Священная Римская империя германской нации: от Оттона Великого до Карла V

Части стройного здания, возведенного Оттоном I и его соратниками на востоке королевства, стали рушиться. Славяне, с 980 г. начавшие свои восстания, почувствовали прилив новых сил после поражения при Котроне, эхо которого докатилось и до них. Они начали восстание против Саксонской династии и навязываемого им христианства. Они разрушили Бранденбургское и Хавельбургское епископства и угрожали Магдебургу. Когда они узнали, что король — это просто ребенок, их набеги возобновились с новой силой; епископства Шлезвиг и Ольденбург были также уничтожены. Благодаря датчанам лужицкие сербы продвинулись вплоть до Гамбурга. За Эльбой не существовало больше немецкого присутствия, за исключением форпоста в Мейсене.

Внутри королевства снова был оспорен принцип наследования по прямой линии. Герцог баварский Генрих Спорщик заставил вверить его попечению маленького Оттона. Он начал с того, что провозгласил себя регентом, а затем, настаивая на том, что он был внуком Генриха I и королевы Матильды, стал претендовать на королевскую власть. И он действительно был избран знатью, пораженной масштабом бедствия за Эльбой, считавшей необходимым, чтобы во главе королевства стоял зрелый человек. Выборы прошли у истоков династии, в Кведлинбурге около могилы Генриха I и Матильды. Но Генрих Сварливый не был коронован. Епископы, также полагавшие вначале, что выбор главы государства, способного сразу же действовать, был необходим, впоследствии пришли к выводу, что даже если Оттон III и не может самостоятельно принимать решения, то у его матери и бабушки есть качества, необходимые для управления государством за него.

Обе дамы не испугались опасностей, пришедших как извне, так и изнутри империи. Они обе возвратились из Италии в Германию и сумели заручиться поддержкой влиятельных прелатов, в особенности архиепископа Майнцского Виллигиза. Они могли рассчитывать на Адальберона, архиепископа Реймского, а также преподавателя в епископской школе Герберта, аббата Боббио, который смог убедить действовать в пользу Оттона III: с одной стороны, они привлекли на сторону короля часть лотарингской аристократии, а с другой стороны, попросили Гуго Французского помешать Лотарю, который, по-видимому, собирался повторить свой поход 976 года. Генрих Сварливый понял, что ему не удастся сломить столь сильное сопротивление. Он предоставил венценосного ребенка на попечение его матери в конце июня 984 г. Празднование коронации, которое обычно являлось частью церемонии, состоялось двумя годами позже в Кведлинбурге. Присутствие герцогов Баварского, Саксонского, Швабского и Каринтского доказало законность прав Оттона III, которому также принес клятву верности князь Польский Мешко I. Генрих Сварливый также еще годом ранее смирился с правлением Оттона и его ближайших родственниц.

Итак, в делах правления настала ясность, но Оттону III едва исполнилось шесть лет; следовательно, регентство было неизбежно. Кому его поручат? Два человека могли претендовать на него, и оба обладали для этого рядом незаурядных качеств. Бабушка Оттона Аделаида обладала большим и богатым опытом королевского правления. Став сначала в шестнадцать лет королевой Италии, затем, овдовев в 951 г., королевой Восточной Франкии и, наконец, императрицей в 962 г., она никогда не оставалась в тени своего супруга. Большая часть указов, изданных канцелярией Оттона I, несет отпечаток воли той женщины, которая была далеко не только «любимой супругой», но и consors imperii, соправительницей империи. В пятидесятилетнем возрасте она сохранила всю свою жизненную активность. Однако она согласилась уступить дорогу своей невестке и передать ей права на правление Италией, страной, в возможностях и особенностях которой она хорошо разбиралась.

Феофано, мать правителя, смогла подтвердить свое право на первое место в королевстве благодаря своим исключительным личным качествам. Немцы недоверчиво относились к ней, византийке по происхождению. Тем не менее, она не отказалась от своих корней и воспитанных в ней принципов. Она навсегда осталась верной греческой форме христианства. И хотя она не была рождена в королевской семье, ее принадлежность к высшей константинопольской аристократии дала ей возможность получить очень хорошее образование, которое она стремилась передать своему сыну. Кажется, по поводу расстановки политических сил она имела намерения, которые слишком очевидно совпадали с намерениями греков, чтобы быть реализованными. Что не менее важно, у этой принцессы ум сочетался с душой, без которой вся ее рассудительность была бы ни к чему.

Она поселилась на севере Альп и управляла королевством при поддержке Виллингза и канцлера Хильдебальда Вормского. Воспитание Оттона было поручено, с одной стороны, саксонскому графу, который взял его с собой, едва ему исполнилось шесть лет, в поход против славян — так как было необходимо как можно лучше обучить его военному делу, а с другой стороны, саксонскому клирику Бернварду, чтобы, в отличие от своего отца и деда, он получил образование. Решение срочных вопросов не откладывалось. На западе, возможно, с помощью Герберта и Адальберона, Феофано способствовала выборам Гуго Капета, добиваясь, чтобы во Франции каролингская династия также прервалась, и потомки Оттонов были не единственными, кто не происходил из рода Карла Великого. На востоке, были установлены отношения с Богемией, вопреки недовольству Польши.

Наконец, Феофано преодолела Альпы, где, поскольку ее не сопровождал Оттон, она приняла титул imperator augustusи придала своему имени мужское окончание, Theophanius, чтобы была признана законность ее действий. Она отправилась в Рим, получила там подтверждение имперских прав и провела беседу с Адальбертом, опальным епископом Пражским о возможностях миссионерской деятельности в странах Восточной Европы в 989 г. Ей было немногим более тридцати лет, когда она умерла, 15 июня 991 г. В течение семи лет, пока длилось ее регентство, благодаря своему политическому чутью, в котором чувствовалась незаурядная энергия, вдова Оттона II сумела сохранить целостность империи.

Но в 991 г. Оттон III оставался все еще ребенком. Место регента пустовало; нужно было, чтобы кто-то исполнял эту роль. Аделаида взяла ее на себя. Возможно, она не огорчилась, что заменила Феофано, которая вызывала в ней больше зависти, чем симпатии. Итак, она пересекла Альпы и, как это сделала ее невестка, приняла на службу епископов Вормского и Майнцского. В течение трех лет императрица-мать исполняла свои обязанности, совершенно уверенная, что она продолжает дело своего супруга. В 994 г. Оттон III, достигший четырнадцатилетнего возраста, взял управление в свои руки. Аделаида вернулась в Эльзас в монастырь Зельц, который она основала. Испытания возвеличили ее; в эпитафии, посвященной ей Одилоном Клюнийским, перечисляются заслуги, благодаря которым ее следовало причислить к лику святых. Наряду с Матильдой, своей тещей, она воплотила «супружескую святость, сопутствовавшую служению делу государства». [6]Оттонская империя, спасенная женщинами на земле, могла теперь положиться на их заступничество и на небе.

Оттон III, император тысячного года: мечта о возрождении единого государства (944-1002)

Оттон III перенял от своей матери намного больше, чем от бабушки. Она доверила Бернварду, видному деятелю своей эпохи, научить его грамоте и, оставаясь верной своим греческим корням, просила калабрийца Филогата обучить его языку Гомера. Она также воспитала в будущем императоре практичного человека. Вместе они путешествовали по Саксонии и Рейнской области. Еще будучи совсем маленьким, Оттон принимал участие в походах против славян, а во время регентства Аделаиды руководил взятием Бранденбурга. Итак, его образование было закончено, когда смерть лишила его присутствия той, что дарила не только ласку, но и освещала ему путь. Его манера правления несет на себе отпечаток материнского влияния. Безусловно, он придерживался основного направления властвования своих предшественников. Строгий и твердый, он порой проявлял жестокость; но у него был сложный характер, свойственный полукровкам. Он предпочитал греческую изысканность саксонской неотесанности. Его волновали интеллектуальные проблемы. Познав глубины духовного мира, он не был чужд тяге к мистическому. Наконец, «быстро повзрослев в связи с событиями, произошедшими в детстве», он остался открыт сердцем. [7]Он нуждался в друзьях; пристально выбирал их и ревностно сохранял дружеские отношения. Обладая такой богатой, без сомнения, слишком богатой натурой, он еще более утяжелил груз наследства, которое получил от своих предков, что для него выразилось в честолюбии, которого не знали первые императоры.