История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг.

Основную массу жителей республики национальные проблемы не волновали. «Простые люди» никогда ещё не ели так сытно, как в «эпоху развитого социализма». Относительная стабильность жизни позволяла им молчать, терпеть и, как всегда, надеяться на «лучшее будущее». А эти надежды они связывали с очередным «красным царём», который наконец-то сделает народ счастливым. На почве таких настроений и мечтаний родился миф о Машерове — настоящем «друге народа», неустанно боровшемся за «народное счастье» и якобы «убитом» за это «агентами Кремля».

Избрание Михаила Горбачёва. После смерти Л. И. Брежнева (1982 г.) и его преемника К. И. Черненко (1985 г.) высшую ступень власти в КПСС и СССР занял Михаил Горбачёв (март 1985).

С середины 80-х годов стала очевидной необходимость реформ в СССР, а для патриотов Беларуси — ещё и необходимость спасения беларуского народа от национального угнетения в виде «дружеских объятий старшего брата». Тогда считалось, что Союз легче реформировать, чем вырваться из него.

Апрельский (1985) пленум ЦК КПСС, затем XXVII съезд партии (февраль – март 1986 г.), провозгласили революционное обновление социализма, коренную «перестройку» советского общества. М. С. Горбачёв начал уничтожать то, на чем изначально держалось большевистское государство — командно-административные методы управления экономикой и репрессивные методы управления обществом.

Горбачёвские реформы и Беларусь. На фоне глубокого хозяйственного кризиса в целом по СССР, обеспечение беларуского народа пищевыми продуктами и промышленными товарами некоторое время оставалось довольно приличным. Согласно официальной статистике, во второй половине 80-х гг. промышленное производство в республике даже увеличивалось (в 1988 году — на 8 %). В 1990 году БССР вывезла товарной продукции на 4,1 млрд. рублей, а импортировала на 2,1 млрд. рублей.

Столь значительное положительное сальдо обеспечило традиционное трудолюбие беларусов, преобладание лёгкой промышленности над машиностроением, более эффективное сельское хозяйство западных областей республики, где даже при колхозно-совхозных порядках крестьяне ещё не успели полностью утратить привычку работать добросовестно. Но твердолобые местные коммунисты относили сравнительное благополучие республики к числу «преимуществ социализма» и с особым упорством держались за старые порядки.

Они проявили себя самыми непримиримыми противниками перестроечных процессов. Их устраивало в республике всё, кроме перемен. Не случайно писатель Алесь Адамович, которому в 1988 году пришлось переехать в Москву, назвал БССР «Вандеей перестройки» [104].

Углубление реформ. В 1990 году экономический кризис охватил и БССР. Прошло пять лет с начала перестройки, пока беларуские органы власти поняли суть проблемы: заставить работать командно-административную систему в новых условиях невозможно никакими способами.

С лета 1990 года начался переход от единой общегосударственной собственности к кооперативной, частной и смешанной. Наиболее предприимчивые люди создавали первые в Беларуси частные предприятия. Появились первые фермеры, первые совместные беларуско-иностранные фирмы. Но половинчатые реформы не увенчались успехом. В сельском хозяйстве уже не осталось крестьян-собственников, кровно заинтересованных в развитии товарного производства — их уничтожила колхозно-совхозная система. В промышленности реформаторы столкнулись с жёстким сопротивлением военно-промышленного комплекса. Оказалось, что реформы надо начинать с политической сферы. А здесь они могли быть эффективными только при двух условиях: отстранения от власти коммунистического руководства, кормившегося за счёт государственной собственности, и отказа от имперского принципа построения СССР, гигантские масштабы которого исключали эффективное хозяйствование и управление из единого центра.

Весь Советский Союз превратился в дискуссионный клуб. Общество искало приемлемые пути модернизации. В Минске ещё в январе 1987 года по инициативе группы обществоведов (экономистов, философов, историков, журналистов) возник дискуссионный политклуб «Современник». Его заседания проходили сначала в квартире председателя клуба философа Льва Кривицкого, потом в кинотеатре «Вильнюс», ещё позже в городском Доме политпросвещения. Эти дискуссии иногда собирали до тысячи слушателей и участников. В 1989 году напуганные городские власти лишили политклуб помещения. Многих его активистов уволили с работы.

Чернобыльская катастрофа. 26 апреля 1986 года произошла авария на Чернобыльской атомной электростанции — на украинской территории, но всего в 5 км от беларуской границы. Она сильно осложнила проведение горбачёвских реформ. Для беларуского народа драматические результаты аварии умножились традиционной зависимостью местного партаппарата от Москвы. Три года (!) руководство КПБ во главе с Николаем Слюньковым (1980–86 гг.) запрещало сообщать населению о подлинных масштабах радиоактивного заражения и границах его распространения. В поражённых районах через несколько дней после катастрофы люди маршировали в первомайских колоннах и обрабатывали землю, вдыхая смертельную пыль. Только «аппаратчики» знали обо всем, и сразу после аварии начали вывозить свои семьи из опасной зоны.

Взрыв в Чернобыле по степени радиоактивного заражения местности соответствовал 90 хиросимским бомбам! На Беларусь выпало более двух третей этих радиоактивных веществ, накрывших одну треть её территории. На землях повышенного загрязнения проживали около 20 % населения БССР (2,2 млн. чел.). Тогда, в апреле – мае, ветры дули с Украины на Беларусь. А в Могилёвской области расстреливали стронциево-цезиевые облака, плывшие к Москве, — и они опадали дождём на беларуские земли. Каждый раз, когда в жерло реактора сбрасывали с вертолётов мешки с песком и глиной, в воздух поднималась туча радиоактивного пепла и пыли, оседавшая в радиусе до 400 км.

В наибольшей мере пострадала предполесская низина, район с развитым сельским хозяйством. Тем не менее, по приказу партийного руководства БССР, производство на загрязнённых площадях не останавливалось. С 1986 по 1989 годы в зонах повышенной радиации было получено 47,5 тысяч тонн мяса и 2 млн. тонн молока. Все эти продукты попали затем на стол потребителей.

В течение пяти лет после аварии в Беларуси в 22 раза (!) увеличилось число онкологических заболеваний щитовидной железы у детей. Около 20 % беларуских детей в возрасте до 10 лет пришлось поставить на диспансерный учет. Паника, депрессия, игнорирование законов и моральных норм стали характерными для большинства жителей чернобыльской зоны.

Для ликвидации результатов катастрофы только БССР требовалось 235 млрд. долларов. Но для переселения людей из зон загрязнения и на лекарства беларуское правительство израсходовало ничтожные средства. В одиночку Беларусь не могла справиться с этой бедой. Однако союзное правительство никаких субсидий БССР не дало, несмотря на то, что ежегодно она переводила в союзный бюджет почти половину прибыли республиканской экономики. Партийное руководство БССР ничего не сделало и для получения международной помощи. Вместо этого оно поощряло распространение лживых теорий о безопасности малых доз радиации. Иначе говоря, компартия осудила беларуский народ на радиационный геноцид. Подлинные размеры катастрофы и её трагические последствия поныне остаются невыясненными в полном объеме.

Проблемы спасения нации. Чернобыль позволил многим беларусам понять две вещи: во-первых, катастрофическую зависимость своей страны от Москвы; во-вторых, необходимость борьбы за выживание нации. Продолжительность жизни в БССР была одной из самых коротких в Европе (у мужчин — менее 60 лет).

Однако низкий уровень политической культуры и национального сознания беларуского общества сковывал его силы в борьбе за собственное будущее. Нелегкую миссию пробуждения нации взяли на себя интеллектуальные и политические лидеры.