«Включен в операцию». Массовый террор в Прикамье в 1937–1938 гг.
«Включен в операцию». Массовый террор в Прикамье в 1937–1938 гг. читать книгу онлайн
В коллективной монографии, написанной историками Пермского государственного технического университета совместно с архивными работниками, сделана попытка детально реконструировать массовые операции 1937–1938 гг. на территории Прикамья. На основании архивных источников показано, что на локальном уровне различий между репрессивными кампаниями практически не существовало. Сотрудники НКВД на местах действовали по единому алгоритму, выкорчевывая «вражеские гнезда» в райкомах и заводских конторах и нанося превентивный удар по «контрреволюционному кулачеству» и «инобазе» буржуазных разведок. Это позволяет уточнить представления о большом терроре и переосмыслить устоявшиеся исследовательские подходы к его изучению.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Тем не менее, в окончательном варианте следствия история возникновения ОТД будет изложена в двух, пусть и плохо согласованных между собой, но все же радикально отличающихся от вышеизложенной версиях. Вопрос о том, почему это произошло, может иметь принципиальное значение для понимания сути готовящейся «кулацкой операции» и поэтому нуждается во всестороннем рассмотрении.
После арестов Гуляева и Лебедева и первых же допросов, проведенных еще в начале апреля 1937 г., оперуполномоченные Пермского ГО НКВД должны были понять: волею судьбы им прямо в руки упала «готовенькая» (так сказать — самородная) если и не контрреволюционная организация, то уж во всяком случае — антисоветская группа. Ее лидеры во всем признались, оставалось только оформить бумаги. Наклевывалось рутинное, но вполне убедительное дело: антисоветская агитация и контрреволюционная пропаганда, совершаемая в составе группы. Судя по всему, таков и был первоначальный замысел следствия. Но вскоре от него откажутся, и в апреле-мае 1936 г. красноармейцев 9 отдельного стройбатальона представили как один из элементов разветвленной повстанческо-диверсионной сети, структурой, инициированной сверху. По одной версии ОТД создано по распоряжению митрополита М. Трубина, впоследствии «назначенного» чекистами членом церковно-политического областного центра (ЦПОЦ) и Уральского повстанческого штаба (УПШ); по другой версии это распоряжение отдал уже известный нам ссыльный гомельский епископ Досифей (Степанов), произведенный «органами» в агенты польского генштаба с личным кодовым номером Р-32.
Вот как в феврале 1939 г. изложил по памяти суть происходивших событий бывший начальник V отделения Пермского ГО НКВД А. М. Аликин:
«В конце 1936 года Особым Отделом Пермского ГО НКВД была вскрыта антисоветская группа в 61 батальоне тыл-ополчения, состоящая преимущественно из числа бывших служителей религиозного культа, которая, установив связь с местным духовенством, проводила антисоветскую деятельность среди отдельных групп верующих г. Перми и т/о батальона. Реализация указанной группы совпала с предстоящей подготовкой к выборам в Верховный Совет СССР, на основе чего бывшим начальником УНКВД по Свердловской области Дмитриевым было дано указание Пермскому Горотделу реализовать эту группировку, придав ей шпионско-диверсионную окраску» [105] [выделено нами. — А. К.].
Итак, если суммировать последствия сознательно произведенной переквалификации группировки Гуляева-Лебедева в 9 отдельном стройбатальоне, получится следующее:
а) она возникла не сама собой, а была создана по указанию свыше;
б) она занималась не только агитацией, но и подготовкой диверсий и шпионажем, в конечном счете — подготовкой вооруженного восстания, т. е. представили более опасной, чем она была на самом деле;
в) она была не изолированной, а одной из многочисленных, скрытых пока еще повстанческих ячеек, связанных с заграничной резидентурой.
Осуществлявший эту переквалификацию Дмитриев должен был отдавать себе отчет в том, что он, во-первых, выдвигает прямое обвинение в адрес самого НКВД. Раскрыть маленькую, ничтожную антисоветскую группку, состоящую из маргиналов-церковников, и ликвидировать ее — заслуга. Прошляпить масштабный, грозный, тщательно организованный заговор — преступление. Во-вторых, необходимо было ясно представлять себе, какой именно интенсивности сигнал тревоги подается власти. Если вместо дисперсной, неорганизованной, аморфной антисоветской оппозиции рисуется картина хорошо структурированной, отмобилизованной и готовой действовать пятой колонны, то власть предержащим следует немедля дуть в трубы, бить в барабаны, расчехлять пушки, свистать всех наверх и готовить абордажную команду.
Остается только признать, что начальник УНКВД по Свердловской области достаточно тонко уловил политическую конъюнктуру. В заочном диалоге сталинского руководства и репрессивных органов (несомненно, имевшем место в действительности) поданная им реплика была уместна, своевременна и, пожалуй, даже ожидаема. Именно поэтому дело ОТД станет образцом-парадигмой, а пермский опыт попадет в приказ союзного наркомата как пример для подражания.
Заметим, что критиковать НКВД в ситуации весны-лета 1937 г. для Дмитриева уже не означало бить себя по голове. Подлежал критике другой НКВД, и пример тому подал сам вождь. После направленной в ЦК в сентябре 1936 г. знаменитой сочинской телеграммы Сталина-Жданова, где указывалось на нерасторопность («опоздал как минимум на четыре года») ведомства Г. Ягоды и содержалось требование его немедленной замены Н. Ежовым, в «органах» начался процесс перетряски кадров. В этой ситуации отмежеваться от прежнего, «ягодинского» ведомства, выступив от имени новой, подрастающей и рвущейся к карьерным высотам «ежовской» генерации, было не только можно, но и нужно. «Они» утратили бдительность и недооценили существующие угрозы, мы — нет, мы другие (вспомним упомянутое ранее секретное письмо секретаря Уральского обкома ВКП(б) И. Д. Кабакова, разосланное как раз в двадцатых числах апреля).
Помимо этого, на проходившем с 23 февраля по 5 марта пленуме ЦК было внятно заявлено о существовании в СССР контрреволюционной организации правых, а дела «генералов» этой организации (Н. Бухарина и А. Рыкова) были переданы в НКВД. Но если «генералы» уже арестованы, то где-то же должна находиться и их «армия»? И вот тут-то и становится окончательно ясным смысл переквалификации группы Гуляева-Лебедева. Поступающие из Перми материалы расследования дела Общества трудового духовенства должны были быть именно такими:
— подтверждать опасения власти: пятая колонна действительно существует;
— продемонстрировать, что нити заговора прошивают буквально насквозь все советское общество, тянутся до каждой армейской казармы, заводской проходной, церковного прихода, не признают социальных, национальных, конфессиональных, партийных и прочих границ;
— бить тревогу: угроза, быть может, даже более значительна, чем вы думаете, битва будет жестокой;
— самим фактом раскрытия заговора свидетельствовать о том, что НКВД неусыпно бдит и готов действовать. Он всех спасет, и только он.
После этой реплики, адресованной власти органами НКВД, в сгущающейся политической атмосфере неизбежно должно было повиснуть невысказанное, но почти осязаемое «Позвольте…?». Не следует забывать и о том, что были раскрыты и другие дела, пусть не столь масштабные (чернушинские диверсанты, «черная свадьба» и т. п.), а информация подобного сорта стекалась в Москву отовсюду. На что и последовал ответ: «Арестуйте их всех!», оформленный в виде «Оперативного приказа народного комиссара внутренних дел Союза СССР № 00447».
Но пора вернуться к нашим героям. В сентябре 1936 г. никто из них, разумеется, и не догадывался о том, что активность их компании уже привлекла к себе внимание, что жить им осталось чуть менее года, а на свободе (относительной) гулять — и того меньше. Просто Михаил Чухлов уже украл «малярных красок». И не только украл, но и попытался продать. Захватив с собой Лебедева, он отправился в город, зашел на квартиру к о. Савве (Беклемышеву) и предложил свой товар. Так состоялась вторая встреча Лебедева и Беклемышева, оказавшаяся последней. Покупать краску Беклемышев отказался, но тут любопытный Лебедев стал донимать его вопросами о новой конституции.
У о. Саввы представления о ней были совершенно фантастические:
«…я заявил Лебедеву, что теперь у нас будет введено такое же положение, как и в Англии, т. е. можно будет служить в церкви и беспрепятственно работать в организации» [106].
Раз как в Англии, то, видимо, представив себя почти англичанами, Лебедев и Беклемышев принялись обстоятельно обсуждать предстоящие выборы:
«В этой беседе с Лебедевым я разъяснил ему, что выборы должны происходить с низов, т. е. сначала при всех церквях нужно провести приходские собрания с приглашением всех верующих и на этих собраниях выбрать делегатов; одного от крестьян, а другого от служителей культа на благочинные съезды. И на этих благочинных съездах, как я разъяснил Лебедеву, так же выбрать делегатов по одному человеку от верующих крестьян и по одному человеку служителей культа на епархиальный съезд, а на последнем съезде выбрать делегатов тоже по два человека на Всероссийский съезд, а на этом съезде выбрать представителей в Верховный совет СССР» [107].
