Путешествия в Центральную Азию

Обширная широкая равнина раскинулась теперь перед нами и уходила к востоку за горизонт. С севера ее резко окаймлял хребет Колумба, который в этой западной своей части стоит в стороне Тибета, хотя обрывистой, но сравнительно невысокой стеной. На юго-востоке и юге виднелись в беспорядке набросанные холмы и гряды невысоких гор; за ними выглядывал своими снеговыми вершинами громадный хребет, впоследствии названный моим именем. Наконец, среди упомянутой равнины, вдоль по ней, раскидывалось большое озеро, к удивлению нашему, еще не покрытое льдом. Озеро это я тут же назвал Незамерзающим. К нему мы и направились по бесплодной полого-покатой равнине.

Впрочем, сначала на протяжении верст около десяти серединой этой равнины, там, где пролегает сухое русло речки и почва песчаная, встречались порядочные площадки мелкой осоки, еще не съеденной зверями; затем мы шли по голой гальке. До озера все время казалось вот-вот рукой подать, а между тем мы ночевали, не дойдя еще 18 верст до него, среди небольшой, случайно попавшейся площадки кустарникового чернобыльника. Голодные верблюды и лошади обрадовались даже такому корму, который вместе с тем служил нам и дровами; воду добыли из привезенного с собой льда. Назавтра мы продолжали свой путь к тому же озеру, еще не зная, найдем или нет годную для питья воду; запасный же лед почти весь вышел. К нашему благополучию, близ западного берега новооткрытого озера, которое оказалось весьма соленым, нашлись среди солончаков несколько замерзших ключей, на которых лед был совершенно пресный; его натаяли мы для себя, дали по ведру воды и лошадям. Последние уже много исхудали от бескормицы и холодов, но верблюды шли молодцами.

Переночевав близ озера Незамерзающего, мы пошли к юго-востоку, в направлении еще с перевала виденной речки. Однако на деле оказалось, что то было сухое русло, местами покрытое солончаками, которые издали походили на лед. Пришлось остановиться в окраине совершенно бесплодных лёссовых холмов. Опять наши животные принуждены были довольствоваться ничем. Несколько еще уцелевших баранов до того проголодались, что рвали клочьями и жадно ели шерсть с уложенных на ночь верблюдов.

Осмотрев тщательно в подзорную трубу все окрестности, мы пришли к убеждению, что дальше идти нам нельзя. Бесплодные лёссовые холмы залегали к югу далеко; за ними виднелись горы, а там вставал снеговой хребет; словом, местность, по всему вероятию, представляла большие, иногда, быть может, непреодолимые трудности, в особенности для наших значительно истомленных животных. Затем, в другом направлении – к востоку, вдоль по южному берегу озера Незамерзающего, хотя заметны были кое-где площадки травы, а также лед на ключах и, по-видимому, не представлялось препятствий для движения каравана, но идти сюда нам было не к чему, ибо окрайняя гряда хребта Колумба без того видна была верст на сто; пройти же далее этого, во всяком случае, мы не могли. Да, наконец, необходимо было спешить, пока еще не устали верблюды, осмотром западной половины Долины ветров и окрестных ей гор. Ввиду всего этого решено было вернуться с плато Тибета и продолжать путь к западу от реки Зайсан-сайту. На следующий день мы опять бивуакировали на берегу озера Незамерзающего.

Это озеро лежит при абсолютной высоте 11 700 футов, на обширной высокой равнине, раскинувшейся у южного подножия хребта Колумба. Своей формой оно походит, сколько это можно видеть издали, на рукав, вытянутый от востока к западу. Длина в сказанном направлении более 50 верст, ширина же, по крайней мере в западной части, довольно равномерная, всего лишь около 10 верст.

Вблизи юго-западного своего берега озеро Незамерзающее очень мелко; да, вероятно, и все оно неглубоко; притом значительно уменьшается в размерах, насколько об этом можно судить по обширным, некогда покрытым водой солончакам, прослеженным нами к югу, вплоть до гряды бесплодных лёссовых холмов. Западная часть того же озера не имеет притоков; но в восточную его половину, вероятно, впадают некоторые речки, вытекающие со снеговой части хребта Колумба и с хребта моего имени; кроме того, подземная вода является здесь в виде ключей.

Этот хребет назван мною первоначально «Загадочный», потому что мы видели его лишь издали и нанесли на свою съемку только приблизительно. Нам удалось отметить, да и то лишь одной засечкой, здесь гору, как кажется, самую высокую, которая по своей форме, напоминающей большую меховую шапку, названа мною «Шапка Мономаха». К востоку от нее виднелось еще несколько снеговых вершин; крайняя из них лежала, как казалось, не далее 40 верст от города Джин-ри; следовательно, можно было предположить, что описываемый хребет примыкает к этой горе, чего в действительности не оказалось. Затем верстах в семидесяти к югу от озера Незамерзающего мы ясно видели ряд снеговых вершин, опять-таки, всего вернее, того же самого хребта, промежуточная часть которого, к горе Шапка Мономаха, была от нас закрыта ближайшими, сравнительно невысокими, горами.

Далее к западу об описываемом хребте ничего положительного неизвестно. Лишь от реки Зайсан-сайту и потом с перевала на плато Тибета мы видели далеко в юго-западном направлении высокий, острый по своей форме снеговой пик, который, быть может, принадлежит тому же хребту в его крайней западной части. В таком случае, судя по аналогии с другими ветвями главного кряжа среднего Куэнь-луня, можно предполагать, что хребет моего имени протягивается к западу до соединения с Русским хребтом или с Токуз-дабаном.

Таким образом, хребет, о котором идет теперь речь, составляет южную ветвь западной части главного кряжа среднего Куэнь-луня, или, быть может, именно и есть главная здесь его цепь. Косвенным подтверждением последнего предположения служит то обстоятельство, что местность, окрестная к озеру Незамерзающее, несет не вполне тибетский характер, но частью и западноцайдамский; да и само названное озеро образовалось в обширной выемке между двумя хребтами. К собственно Тибетскому плато, вероятно, прилегает самый южный из них, то есть хребет моего имени, который, во всяком случае, не ниже, если только не выше хребтов Колумба и Московского.

На возвратном пути от озера Незамерзающее мы несколько сократили свою дорогу и прямиком вышли на реку Зайсан-сайту; затем, спустившись вниз по ее ущелью, свернули к западу в Долину ветров. На два-три перехода местность здесь была еще ранее с гор осмотрена, так что явилась возможность двигаться без разъезда; тем более, что подножный корм на песчаных площадках возле ключей встречался пока довольно сносный, да и сами эти ключи, иногда с большим ледяным наплывом, попадались нередко; топливом же служили корявые кустики белолозника и стелющейся мирикарии.

Дневок мы давно уже не делали, но каждый день подвигались небольшими переходами. Походным жилищем нашим была войлочная юрта; казаки же, кроме тех, которые при нас находились, помещались в палатке. Ежедневные дежурства, пастьба верблюдов с лошадьми и ночные караулы шли у казаков обыденным чередом. Молодцами они держали себя по-прежнему, несмотря на все трудности и лишения. Те и другие увеличивались для нас с каждым днем, ибо, с одной стороны, взятые лишь в обрез запасы заставляли экономить такие предметы нашего довольствия, как кирпичный чай и дзамба, а с другой сильные холода и бури донимали нас теперь почти без перерыва.

Уже в первой половине декабря ночные морозы четыре раза переходили за –30 °С; вскоре затем усилились до замерзания ртути. Притом леденящий ветер, исключительно западный, постоянно дул нам навстречу; выпадавший иногда небольшой снег еще более усиливал стужу. Бури также случались нередко.

Повернув от перевала с Долины ветров в обратный путь, мы зашли прежде всего на ближайшую часть Московского хребта, чтобы измерить здесь нижний предел ледников. Забравшись всем караваном в окраину гор, я и Роборовский отправились пешком к ледникам, до которых казалось совершенно близко. Между тем пришлось лезть 4 версты в кручу, большей частью по голой россыпи, на сильном морозе с ветром. После двухчасового пути мы достигли нижнего края одного из ледников. Барометр показал здесь 15 500 футов абсолютной высоты. Нужно только заметить, что ледник этот лежал в ущелье северного склона гор.