы вновь наталкиваемся на следы серьёзной борьбы в эпоху XVII – XVIII веков в русском обществе. Смысл конфликта становится нам полностью понятен лишь сейчас. С одной стороны мы видели, при царе Алексее Михайловиче наносились безжалостные удары по прежнему ордынскому укладу российской жизни. Например, намеренно разлагали прежние «монгольские» обычаи и мировоззрение с помощью библейских комедий. Но в то же время следует отметить, что Романовы на первых порах были вынуждены быть всё-таки достаточно осторожными, дабы не перегнуть палку и не потерять власть в борьбе с ослабевшей, но всё ещё влиятельной ордынской оппозицией. А кроме того, повторим, совсем недалеко от столицы маячила гигантская тень Московской Тартарии. До победы над «Пугачёвым» Романовым приходилось лавировать, осторожничать и иногда делать вид, будто они добропорядочные приверженцы старых порядков и подлинные православные. Вероятно, именно такими тактическими соображениями и был продиктован, например, следующий уклончивый указ Алексея Михайловича, явно отражающий борьбу вокруг попыток наиболее яростных реформаторов заставить население России носить иностранную одежду и стричь бороды (подробнее на тему «стрижки волос» см. ХРОН7, гл. 20:4).

И. Е. Забелин: «Царь Алексей Мих. не более как за полгода перед своей кончиной 6 Авг. 1675 г. СТРОГО ПОВЕЛЕЛ ["Стольникомъ и Стряпчимъ и Дворяномъ Московскимъ и Жильцомъ… Свой Государевъ указъ сказать, ЧТОБЪ ОНИ ИНОЗЕМСКИХЪ, НЕМЕЦКИХЪ И ИНЫХЪ ИЗВЫЧАЕВЪ НЕ ПЕРЕНИМАЛИ, ВОЛОСОВ У СЕБЯ НА ГОЛОВЕ НЕ ПОСТРИГАЛИ, ТАКОЖ И ПЛАТЬЯ, КАФТАНОВЪ И ШАПОКЪ СЪ ИНОЗЕМСКИХЪ ОБРАЗЦОВЪ НЕ НОСИЛИ, и людямъ своимъ по томужъ носить не велели; а буде кто впредь учнетъ волосы подстригать и платье носить съ иноземскаго образца, или такоежъ платье объявится на людяхъ ихъ, И ТЕМЪ ОТ ВЕЛИКАГО ГОСУДАРЯ БЫТЬ ВЪ ОПАЛЕ, И ИЗЪ ВЫШНИХЪ ЧИНОВЪ НАПИСАНЫ БУДУТЪ ВЪ НИЖНИЕ ЧИНЫ"]» [55], ч. 2, с. 442.

По-видимому, при Алексее Михайловиче реформаторы решили сделать вид, что они благодушно отступают от своих жёстких требований. Решили даже издать указ против перегибов. Дескать, были допущены неправильные перегибы, но их организовали какие-то безответственные плохие люди, Которым мы (как только их обнаружим) объявим выговор.

Но вскоре, уже при царе Фёдоре Алексеевича, притворная маска дружелюбности была окончательно сброшена, и западная колонизация России продолжилась с ещё большим напором. И. Е. Забелин сообщает: «О царе Фёдоре Алексеевиче рассказывают, что ОН УПРАЗДНИЛ СТАРЫЙ РУССКИЙ КОСТЮМ И ВВЁЛ ИНОСТРАННЫЙ, ГЛАВНЫМ ОБРАЗОМ ПОЛЬСКИЙ» [55], ч. 2, с. 442.

Ещё дальше пошёл Пётр I, приказавший, кроме всего прочего, реформировать даже внешний облик русских людей, например, попросту ловить упорствующих бородачей на улицах и силой резать им бороды. А также резать длинные рукава на одеждах. На рис. 9.11 мы приводим позднюю гравюру, на которой художник XIX века нравоучительно внушает своим современникам – как прогрессивно Пётр I много лет тому назад резал рукава одежд у консервативных бояр. На рис. 9.12 показаны специальные знаки, установленых Петром I за право носить бороду. Число таких знаков было весьма ограничено. Сообщается следующее: «27 августа в Преображенском собрались, по обыкновению, множество бояр и всякого звания люди. Пётр очень ласково разговаривал то с тем, то с другим, но невзначай брал за бороду и со словами: "видишь, я без бороды и тебе неприлично являться таким косматым", ОБРЕЗЫВАЛ БОРОДУ; начал он с боярина Шеина и с Ромодановского, не тронул только бород самых старых и всем уважаемых бояр – Тихона Никитича Стрешнева и князя Михаила Алегуковича Черкаского; они ОДНИ остались с бородами (всем другим отрезали; причём некоторые бояре с перепугу сбривали сами – Авт.). Многие бояре горько горевали о потере бород, другие догадались, чего царь хочет, и в день Нового года на пиршество к Шеину явились обритые, но остались и бородатые; но тут уже не сам царь остригал им бороды, А ЦАРСКИЙ ШУТ хватал то того, то другого за бороду и ножницами остригал её, при громком хохоте пирующих, которые утешались чужим несчастьем в своём собственном горе Одно нововведение шло за другим…» [145], с. 178. См. подробности в ХРОН7, гл. 20:4.