Великая русская революция: 1905-1922

Особенностью Октябрьской революции стало применение красного террора в ответ на белый в ходе Гражданской войны. Перелом в отношении Советов к своим противникам наступил уже после взятия власти, после серии крупных мятежей, покушений и перерастания конфликта в полномасштабную Гражданскую войну.

Прекрасно иллюстрируют эволюцию взглядов советского руководства воспоминания бывшего руководителя Петроградского Охранного отделения А. В. Герасимова, арестованного еще Временным правительством: «Меня содержали в бывшей долговой тюрьме в Казачьем переулке. Нас всех собрали в коридоре, и явившийся большевицкий комиссар начал опрашивать, кто за что сидит. Большинство были растратчики. Когда очередь дошла до нас, начальник тюрьмы сказал: «а это политические». Комиссар удивился: какие теперь у нас политические? Начальник разъяснил, что это деятели старого режима… Комиссар потребовал более точных разъяснений и в конце концов заявил, что он считает наше содержание под стражей неправильным и несправедливым: «Они по‑своему служили своему правительству и выполняли его приказания. За что же их держать?» ^[3]

«Через несколько дней, — продолжает Герасимов, — начались освобождения… Только бывший министр Хвостов, относительно которого было доказано, что он совершил хищение казенных денег, остался в тюрьме» ^[4].

Бывший руководитель петроградской охранки рассказывает: «Так дело шло до весны… Отношение большевиков, до того очень снисходительное к нам, «сановникам старого режима», начало заметно меняться. В это время произошло восстание Краснова на Дону, переворот Скоропадского на Украине, началось восстание чехословаков на Волге. Атмосфера становилась все более и более тревожной. Однажды, в начале мая 1918 года, ко мне зашел один мой знакомый, занимавший тогда место какого‑то комиссара у большевиков. Он только что перед этим совершил поездку в Москву и пришел ко мне, чтобы рассказать: в Москве настроение очень тревожное, неизбежно начало террора, скоро будут произведены большие аресты. Он настоятельно советовал мне не медлить и двигаться куда‑нибудь за пределы досягаемости большевицкой власти»  ^[5].

30 августа 1918 года было совершено покушение на Ленина. В тот же день террорист из энесов застрелил председателя Петроградской ЧК Урицкого. В ответ, 5 сентября 1918 года, увидело свет Постановление СНК РСФСР «О красном терроре». В нем говорилось: «Совет Народных Комиссаров, заслушав доклад председателя Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией о деятельности этой комиссии, находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; что для усиления деятельности Всероссийской чрезвычайной комиссии и внесения в нее большей планомерности необходимо направить туда возможно большее число ответственных партийных товарищей; что необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях; что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; что необходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры» ^[6].

О числе пострадавших от Красного террора осенью 1918 года надежных данных нет. Из отдельно взятых казней самой крупной, видимо, явился расстрел в Петрограде 512 «контрреволюционеров и белогвардейцев» («заложников»). Среди расстрелянных в Москве были «многие из царских министров и целый ряд других высоких сановников» ^[7].

Среди многочисленных сообщений с мест выделяется послание из Казани. Вслед за подтверждением того, что «по всем уездам прошли карательные экспедиции», в нем говорится: «В самой Казани Трибуналом пока расстреляно всего 7‑8 человек. Объясняется это тем, что вся буржуазия, отчасти даже мелкая, почти все попы и монахи разбежались. Половина квартир в городе покинута. Конфискуется имущество бежавших в пользу пострадавшей городской бедноты» ^[8]. Вряд ли эти сообщения нуждаются в каких‑либо комментариях.

Формально Красный террор был провозглашен 5 сентября 1918 года и прекращен уже 6 ноября 1918 года. Собравшийся в этот день VI Всероссийский съезд Советов утвердил амнистию всех «задержанных органами борьбы с контрреволюцией», если определенное обвинение в контрреволюционных действиях не было им предъявлено в течение двух недель со дня ареста, а также всех заложников, кроме взятых центральной ВЧК как условие безопасности «товарищей, попавших в руки врагов». Следующая резолюция съезда — «О революционной законности» — обязывала «всех граждан республики, все органы и всех должностных лиц Советской власти» строго соблюдать законы. Она предоставила гражданам право обжаловать любое пренебрежение их правами или нарушение их со стороны должностных лиц.

Вместе с тем, в порядке исключения разрешались меры, вызываемые «экстренными условиями гражданской войны и борьбой с контрреволюцией» ^[9]. Таким образом, в законодательстве все‑таки сохранялась лазейка для продолжения политики террора.

И все же объявленный советским правительством красный террор, выпущенный на волю в сентябре, начали загонять в бутылку уже в ноябре, Съездом Советов была предпринята серьезная попытка ввести ситуацию в рамки законности. Но нельзя, однако, не согласиться с мнением историков о том, что это была первая в ряду искренних, хотя в конечном счете и безуспешных, таких попыток. В то время декрет было проще утвердить, чем проследить за его исполнением на местах. Слишком часто местные органы действовали по собственному почину, руководствуясь лишь «революционной целесообразностью». Да и вряд ли было возможным установление полной законности в стране на фоне продолжающейся Гражданской войны.

Сегодня ряд исследователей расширяют понятие красного террора на все годы гражданского противостояния 1918‑22 годов. Нужно признать, что доля истинности в такой постановке вопроса есть. Аресты, бессудные казни, в том числе и массовые, практиковали все стороны Гражданской войны вплоть до ее завершения.

Вместе с тем Советы с ноября 1918 года предприняли ряд серьезных попыток примирить враждующие силы. Если декретом от 14 июня 1918 года ВЦИК исключил правых эсеров и меньшевиков из своих рядов (и рекомендовал всем Советам исключить их), то 30 ноября 1918 года ВЦИК аннулировал решение об исключении меньшевиков ^[10], с той лишь оговоркой, что это решение не относится к «тем группам меньшевиков, которые продолжают находиться в союзе с русской и иностранной буржуазией против Советской власти».

Этому предшествовала пятидневная конференция меньшевистской партии, легально, без всякого противодействия со стороны Советов, прошедшая в Москве. Партия приняла «Тезисы и резолюцию», признав, что Октябрьская революция — «историческая необходимость» и «гигантское бродило, приводящее в движение весь мир». Резолюция, однако, требовала «отмены органов полицейских репрессий и чрезвычайных трибуналов» и «прекращения политического и экономического террора» ^[11].

Эсеры последовали примеру меньшевиков. В феврале 1919 года легальная конференция эсеров в Петрограде «решительно отвергла попытку свержения Советской власти путем вооруженной борьбы» и осудила буржуазию и «империалистические страны Согласия». 25 февраля 1919 года ВЦИК отменил декрет об исключении теперь уже и в отношении эсеров, вновь открывая им путь в советские организации. Впрочем, партии это уже не помогло. В мае 1919 года она вновь раскололась, часть эсеров высказалась за сотрудничество с большевиками, часть снова вступила в конфронтацию. Меньшевики же присутствовали по приглашению, но не как избранные делегаты, на VII Всероссийском съезде Советов в декабре 1919 года. На протяжении 1920‑го у них имелись партийные учреждения и клуб в Москве. Меньшевики выпускали листовки и прокламации за подписью Центрального комитета партии, на выборах в местные Советы 1920 года они получили 46 мест в Москве, 250 — в Харькове, 120 — в Ярославле, 78 — в Кременчуге и т. д. В августе 1920‑го в Москве открыто проводилась конференция меньшевиков, о ней сообщалось в советской прессе  ^[12].