Блицкриг в Западной Европе: Норвегия, Дания

Уже в конце 1935 г. Дёниц в общих чертах разработал групповую тактику, которая сводилась к следующему: «Лодка, первой обнаружившая противника, поддерживала с ним непрерывный контакт и наводила на него возможно большее число подводных лодок для совместной атаки». И начал отработку различных аспектов и приемов ее применения во время учебных занятий. В 1937 г. на больших учениях в Балтийском море Дёниц впервые успешно применил «стайную» тактику ²⁵⁵.

Атлантика, в отличие от закрытой акватории Балтийского моря, была значительно более сложным оперативным районом, ввиду сложности обнаружения целей на больших открытых участках. В начале 1938 г. в штабной стратегической игре подводные лодки Дёница не обнаружили три конвоя, безрезультатные попытки атаковать два других привели к потере двух субмарин. Комментируя свое поражение, Дёниц заявил, что оно вызвано недостатком сил, а не тактическими и стратегическими просчетами «синих» ²⁵⁶.

Оправдания Дёница не развеяли скептицизм высшего командного звена флота при столь скромных успехах, которые никак не компенсировали потерь. Большинство германских морских стратегов продолжало настаивать на том, что субмарины должны действовать поодиночке, а их массированное использование будет иметь смысл только при наличии иммунитета к «асдику». Пытаясь доказать свою правоту, Дёниц добился выделения необходимых средств для проведения учений у берегов Португалии. В мае 1939 г. четыре группы лодок и вспомогательный крейсер должны были обнаружить и уничтожить конвой из двух транспортов. На этот раз учения прошли успешно, что, однако, не рассеяло сомнений руководства.

Неубедительность результатов использования подводных лодок группами привела к разногласиям между командующим подводным флотом и высшими офицерами ОКМ в вопросах стратегической доктрины применения подводных лодок. Командование военно-морских сил считало, что лодки по-прежнему будут действовать в одиночку, так как «при групповых действиях нарушится радиомолчание, и противник сможет пеленговать подводные лодки и установить их место» ²⁵⁷. Поэтому приоритет строительства должен был быть у крупных подводных крейсеров водоизмещением около 2000 тонн, со значительным радиусом действия и достаточной огневой мощью для ведения артиллерийского боя в надводном положении. Неясность концепции использования субмарин привела к тому, что Редер отложил оформление заказов на производство подводных лодок. Таким образом, динамика их производства выглядела следующим образом: 1935 г. — 14 лодок, 1936 г. — 21, 1937 г. — 1, 1938 г. — 9 и 1939 г. — 18 субмарин. В то время как мощности германской судостроительной промышленности без применения чрезвычайных мер позволяли выпускать, как минимум, 11 лодок в месяц ²⁵⁸. К началу войны немецкий флот имел в своем составе 57 лодок, из них в боевой готовности могли быть только 46, а для действий на просторах Атлантики были пригодны всего 22. Следовательно, на океанских коммуникациях Великобритании могли одновременно действовать не более 7 субмарин ²⁵⁹.

Ведя усиленную тренировку экипажей, Дёниц добился того, что малочисленный немецкий подводный флот имел самый высокий профессиональный уровень в мире. Лучшую оценку его деятельности дал Нюрнбергский трибунал: вынесенный приговор обосновывался тем, что «подводные лодки, которых тогда было немного, были полностью подготовлены к ведению войны» ²⁶⁰.

Определенных успехов добились немецкие конструкторы минно-торпедного оружия. В тридцатые годы ими были созданы высокоскоростные торпеды, в которых в качестве окислителя использовалась перекись водорода, разлагаемая с помощью катализатора, что позволило увеличить скорость этого оружия до 44 узлов. Однако торпеды такого типа оставляли за собой след и были высокошумными. Попытки сконструировать торпеду, не демаскировавшую себя и лодку во время атаки, привели к созданию электроторпед, которые, хотя и уступали в скорости, оставляли противнику меньше шансов на спасение. Кроме того, к началу войны были разработаны самонаводящаяся акустическая торпеда Т-5, телеуправляемая торпеда «Лерхе» и неконтактный электрический взрыватель ²⁶¹.

Положение в области торпедного вооружения германского флота было отнюдь не идеальным, оба типа взрывателей, механический и неконтактный магнитный, давали сбой за сбоем. До 50% торпед G7a и G7e с магнитным взрывателем взрывались преждевременно, а торпеды с механическим взрывателем также нередко выходили из строя, но проблемы ограничивались не только взрывателями, сами торпеды проходили на 2—5 метров ниже установленной глубины. Немецкие подводники окрестили свое оружие «деревянными болванками» и отказывались выходить в море ²⁶². Только к 1943 г. германскому флоту удалось решить значительную часть проблем, вызывавших отказы в работе торпед. Подобная ситуация наблюдалась и с артиллерийскими боеприпасами, взрыватели которых не срабатывали в 50% случаев. Магнитная мина, появившаяся в немецком флоте непосредственно перед войной, явилась наиболее дееспособной новинкой, такие мины уже применялись англичанами в конце Первой Мировой, однако немцам она тогда была неизвестна. Новая немецкая мина применялась на малых глубинах ²⁶³. Кроме того, немецкими конструкторами был разработан радар на дециметровых волнах ²⁶⁴, велась разработка сонара.

Отсутствие в распоряжении германских ВМС собственной авиации серьезно уменьшало их боеспособность и сужало круг решаемых Кригсмарине задач. Руководство ВВС не брало на себя никаких обязательств, отрицая свою ответственность даже за несение разведки. Все военно-воздушные силы рейха находились под управлением Геринга ²⁶⁵.

В январе 1939 года немецкие военно-морские и военно-воздушные силы пришли к соглашению, в соответствии с которым в оперативное подчинение флота поступала 41 авиаэскадрилья по 12 самолетов в каждой. К началу войны ВМС располагали 120 самолетами из 492 запланированных ²⁶⁶.

В итоге к 1 сентября 1939 г. Кригсмарине насчитывали два линейных корабля ²⁶⁷, три «карманных» линкора, два устаревших броненосца, построенных еще до Первой Мировой войны, тяжелый крейсер, шесть легких крейсеров, ряд эсминцев, миноносцев и других кораблей, а также 56 подводных лодок.

9. Стратегия: подготовка агрессии

Из документов верховного командования вермахта ²⁶⁸вырисовывается ясная картина стратегической роли флота в случае начала боевых действий. В период 1933—1938 гг. ВМС должны были иметь исключительно оборонительные функции. Задачи флота включали в себя защиту побережья Балтийского моря, обеспечение морского подвоза и коммуникаций с Восточной Пруссией и, в последнюю очередь, нанесение ударов по коммуникациям и боевым кораблям противника.

Такая роль Кригсмарине определялась незначительной мощью флота и как следствие узостью задач, которые он может решить и континентальностью предполагаемых операций (ремилитаризация рейнской зоны, аншлюс Австрии, захват Чехословакии). ОКМ понимало слабость флота и продолжало оставаться в русле теории «крейсерской» войны, надеясь на то, что к моменту крупного конфликта флот будет иметь достаточно средств и сил для ее реализации. Штаб Кригсмарине вел постоянную разработку оперативно-стратегических планов на случай начала войны. После заключения англо-германского морского соглашения и произошедшего одновременно с ним подписания франко-советского договора, изменился и взгляд на будущую войну на море. Основными врагами теперь считались СССР и Франция. Принимая во внимание вышеуказанный договор и возможность выполнения своих обязательств со стороны СССР, командование ВМФ Германии предполагало возможность войны на два фронта.