История лангобардов

27. В это время король Автари послал войско в Истрию и поставил его начальником герцога Эвина Триентского. Этот заключил, опустошив страну огнем и мечом, мир на один год и привез королю много денег. Другое лангобардское войско осаждало малого военачальника Франкио на острове Комацина [106], бывшего здесь еще со времени Нарсеса и державшегося уже двадцать лет подряд. После шестимесячной осады Франкио сдал остров лангобардам, сам он получил согласно своему желанию, от короля право свободного выхода со своей женой и имуществом и ушел в Равенну. На острове нашли огромные богатства, сокрытые здесь некоторыми городами.]

28. Между тем король Флавий Автари отправил послов к королю франков Хильдеперту и просил у него руки его сестры. Хотя Хильдеперт, приняв богатые подарки от послов лангобардских, обещал выдать сестру за их короля, но когда явились послы готов из Испании и он услышал, что народ готов перешел в католичество [107], то обещал уже свою сестру готскому королю.

29. В то же время Хильдеперт отправил послов к императору Маврикию [108] и велел ему передать, что он теперь предпримет войну против лангобардов, чего прежде он не сделал [109], с тем, чтобы по его совету изгнать их из Италии. И он без промедления отправил свое войско в Италию для подчинения лангобардов. Но король Автари вместе с лангобардами быстро выступает ему навстречу и мужественно сражается за свою свободу. В этом сражении лангобарды одерживают победу. А франки потерпели жестокое поражение: некоторые из них попали в плен, очень многие бежали и едва добрались до отечества. Войско франков понесло здесь такой урон, какого нигде больше не помнят. Поистине удивительно, что Секунд [110], который много писал о деяниях лангобардов, обошел молчанием такую их победу, тогда как мой рассказ о поражении франков приводится в их Истории [111] чуть ли не в тех же самых выражениях.

30. После этого король Флавий Автари отправил послов в Баварию просить себе в жены дочь короля Гарибальда. И он, приняв их благосклонно, обещал выдать дочь свою Теоделинду за Автари. Когда послы, по возвращении, известили об этом Автари, то он, желая собственными глазами увидеть свою невесту, пригласил немногих, но надежных лангобардов, и, назначив одного из них, наиболее ему преданного, будто бы главным над ними, без промедления отправился вместе с ними в Баварию. Когда они по посольскому обычаю были представлены королю Гарибальду, и тот, кого Автари поставил главой посольства, произнес, после приветственных слов, речь, то Автари, никем не узнанный, приблизился к королю Гарибальду и сказал: «Мой господин, король Автари направил меня к Вам, собственно, затем, чтобы я, посмотрев Вашу дочь, его невесту и нашу будущую госпожу, мог вернее рассказать ему о ее красоте». Услышав это, король приказал позвать свою дочь. Автари молча разглядывал ее и, так как была она очень красива и ему во всех отношениях очень нравилась, сказал королю: «Видя такую красоту Вашей дочери, мы желаем, чтобы она как достойная сделалась нашей королевой, а прежде мы хотели бы, если это будет угодно Вашему Величеству, выпить кубок вина из ее рук, как впоследствии она должна будет это делать для нас». Когда король дал согласие на то, чтобы она это сделала, она, взяв кубок вина, поднесла его сначала тому, кто, казалось, был старшим послом. Потом, когда она предложила кубок Автари, не подозревая, что это был ее жених, он, выпив вино и возвратив кубок, незаметно для всех коснулся ее руки пальцем и провел правой рукой по ее лицу ото лба к носу. Красная от смущения, рассказала Теоделинда об этом своей кормилице. Кормилица ответила ей: «Не будь этот человек королем и твоим женихом, не осмелился бы он ни в коем случае коснуться тебя. Впрочем, давай помолчим, чтобы не узнал об этом твой отец; потому что в самом деле это человек, который достоин править королевством и жениться на тебе». А был в ту пору Автари юношей в цветущем возрасте, стройный, с белокурыми волосами и весьма красивой наружности. Вскоре после этого, получив от короля провожатых, они отправились обратно в отечество и быстро прошли по земле нориков. Провинция же нориков, которую населяет племя баваров, граничит с востока с Паннонией, с запада со Швабией, с юга с Италией, а на севере омывается Дунаем. И вот когда Автари, все еще сопровождаемый баварами, приблизился к границам Италии, привстал он, насколько мог, на своем коне и изо всех сил вонзил секиру, которую держал в руке, в ближайшее дерево; оставив ее там вонзенной, он промолвил: «Вот так обыкновенно поражает Автари». Когда он это сказал, сопровождавшие его бавары поняли, что это и был сам король Автари. Спустя немного времени, когда из-за нашествия франков король Гарибальд оказался в бедственном положении, дочь его со своим братом, Гундоальдом, бежала в Италию и дала знать Автари, что она прибыла к своему жениху. Он тотчас же отправился к ней навстречу, чтобы пышно отпраздновать свадьбу, на поле Сардис, выше Вероны, и женился на ней при всеобщем веселье в майские иды [112]. Был там, между прочими лангобардскими герцогами, Агилульф [113], герцог Туринский. Во время разразившейся в этом месте грозы было поражено ударом молнии, сопровождаемой сильным раскатом грома, дерево на королевском дворе; тогда один юноша из свиты Агилульфа, который был гадателем и дьявольским искусством постигал то, что предвещал в будущем удар молнии, сказал украдкой Агилульфу, когда тот по естественной надобности отошел в сторону: «Эта женщина, на которой женился теперь наш король, в скором времени станет твоей женой». Услышав это, Агилульф пригрозил, что снимет с него голову, если он хоть заикнется кому-нибудь об этом. Но тот возразил: «Убить меня, конечно, можно, но ведь неминуемо то, что эта женщина пришла в нашу страну, чтобы сочетаться с тобой браком». Впоследствии все так и случилось. [В то же время неизвестно по какой причине был убит в Вероне Ансул, родственник короля Автари.

31. Когда Гриппо, посланник Хильдеперта, короля франков, вернулся из Константинополя и сообщил королю насколько почетно он был принят императором Маврикием, и как император, согласно воле короля Хильдеперта, пообещал дать возмещение за оскорбление, перенесенное тем [Хильдепертом] у Карфагена, Хильдеперт немедленно снова [114] ввел войско франков с двадцатью герцогами в Италию, для покорения лангобардского народа; из этих герцогов наиважнейшими были Аудуальд, Оло и Гедин. Оло, неосмотрительно приблизившийся к замку Билито [115], упал, пораженный дротиком ниже грудного панциря и умер. На остальных франков, выдвинувшихся для грабежа, напали лангобарды и перебили их, рассеявшихся по разным местам. Аудуальд же и шесть других франкских герцогов дошли до Милана и на некотором расстоянии от города разбили лагерь. Здесь к ним прибыли послы императора с известием, [что] для их поддержки приготовлено войско и молвили «Через три дня мы появимся вместе с ним и знаком этого должно быть следующее: как только вы увидите что дома того имения, что стоит там на горе, горят, знайте, что мы приближаемся с обещанным войском». Герцоги франков ждали, согласно договоренности, шесть дней, но не узрели ничего из обещанного императорскими посланцами. Гедин же с тринадцатью герцогами двигался по левой стороне Италии, взял пять замков и принял от местного населения присягу верности. Вплоть до Вероны дошло войско франков; большинство замков сдались без сопротивления, поверив клятвенным заверениям, что с ними не случится ничего дурного. Имена же замков, что были разрушены в стране тридентинов, таковы: Тезана, Малетум, Сермиана, Аппианум, Фагитана, Цимбра, Витианум, Брентоникум, Воланес, Эннемазе, два в Алсуке и один в Вероне. И после того, как все эти замки были разрушены, все их жители были уведены в полон. Замок Ферруга смог откупиться посредством вмешательства епископов Ингенуина Сабионского и Агнелла Триентского и должно было заплатить за голову мужчины – один солид, всего же – шестьсот солидов. В это время в войске франков разыгрался, ибо было лето, из-за непривычной давящей жары, страшный понос, отчего многие умерли; и проведя три месяца в Италии и ничего не совершив, и не имея сил ни отмстить врагам, запершимся в крепчайших местах ни также-достать короля, которому желали отомстить и каковой держался за стенами Тицина, и так войско, ослабленное непривычным климатом и голодом, решило вернуться домой. Таким образом они отошли, и все-же и постиг такой голод, что они давали свои собственные одежды, и даже – оружие, дабы купить еду, пока не достигли своей страны.]