Как жили византийцы

Невообразимую путаницу в исчисление налогов вносил выпуск монет иной пробы, чем ранее. Их соотношение с прежними монетами определялось не всегда точно. Правительство пыталось установить принудительный курс новой монеты. Рынок отвергал этот курс, и налоговые сборщики были вынуждены, не имея точных указаний, каждый по-своему определять новый размер налога. В указе императора (Алексея I) сообщается, что некоторые практоры взимали при этом почти в десять раз больше, чем другие.

Иногда налог взимался практором отдельно с каждой семьи, иногда — со всей общины, которая на своей сходке распределяла общую налоговую сумму с деревни или провинциального городка. Такие сходки всегда проходили бурно. Даже местному влиятельному магнату Кекавмен советовал не соглашаться на роль арбитра в таких делах.

При взыскании налога практоры, являвшиеся в деревню со стражниками, прибегали порой к физической расправе: от XI в. сохранилось судебное дело о практоре-вымогателе, который даже пытал налогоплательщика огнем и кипятком. Обобранные практорами афиняне, сообщал брат Никиты Хониата — митрополит Афин Михаил Хониат, — не могут дождаться нового урожая ячменя — они ходят по своим полям, обрывая незрелые колосья и губя хлеб на корню; страшно смотреть на их изнуренные голодом потемневшие лица. По его словам, лишь местный судья вымогает с них до 720 номисм, а было много и других, чином пониже; кроме того, нередко является заезжее начальство и устраивает пиршества за счет поселян.

Правительство, заинтересованное в сохранении платежеспособности налогоплательщиков, иногда устраивало ревизии и карало практоров-лихоимцев, но тут же само прибегало к откупам и продаже должностей сборщиков налогов, надеясь на рост поступлений денег в казну. Никита Хониат считал, что из сумм, собранных в качестве налога, едва ли половина доставалась казне. А денег государству требовалось все больше и больше и прежде всего на военные нужды.

В IX–XI вв. вооруженные силы империи состояли в основном из крестьянского ополчения каждой фемы, периодически созываемого для учений и походов. Теоретически, как это отмечалось в трактатах о воинском искусстве стратегиконах, хорошо обученный и обеспеченный воин-соотечественник (ромей) должен был быть надежнее в бою воина-наемника — пришельца и чужеземца. Но стратиотское ополчение в империи выродилось уже к середине XI в. Сохранилась лишь его меньшая часть, комплектовавшаяся из состоятельных крестьян. В тяжелой коннице служили мелкие вотчинники. Прочие стратиоты постепенно обретали новый статус: часть их переводили в разряд военных моряков, часть зачисляли в легкую пехоту, а большинство вносили в списки простых крестьян-налогоплателыциков.

Военная служба представителей зажиточной семьи начиналась в 18 лет. Земля этой семьи находилась под контролем военного ведомства. Если отец-воин погибал или умирал до достижения сыном призывного возраста, вдова порой выставляла наемного воина; то же делала она, когда не имела сыновей, чтобы ее земля не потеряла военного статуса, дававшего ряд преимуществ.

С обнищанием стратиотов казна все чаще оказывалась вынужденной выплачивать им ситиресий (или опсоний — денежную плату и натуральное довольствие). Расходы возросли также в связи с переносом центра тяжести на наемное войско из иноземцев и свободных наемников-ромеев. В новых условиях боеспособнее оказались хорошо оплачиваемые наемные войска, как, например, русско-варяжские, франкские, итальянские и германские соединения, находившиеся в византийской армии уже с конца Х в. Однако плата не всегда удовлетворяла и своих и иноземных воинов, особенно в правление василевсов, представлявших интересы столичной знати. При Михаиле VII, например, расквартированное у Адрианополя войско направило к василевсу посланцев с жалобой, что оно не получает опсония, но жалобщиков избили и обобрали. По той же причине восстало войско на Дунае. Скудное содержание вело к падению дисциплины. Никифор Вриенний, муж Анны Комнин, рассказывает в своем сочинении, как все войско тайком от стратига (им был юный Алексей Комнин) решило бежать из лагеря — и бежало ночью, не оставив своему военачальнику даже коня. Мануил I Комнин нередко отдавал приказ верным людям стеречь ночами все выходы из лагеря, грозил воинам ослеплением за дезертирство, но стратиоты все равно покидали войско.

Особенно быстро росло число наемников в XI в. Это были и крещеные арабы, и армяне, и грузины, и печенеги, и половцы, и аланы, и пришельцы с Запада. С 70-х годов XI в. появились среди них и турки. Наемники-иноземцы прибывали в империю и поодиночке, и группами в несколько сот человек, как, например, русские и варяги. Армяне и грузины приходили иногда на зов василевса воинскими соединениями и играли крупную роль в военных действиях в Малой Азии. Изредка империя нанимала целую армию у правителей иных стран. Но это было и дорого и опасно. Болгарское войско, позванное василевсом для подавления восстания Фомы Славянина, получив плату, на обратном пути грабило местное население. Войско Святослава, приглашенное Никифором II для ведения совместной войны с болгарами, всерьез стало угрожать самой Византии.

Анна Комнин считала, что закованные в броню западные рыцари непобедимы. Глядя на сражающегося Никифора Катакалона, пишет она, его можно было принять "за уроженца Нормандии, а не ромея" — так он был могуч и искусен. Мануил I, по словам Никиты Хониата, знал, что воины-ромеи подобны "глиняным горшкам", а западные наемники — "металлическим котлам". Исаак II, несмотря на нищету отечественных воинов, отдавал захваченных на войне коней не им, а наемникам с Запада, так как они лучше действовали тяжелым копьем — вооружением конника. Обидеть иноземных наемников было гораздо опаснее, чем стратиотов-ромеев. Василевсам не раз приходилось подавлять их грозные бунты, а затем идти на серьезные уступки.

Особые отряды воинов, находившихся на службе у магната, которые появились уже в Х в., ни тогда, ни впоследствии не превратились в настоящее войско, с которым феодалы могли бы, как на Западе, участвовать в походе государя-сюзерена. Магнат шел в битву с небольшим собственным отрядом оруженосцев, полувассалов, слуг и родственников. Такие отряды не играли серьезной роли в сражениях. Вассалитет не стал в империи развитой и всеобщей системой.

Не избавила империю от необходимости содержать большое наемное войско и система так называемых проний, которая стала развиваться во второй половине XII в. Пронии — пожалования императора в пользу частных лиц, заключающиеся в передаче им права управлять определенной территорией с государственными и свободными крестьянами и собирать с них налоги в свою пользу.

Помимо сухопутных сил, империя имела также военный флот: провинциальный, используемый в основном для сторожевой службы, и центральный — царский, игравший главную роль в крупных экспедициях. Кроме того, на побережье Малой Азии и на островах находилось несколько морских фем, население которых содержало сильный военный флот и несло преимущественно морскую службу в качестве гребцов и военных моряков.

Военный флот Византии переживал эпохи взлета и падения. В середине VII в. Константин V смог послать в устье Дуная для ведения действий против болгар до 500 судов, а в 766 г. — более 2 тыс. Сильным оставался флот и в Х в. Ужас на врагов наводил "греческий огонь". Выбрасывался он из сифонов, устроенных в виде бронзовых чудищ с разинутыми пастями. Сифоны можно было поворачивать в разные стороны. Выбрасываемая жидкость самовоспламенялась и горела даже на воде.

Военные парусные суда имели и экипажи гребцов. Наиболее крупные корабли (дромоны) с тремя рядами весел были быстроходны и брали на борт до 100–150 воинов и примерно столько же гребцов.

Со второй четверти XI столетия стали проявляться первые признаки упадка военного флота. Успехи норманнского вторжения из Италии в начале 80-х годов XI в. побудили Алексея I принять срочные меры к возрождению флота. Особенно много судов строили в столице. Смолили и оснащали их главным образом на острове Самос. Но и этот наспех выстроенный флот не смог помешать высадке Роберта Гвискара, и василевс прибег к услугам венецианцев, заплатив им чрезвычайными торговыми привилегиями в империи, что губительно отразилось как было рассказано в первой главе, на развитии отечественного ремесла и торговли.