Полководцы Первой Мировой. Русская армия в лицах

Корниловское выступление намечалось на день празднования полугодовщины революции, то есть 27 августа, когда в Петрограде ожидались демонстрации рабочих. Под предлогом наведения порядка должен был быть разогнан Совет рабочих и солдатских депутатов, а также арестовано Временное правительство. Для осуществления этого плана в столицу заблаговременно направлялись 3-й конный корпус и Кавказская «туземная» дивизия, которую за глаза называли «дикой». В последующем эти соединения должны были составить основу отдельной Петроградской армии, подчиненной непосредственно Ставке. От Временного правительства свои намерения Корнилов замаскировал идеей немедленной «расчистки» Петрограда – удалением из города запасных частей, совершенно разложившихся не столько под влиянием большевистской пропаганды, сколько от «демократической» вседозволенности.

Керенский делал вид, что поверил Корнилову, но предпринял ответные меры. Но он вскоре понял, какую он допустил ошибку, согласившись на переброску в Петроград 3-го конного корпуса и «дикой» дивизии. Становилось очевидным, что в случае неисполнения требований Корнилов, пользуясь вооруженной силой, свергнет Временное правительство и учредит военную диктатуру.

Но, раскрыв свои планы, Корнилов тем самым дал Временному правительству возможность помешать их осуществлению. Керенский решил воспользоваться оплошностью соперника и покончить с ним. Он потребовал от командующего войском Северного фронта задерживать все воинские эшелоны, следующие в столицу, и направлять их обратно в пункты прежней дислокации. А утром 27 августа в экстренных выпусках некоторых столичных газет Корнилов был назван государственным изменником.

Реквизиция меди для нужд армии.

Лавр Георгиевич попытался довершить начатое дело. Он обратился с воззванием ко всем русским людям. Но он не был услышан. Правительственный аппарат Керенского и большевики сделали все возможное, чтобы не допустить установления военной диктатуры гибнущей власти. На следующий день Корнилов получил от Керенского распоряжение немедленно сдать должность генералу Лукомскому и прибыть в Петроград.

Лавр Георгиевич решил не подчиняться этому приказу. Тогда, решившись на крайнюю меру, Керенский объявил Корнилова мятежником и предупредил большевиков об угрозе военного переворота. Те отреагировали немедленно. Навстречу войскам были высланы сотни агитаторов, которые уговаривали солдат «не идти в угоду генералам против своего народа и не губить свобод, добытых с таким трудом тогда, когда война вот-вот будет закончена и настанет время пользоваться их благами».

Объединенные усилия власти и большевиков дали результаты. Войска не пошли на Петроград. Возглавлявший их командир 3-го кавалерийского корпуса генерал А. М. Крымов в 15 часов 31 августа застрелился. Было получено известие о том, что по распоряжению комитетов арестованы командующий Юго-Западным фронтом генерал Деникин, его начальник штаба генерал Марков, а также некоторые офицеры. Не исполнявший приказаний Временного правительства командующий Северным фронтом генерал Клембовский был заменен генералом Бонч-Бруевичем. Командующий Западным фронтом генерал Балуев и помощник командующего Румынским фронтом генерал Щербачев прислали телеграммы с выражением верности Временному правительству.

После этого Временное правительство решило обезвредить Ставку. Был создан карательный отряд. Но Лавр Георгиевич, поняв бессмысленность дальнейшего сопротивления, решил «покориться и требовать суда, в ходе которого выяснится, что мы действительно хотели спасти армию и Родину». Пост Верховного главнокомандующего занял Керенский. По его приказу Корнилов был арестован. Эта же участь постигла Лукомского, Романовского и некоторых других генералов. На этом деятельность генерала Л. Г. Корнилова в событиях Первой мировой войны практически завершилась. Впереди его ждала судьба, связанная с борьбой с большевизмом.

Позже правительственная комиссия, расследовавшая суть Корниловского мятежа, была вынуждена признать, что вреда положению дел на фронтах он не принес. Руководство войсками продолжалось непрерывно. Таким образом, был сделан вывод: для обвинения генерала Корнилова в измене не имеется данных. В заключении работы комиссии был сделан вывод, что «ввиду изложенного и на точном основании закона от 12 июля 1917 года об учреждении военно-революционных судов дело о генерале Корнилове военно-революционному суду не подсудно. Не подсудно оно и военно-окружному или корпусному суду ввиду того, что город Могилев не находится в войсковом районе театра военных действий, а подлежит на общем основании направлению в суд гражданского ведомства после производства предварительного следствия».

В ночь на 12 сентября арестованных перевезли по железной дороге в Быхов, находившийся в 50 километрах к югу от Могилева. Здесь они были помещены в здание женской гимназии под охрану личного конвоя Корнилова, состоящего из трех сотен и пулеметной команды Текинского полка и караула от Георгиевского батальона в количестве 50 человек.

25 октября Временное правительство было свергнуто. Верховное командование через неделю принял генерал Н. Н. Духонин, который, узнав о том, что в Ставку направляется поезд матросов во главе с прапорщиком Н. В. Крыленко, назначенным советским Верховным главнокомандующим, отдал распоряжение об освобождении Л. Г. Корнилова.

19 ноября 1917 года. Часы показывали 23 часа. Генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов, проведя под следствием одиннадцать недель, выходил из дверей Быховской тюрьмы. Его уже ожидали солдаты Текинского полка. Поздоровавшись с ними, он вскочил на коня и взял направление на Дон. Четыреста всадников устремились за ним.

Верховный главнокомандующий прапорщик Н. В. Крыленко, узнав об этом, приказал задержать Корнилова. Переходя через полотно железной дороги у станции Унеча Черниговской области, отряд попал под сильный пулеметный огонь красногвардейского бронепоезда, понес большие потери. На другой день он наткнулся на засаду, устроенную в лесу. После переправы через реку Сейм отряд вышел в замерзший болотистый район. Мороз держался крепкий, а люди были плохо одеты. У лошадей посбивались подковы. Не всегда удавалось у местного населения получить продовольствие и фураж.

Корнилов, полагая, что одним текинцам идти будет безопаснее, 28 ноября оставил своих верных соратников и, переодевшись в крестьянскую одежду, с подложным паспортом на имя Лариона Иванова, выдавая себя за беженца из Румынии, отправился на Дон один.

В начале декабря 1917 года, после неимоверно трудного путешествия сначала в санях, потом поездами, Лавр Георгиевич добрался до Новочеркасска. Здесь вскоре он встретился с генералом М. В. Алексеевым и Выборным донским атаманом А. М. Калединым. Попытались совместными усилиями разобраться в сложившейся в стране ситуации, выработать совместную линию поведения. Но у каждого по этому поводу были свои мнения.

Лавр Георгиевич рвался на простор, где возможна была самостоятельная работа. «Сибирь я знаю, в Сибирь я верю, – говорил он. – Я убежден, что там можно будет поставить дело широко. Здесь же с делом легко справится и один генерал Алексеев. Я чувствую, что долго здесь оставаться я буду не в силах. Жалею только, что меня задерживают теперь и не пускают в Сибирь, где необходимо начинать работу возможно скорей, чтобы не упустить время».

Придавая большое значение Сибири и Поволжью, Лавр Георгиевич послал в эти регионы ряд писем к местным лидерам (в том числе Пепеляеву). По его просьбе туда был командирован генерал Флуг, на которого была возложена задача ознакомить сибирских политических деятелей с тем, что делается на Юге России, постараться объединить офицеров и настоять на создании там партии антибольшевистского фронта. На Волгу – в Нижний Новгород, Казань, Самару, Царицын и Астрахань – были командированы офицеры с целью сорганизовать там противобольшевистские силы и постараться поднять восстание.