Смешная русская история (статьи)

«Точки опоры» лежат в других моих работах, но их слишком много, чтобы их только перечислить, не говоря уже о том, чтобы доказать здесь их истинность. Поэтому сообщу конечные формулы, отправив за доказательствами к своим другим работам, первоисточникам. В пустыне на границе Йемена и Саудовской Аравии жили племена в невыносимо сложных условиях. В один из частых природных катаклизмов, не дававших им никогда расслабляться, они не выдержали и спустились к морю, и стали посредниками между приморскими племенами, не обрадовавшимися их появлению. То есть они приступили к прообразу торговли, обмену, беря почти даром то, чего здесь много, и отправляя это туда, где в этом был дефицит. Обратно – то же самое. Вот тогда их и назвали «торговыми племенами», о чем та же «Британика» мне сообщила. Из этого способа жизни у них как на дрожжах выросли: интеллект, многословный язык, способность договариваться вместо того, чтобы воевать, склонность к торговой демагогии, обману, выдаче в чужих глазах желаемого за действительное. Словом, читайте моральный кодекс торговца, я уже забыл, где я о нем писал, кажется в статье «Тайна Аравийского полуострова». Из всего этого у меня вышло, что евреи – Пуп Земли.

Но самое главное из этого то, что евреи, а это и были торговые племена, создали все языки у народов, которые они прочесывали, как гребень волосы, ибо им было не прокормиться среди других народов своим ремеслом, если их было слишком много среди них. В том числе и санскрит, и греческий, и латынь, и вообще не только так называемые «индоевропейские языки», но и все «афразийское дерево языков», о которое десятки поколений ученых–лингвистов сломали себе головы. Разумеется, они не только свои слова дарили аборигенам, но и от них брали, расширяя общий словарь, но упор был первоначально, естественно, на торговлю. И именно они были носителями этого первоязыка, который потом трансформировался «на местах», приобретая свои национальные черты. Но, все почти корни всех почти слов у всех почти народов можно найти и сопоставить. И выйдет это самое «афразийское дерево». Почитайте хотя бы мою статью «Языкознание», но можно и другие статьи. Я языкознанием конкретно не занимаюсь. Но слово Библия все–таки объяснил, и отнюдь не городом Библ, а «двойным пузырем», то есть, вторым изданием «первого пузыря», а сам пузырь – прообраз пергамента, до которого додумались, гоняя надутый бычий пузырь вместо футбола.

Естественно, кроме них никому не нужна была письменность. Им же без письменности не обойтись, разрозненным, но единым. Долговые расписки, закладные, прейскуранты, накладные на товары – вот что находят из самых первых письмен. Любовных писем там нет. Поэтому счет до десятка, «я» и «ты», «вы» и «мы», «мой» и «твой», и слова отношений между ними на всех «индоевропейских языках» — одинаков. И потому практически все коренные народы до ужаса не любят торговать, предпочитая обманывать себя, что, дескать, дарят и отдаривают. В другой своей статье я до слез насмеялся над потугами ученых объяснить «происхождение» греческого и латинского языков. Там ведь у них вышла такая же белиберда, какую я только что привел из «Британики» по поводу собственности.

Теперь, прошу вас, вернитесь вновь к приведенной мной цитате из «Британики» и вам все станет совершенно ясно, вы и без меня увидите, «откуда растут ноги» у понятия собственности, притом сразу на санскрите, греческом и латыни. Это не яблоки в лесу, не рыба в море, не шкура зверя, хотя именно это, только в собирательном смысле, и не на дереве, в море или у входа в шалаш, а в пути, при передаче от одного к другому, в виде долга, в пути и так далее. То, что на дереве, в море и у порога хижины – это «общее, обычное». А вот сумма этих вещей или «много» одного из вещей – это «необычное», «в специфическом виде», «перед тем как…», «прежде чем…», «близко к…», «от имени…», «к имени…» и «прежде чем прибудет», притом «от тебя ко мне» и наоборот, преодолев при этом расстояние и время. Теперь дураку понятно, что это товар , только он так однозначно еще не назывался. Приходилось пользоваться многозначными описательными определениями в грамматической форме прилагательного, да так оно и застряло в мозгах. И забыли все, откуда это взялось. Кроме того, все это показывает, что всем этим занимался кто–то один, иначе бы на всех языках все это обозначалось бы совершенно по–разному. И не только один, но и повсеместно – один народ. От Индии до Англии, от Гибралтара до Тибета, и от Тибета до Скандинавии. Собственность, это то первоначально, что сосредоточено не в месте появления, а на каком–то этапе пути, уже отделенное от самой добычи и предназначенное для определенной цели и определенным индивидуумам, в том числе и передаче от одного к другому. Сообразив все это, перейдем к дальнейшему пересказу статьи из «Британики».

Когда свойство этого слова появилось на английском языке, оно регулярно используется в значении латинского языка proprietas, или в других словах, легко получаемых из него. Перед 17–м столетием редко можно встретить это слово в его современном смысле объекта юридического права. И даже тогда, когда это именно так понимается, контекст почти всегда подразумевает вещь или группу вещей, принадлежащих индивидууму, но пока не узаконенных на бумаге. И только много позднее это слово стало нормальным юридическим понятием индивидуальной собственности.

Здесь я недаром выделил «перед 17 столетием», это 16 век, Козимо Медичи – основатель католичества (это я утверждаю в своих работах) и банковского дела в Европе умер в 1464 году, «наполнив папскую казну до отказа». Из этого вытекает, что, во–первых, официальная хронология врет, во–вторых, что во времена Медичи Старшего еще не было никакого банковского дела, так как не было еще устоявшегося понятия собственности. Просто было очень много денег в одной куче. Но не было еще закона, закон был только в гуще самих торговцев, наружу не прорвался. Тогда нечего болтать о Римской империи, дескать жившей по историческим книжкам чуть ли не при современной юриспруденции. Но об этом у меня в других работах.

Приведу–ка я еще одну мысль из «Британики», приближающую меня к предмету заголовка этой статьи. Кратко она выглядит так. На Западе все шло к тому, чтобы придать собственности юридический вид, «незападная» собственность (азиатская) все еще продолжала пониматься в самом раннем архаическом смысле. То есть, она перестала пониматься в главном своем свойстве как передаваемая, движущаяся, а стала пониматься в статическом свойстве. Понятнее будет: царская, и больше – ничья. Вот отсюда и течет «царская приватизация», а все остальные – голышом. И ничего продавать не надо, кроме ежедневного пропитания. Широкое движение собственности как товара на Востоке прекратилось, если не считать от шаха к шаху.