История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008).

Поздно вечером 9 марта срочно прибывшие из Москвы секретари ЦК КПСС Аристов и Суслов отдали приказ командующему Закавказским военным округом генералу Ивану Ивановичу Федюнинскому применить против демонстрантов войска. Иначе как по ленинско-сталински разбираться с народом большевики так и не научились, даже после XX съезда. Около полуночи первая кровавая стычка произошла у Дома связи. На проспекте Руставели народ попытался сражаться с войсками. В ход пошли охотничьи ружья, бутылки с зажигательной смесью, ножи. Солдат называли извергами, фашистами, гестаповцами. Раздавались крики «Смерть русским!», «Смерть армянам!», «Кровь за кровь!». К утру восстание было подавлено танками. Несколько десятков восставших были убиты при подавлении. По всей Грузии прокатились массовые аресты.

В Ставропольском крае Михаил Сергеевич Горбачев, проводивший там «разъяснительную работу» в роли комсомольского аппаратчика, обнаружил, к своему удивлению, что многие отказывались верить Хрущёвскому докладу. Сам личностный, эмоционально-обличающий характер доклада вызывал у многих не поддержку, а недоверие. В сознании простых людей господствовала совершенно другая версия репрессий: «Мол, наказаны в 30-х годах Сталиным были те, кто притеснял народ. Вот им и отлились наши слезы. И это говорилось в крае, который прошел через кровавую мясорубку тех страшных тридцатых годов!»

Хрущёв знал о происходящем, но был уверен, что ему удастся овладеть ситуацией. В апреле 1956 г. было объявлено о подготовке Пленума ЦК по «культу личности». Маршал Жуков готовил, по согласованию с Хрущёвым, доклад, в котором подробно и критически разбиралась деятельность Сталина в годы войны. Хрущёв и его сторонники рассчитывали, что разгром «культа» приведет к ренессансу «настоящего» коммунизма. Эта установка легла в основу постановления Секретариата ЦК от 27 марта 1956 г. о подготовке «популярного марксистского учебника» по истории КПСС. «Краткий курс истории ВКП (б)», на котором были воспитаны десятки миллионов коммунистов и советских граждан, был отвергнут как «чуждый марксизму».

На пьедестал лидера революции и мирового коммунизма, освобожденный Сталиным, вернули Ленина. Марксизм-ленинизм, было подчеркнуто в постановлении, остается «самым прогрессивным учением современности», и его сила в том, что он «постоянно развивается нашей партией, ее руководством, братскими коммунистическими и рабочими партиями, обогащается опытом коммунистического строительства, опытом социалистических преобразований в странах народной демократии, опытом международного революционного движения». Говоря кратко, новая коммунистическая установка гласила: Ленин плюс мировой революционный опыт, минус Сталин и его террор с 1934 по 1953 г.

Американцы достали копию доклада, и он был опубликован в мировой печати и использовался в радиовещании на страны Восточной Европы и СССР. Поскольку иностранные коммунисты некоторое время были не в курсе событий и отрицали наличие «секретной речи» Хрущёва о Сталине, они оказались в ужасающем положении. В очередной раз руководство СССР своими руками всадило нож в спину международному коммунизму. На совещании коммунистических партий в Москве 22–26 июня 1956 г. главы режимов Восточной Европы и лидеры западных компартий настаивали на сворачивании критики «культа личности» или, по крайней мере, на «теоретических разъяснениях», как такой культ мог возникнуть в «первой стране победившего социализма». Мао Цзэдун в Китае, Ким Ир Сен в Корее и Энвер Ходжа в Албании затаили ненависть к Хрущёву.

Давление извне и нарастание брожения в самой России вынудило Хрущёва отменить апрельский Пленум по Сталину. 30 июня 1956 г. ЦК выпустил постановление, в котором, к радости партийных пропагандистов, указывались рамки критики. Террор и преступления сталинского режима оправдывались «историческими условиями», прежде всего «враждебным окружением» и назревающей войной. Подчеркивалось, что борьба с оппозициями в партии, а также коллективизация и ведение войны относятся к заслугам покойного вождя. От радикализма доклада в постановлении не осталось и следа. ЦК издал грозное постановление, осуждающее «отдельные гнилые элементы» в Теплотехнической лаборатории.

События, однако, подтвердили, что Хрущёв выпустил «джинна из бутылки». Раны, нанесенные развенчанием Сталина мировому коммунизму и идеологии советского режима, оказались глубокими и неизлечимыми.

М. Горбачев. Жизнь и реформы. Кн. 1. М.: Новости, 1995.

Р. Г. Пихоя. Советский Союз. История власти. М.: Издательство РАГС, 1998.

5.1.9. Польская и венгерская революции 1956 г. и русское общество

В 1954–1955 гг. общественное недовольство в странах Восточной Европы продолжало нарастать. Напуганные восстанием в Восточной Германии, советские лидеры в 1954 г. подталкивали коммунистические режимы в Восточной Европе к реформам. К примеру, в 1954 г. Президиум ЦК направил письмо лидерам Чехословакии и предложил «незамедлительно вплотную заняться вопросами улучшения снабжения населения» (Президиум ЦК КПСС. Т. 1. С. 92). Но большая часть руководства этих стран, занятая борьбой за власть, была неспособна на обновление курса. В Венгрии вернулся к власти ненавидимый народом Ракоши. В Польше оставались у руля твердокаменные сталинисты – Берут, Берман и Минц.

«Шоковая терапия» XX съезда оказалась для этих групп убийственной. Берут умер в Москве сразу после съезда, и в коммунистическом руководстве Польши началась грызня. 28–29 июня 1956 г. вспыхнуло восстание рабочих в польском городе Познань. По уже установившейся в коммунистических странах методике диалога с недовольным народом польские войска вошли в город и открыли огонь: было убито 70 человек, ранено около 500. В Москве это восстание, как водится, объяснили происками западных спецслужб. Политический кризис обострился. Польские лидеры запросили у Москвы срочной помощи продовольствием и деньгами, а также отсрочки уплаты кредитов. Реформистская часть правившей ПОРП (Польской объединенной рабочей партии) считала, что нужно вернуть в руководство Владислава Гомулку, исключенного за «правый уклон» в 1948 г. и находившегося несколько лет в заключении. Тот же Гомулка стал знаменем польской оппозиции режиму, в немалой степени потому, что он был этнический поляк, в отличие от других лидеров ПОРП – евреев. 12 октября Гомулка вошел в Политбюро ПОРП. Через неделю был намечен Пленум ЦК ПОРП, где, по всем данным, Гомулку должны были избрать новым лидером.

Польские руководители, испытывая давление народного движения, демонстрировали независимость от Москвы и не пригласили советскую делегацию на пленум. Также без консультаций с Москвой польское руководство начало разговоры о том, что министр обороны Польши маршал Константин Рокоссовский должен вернуться на свою «родину» в Советский Союз. Микоян вспоминал: «Особенно нас поразило не то, что внутри польской рабочей партии пошел разброд, а то, что руководство во главе с Охабом повернулось к нам спиной. Если спиной к нам, то лицом к Западу, другого выхода не может быть. Это было большой угрозой для нас». Нависла угроза удаления советских войск из Польши, что значило бы обрушение всей советской империи в Восточной Европе.

Импульсивный Хрущёв в сопровождении других членов Президиума и военных прилетел в Варшаву без приглашения. Увидев на аэродроме, что Рокоссовский стоит отдельно от польских руководителей, Хрущёв взорвался и обрушился на польских коммунистов с угрозами. Забыв о «плане» найти компромисс с поляками, он угрожал: «Решайте сами, но мы хотим посмотреть, в какую сторону вы хотите решать, мы не можем оставаться в стороне. Наши войска стоят в Германии, они опираются на коммуникации в Польше, а вы можете повернуть в сторону Запада». Советские войска по приказу Хрущёва начали приближаться к польской столице. Гомулка и другие лидеры ПОРП убеждали советских руководителей, что они не собираются выходить из Варшавского договора. Но при этом требовали убрать из Польши многочисленных советских советников, сидевших во всех министерствах, а также Рокоссовского. После острого обмена репликами, Хрущёв и Гомулка несколько успокоились и начали обсуждать польские претензии к СССР. Хрущёв даже отменил приказ маршалу Коневу выдвигаться в сторону польской столицы. Обсуждая ситуацию между собой, Хрущёв, Микоян и Булганин заключили: «Гомулка – искренний человек, хотя и обозлен, немножко националист, но коммунист, который не продастся капиталистам».