История Германии. Том 2. От создания Германской империи до начала XXI века

В истории легкой музыки 1950-е гг. обычно ассоциируются с рок-н-роллом. На самом деле доминирующим музыкальным «товаром» были шлягеры, которые в огромном количестве создавались музыкальной промышленностью. Шлягеры должны были вылечить больное послевоенное общество, поэтому их темы были неизменны — любовь, верность, родина, путешествия в дальние страны.

Но импорт рок-н-ролла из США во второй половине 1950-х гг. потряс и мир детей «экономического чуда». Рок-н-ролл выражал недовольство, недоверие и скепсис, свойственные подростковому и молодежному сознанию. Рок-музыка соответствовала подчеркнуто индивидуалистичному и свободному мировоззрению многих молодых немцев. Симптоматично, что английская группа «Битлз» первоначально получила известность, выступая в клубах Гамбурга.

Многие музеи видели свою важнейшую задачу в том, чтобы обеспечить доступ немцев к современной живописи, отвергнутой национал-социалистами. Немецкие художники послевоенного времени писали преимущественно абстрактные полотна и радикально порывали с нацистским прошлым, образцы искусства которого более не демонстрировались.

Несмотря на отдельные удачи, архитектура 1950-х гг. не получила хороших оценок. В результате нового строительства происходило разрушение архитектурного центра городов. В городах соперничали «традиционалисты» и «модернисты», сталкиваясь в вопросе о «восстановлении» исторических элементов или «новостроек» с полностью измененной архитектурой.

Значительного общественного влияния постепенно добивались радио и телевидение. Просмотр телепередач постепенно стал самым любимым способом проведения свободного времени. Если в 1955 г. было всего около 300 тыс. телевизионных зрителей, то в 1965 г. — 11,4 млн. Началась эпоха телепостановок и сериалов. Интерес зрителей вызывали также политические программы. В 1954 г. телевидение впервые вело трансляции с чемпионата мира по футболу из Швейцарии, на котором команда ФРГ первый раз завоевала первое место, одержав победу над фаворитом — командой Венгрии. Этот успех был одной из самых ярких страниц в истории западногерманского спорта.

Но телевидение по степени влияния пока еще проигрывало газетам и журналам. Федеральные еженедельные газеты представляли широкий политический и религиозный спектр мнений, в то время как партийная пресса, в отличие от Веймарской республики, не играла важной роли. Заметной проблемой становилась возрастающая концентрация прессы. Самым большим издательским концерном владел Аксель Шпрингер (1912-1985), которому принадлежало около трети всех ежедневных изданий. Концентрация прессы привела к общественной дискуссии об опасности манипуляции общественным сознанием. Широкое обсуждение этой и других острых проблем общественного развития было признаком наступления нового времени.

Культура и общественная жизнь ФРГ второй половины 1960-х — 1980-х гг.

«Движение 68-го» оказало существенное влияние на культуру ФРГ, обусловило ее политизацию, а также поиск новых форм и средств отображения в искусстве проблем общественной жизни. Другим важнейшим фактором стала «смена ценностей» в условиях формирования постиндустриального общества. Следствием стали большее многообразие и толерантность в сфере культуры.

Движения протеста второй половины 1960-х гг. изначально приняли характер «культурной революции», противопоставляющей себя «буржуазной» культуре. Это нашло свое отражение в формировании альтернативных субкультур и философских течений, например хиппи. С 1965 г. в изобразительном искусстве утвердилось течение конструктивизма (эксперименты с линиями, формами, цветами), к которому принадлежали Вильгельм Вессель (1904-1971), Хорст Лерхе (род. 1938), Вальтер Дрексель (1890-1973) и др. Левые художники, в частности Вазон Брок (род. 1936), способствовали развитию такого направления в искусстве, как неодадаизм, характерной чертой которого был эпатаж широкой публики. Эти течения, находившиеся в противостоянии не только с массовой поп-культурой, но и с неореализмом, представляемым Вольфгангом Петриком (род. 1939) и Клаусом Фогельзангом (род. 1945), носили элитарный характер и потеряли свое значение со снижением студенческих волнений. В 1970-1980-е гг. общую политизацию литературы и искусства сменило доминирование «нового субъективизма», обращение к проблемам личности в самых разных их проявлениях. Характерным для культурной жизни стало постмодернистское разнообразие направлений и течений, стремление деятелей искусства освободиться от ограничений определенных стилей.

Одной из важнейших тем общественных дискуссий оставалось отношение к периоду национал-социализма. Общественный интерес к этим проблемам, ярко проявившийся в 1960-е гг., не ослабевал и в 1970-е. Новым импульсом стал американский 4-серийный фильм «Холокост» о судьбе еврейской семьи в период национал-социализма, показанный в 1979 г. по телевидению и ставший потрясением для немецкого общества. Тема Холокоста, массового истребления европейских евреев, стала одной из центральных в дискуссиях о национал-социалистическом прошлом.

Широкий резонанс вызвало 50-летие «хрустальной ночи» (1988) — начало массовых еврейских погромов в Германии. Появилось большое количество публицистических работ социологов, политологов, юристов, врачей, которые касались различных сфер жизни в период национал-социалистического режима, отношению к нему и поведению разных социальных и профессиональных групп тогдашнего немецкого общества. Одним из направлений в дискуссии стало обращение к повседневной истории Третьего рейха; в рамках краеведческой работы собирались и изучались материалы по «локальной» истории, создавались «исторические мастерские», инициативные группы вносили предложения по присвоению улицам, школам, университетам имен жертв национал-социалистического режима и участников Сопротивления.

Важным общественно-политическим событием 8 мая 1985 г. стала речь в бундестаге федерального президента Рихарда фон Вайцзеккера (род. 1920), посвященная 40-летию окончания Второй мировой войны. Вопрос о том, что означает дата 8 мая 1945 г. для немцев, вызывал неоднозначные ответы: не только крах Третьего рейха, но и уничтожение национального единства, страдания «изгнанных» и беженцев, а также попавших в советскую зону оккупации. В своей речи президент сказал о том, что день 40-летия разгрома фашизма — это не юбилей «капитуляции и позора», а «освобождения от фашизма», и что виновными в изгнании миллионов немцев из Судет, Силезии, Восточной Пруссии были не державы-победительницы, а сами немцы, вручившие власть Гитлеру.

Речь Вайцзеккера прозвучала как удар грома. Ведь за 3 дня до этого, 5 мая 1985 г., состоялась официальная церемония посещения канцлером Колем и президентом США Рейганом кладбища эсэсовцев в земле Рейнланд-Пфальц. Президент же ФРГ, аристократ по происхождению, сын нацистского дипломата, сам служивший в вермахте и воевавший под Ленинградом и Москвой, один из лидеров ХДС, отказался от стереотипа правящей элиты ФРГ воспринимать 8 мая только как день катастрофы.

Оценка Вайцзеккера вызвала противоречивые мнения, выраженные в дискуссии, получившей название «спор историков» ФРГ. Его спровоцировал вопрос историка Эрнста Нольте, поставленный им в 1986 г.: не является ли политика национал-социалистов вторичной по отношению к политике большевиков в России и превентивной, обусловленной коммунистической угрозой для европейских стран? Ведь ГУЛАГ и убийства «классовых врагов» в СССР предшествовали Освенциму и убийствам по расовым мотивам в практике национал-социалистов. Нольте утверждал, что «без Ленина не было бы Гитлера», что «ГУЛАГ первичен, а Холокост — вторичен».

Такая постановка проблемы вызвала острую критику в научных и общественных кругах. Философ Юрген Хабермас первым решительно осудил апологетические тенденции в историографии национал-социализма и заявил, что постановка вопроса Нольте является попыткой если не оправдать, то преуменьшить преступления национал-социалистического режима, лишить их исключительности. Необходимо продолжить его глубокое исследование, которое не обременяет, а наоборот, освобождает национальное самосознание. По мнению Хабермаса, сознательная приверженность принципам демократии смогла утвердиться в политической культуре немцев только через осознание «Аушвитца» (Освенцима), ставшего символом преступлений национал-социализма.