История Японии

Император клялся перед богами, что будет соблюдать эти принципы правления.

Клятва была подписана 832 свидетелями, представлявшими высшую знать страны. Но в дело управления страной стали вовлекаться и простые люди, прежде и не помышлявшие о подобном праве.

Остается сообщить о судьбе Ёсинобу Токугавы, последнего сёгуна. Ему и в самом деле оставили жизнь. Мало того, даже выделили богатое содержание. Он не захотел становиться поверженным героем — и хорошо провел оставшееся до естественной кончины время, удалившись «в глухую провинцию у моря», совершенствуясь в «европейской науке» (фотографии), охотясь и выращивая новые сорта чая.

Но последняя битва с войсками сёгуната в столице состоялась 15 мая 1868 г. уже без всякого его участия. На холме Уэно мятежные вассалы бывшего сёгуна оказались полностью разгромленными после артподготовки. Исход гражданской войны был предрешен.

Глава 42.

От революционной войны — к революционной реставрации

Действовать предстояло по всем направлениям: менять административную систему, развивать связи с зарубежными странами, вводить новые технологии. И нужно было выбрать правильную идеологию, чтобы страна от головокружения времени перемен не слетела в хаос. В этом-то и состоит основная заслуга императора — он сумел сделать правильный выбор. В конце концов, все остальное делали те, кто верно служил ему, в том их немалая заслуга. Но без идейного стержня ничего бы возникнуть не смогло.

Возможно, юный государь воспользовался чьи-то советом, может быть, поступил так, как подсказывало сердце. Но он обратился к истории. Притом не к истории времен сёгунатов, а к более ранней, начиная с Дзимму-тэнно.

Дело в том, что любая революция, предлагающая сломать старый порядок и построить нечто совершенно новое, рано или поздно будет обречена, какими бы справедливыми ни были ее цели. Но если мы рушим нечто наносное, возвращаясь к истокам и вспоминая родные традиции, то дело принимает совершенно иной оборот. При этом не столь уж важно, насколько соответствует исторической правде год начала правления Дзимму или чудовищно длинные сроки царствования первых императоров. В конце концов, традицию можно и выдумать — главное, чтобы она работала во благо.

А уж потом историки, не связанные с идеологией, расставят все по местам…

Полное завершение гражданской войны

После сдачи бывшего сёгуна на милость победителям и взятия Эдо события на севере страны выглядели заурядным мятежом. Тем не менее, его пришлось подавлять довольно долго. В Хакодатэ бывший заместитель командующего флотом бакуфу, видя, что восстановить власть сёгуната уже нельзя, совершил нечто едва ли не более невероятное, чем революция Мэйдзи. Такэаки Эномото создал на слабо колонизированном острове Хоккайдо сепаратистскую республику, став ее первым (и последним) президентом. Больше никто в Японии такого не творил. Впрочем, это «независимое государство» прожило примерно четыре месяца, а вот президент оказался гораздо удачливее. Побежденных самураев наказали не слишком строго, и Эномото, отсидев три года в тюрьме, служил видным чиновником все на том же острове Хоккайдо.

Остальных мятежников отправляли в ссылку, брали контрибуцию с их владений, держали под домашним арестом. Одно из их княжеств — Айдзу — ликвидировали полностью. Но репрессии не выглядели чрезмерно жестокими.

Гражданская война унесла множество жизней, хотя, конечно, количество жертв вряд ли сопоставимо с гражданскими войнами в России или даже в США. Но и сказать, что дело обошлось малой кровью, нельзя.

Департамент истории и государственная символика

Есть великое искушение сравнить Департамент истории, созданный еще до полной и окончательной победы, с министерством правды в романе Дж. Оруэлла «1984». Но это сравнение верно, только если говорить о методах. Цели оказались принципиально различными: Мэйдзи и начальник департамента Санэтоми Сандзё вытаскивали свою страну из феодализма к цивилизации, а герои Оруэлла погружали людей в пучину нового феодализма, стремясь сделать это навсегда.

Император в своем указе сожалел о том, что при сёгунах хроники не составлялись, и что необходимо начать работу по публикации древних документов. Проще говоря, восхвалить тех, кто способствовал процветанию правления императоров и сурово осудить изменников (иными словами, сёгунов). Правление Мэйдзи крайне нуждалось в обосновании собственной деятельности. Чиновники-историки этому и послужили.

Кого именно стали теперь возвеличивать, проницательный читатель уже догадался. Почти со всеми этими людьми мы уже знакомы по предыдущим главам. Это Каматари Накатоми, свергнувший власть клана Сога, это честный чиновник Киёмаро Вакэ, не позволивший занять трон самозванцу-монаху, это трагический герой Масасигэ. Сюда же попали Нобунага и Хидэёси, которые объединяли страну и все же не сделались сёгунами (а заодно — обеспечили нормальные условия жизни императорам). В почетный список вошел Тикафуса Китабатакэ, создавший в XIV в. «Записи о прямом наследовании императоров», заявляющие о непрерывности династии.

Конечно, без внимания не оставили и императоров начиная с Дзимму. Синтоистские святилища возводили в честь тех, кто выступал за самостоятельность правления: Сутоку, Го-Тоба, Цутимикадо, Дзюнтоку и, в особенности, непреклонного Го-Дайго.

Чуть позже прибавилось и особое почитание регентши Дзннго, но это уже связано с новыми континентальными войнами. Кстати, что касается войн и их героев, то и они оказались не забыты: восточнее Киото возвели храм в честь тех, кто отдал жизнь за императора в гражданской войне. Еще один подобный храм появился и в Токио. Это «Святилище сбора покойных душ» (Сёконся) было впоследствии переименовано в Ясукуни («Святилище умиротворения страны»). Несмотря на столь миролюбивое название, у храма Ясукуни оказалась весьма впечатляющая военная судьба. Там стали почитать и тех, кто погиб в континентальных войнах — с Китаем, Россией, с Германией в Первой Мировой, вновь с Китаем и т.д.

Храм действует и сегодня. Прибытие туда официального лица Японии во времена СССР, а иногда и сейчас трактовалось однозначно: это якобы говорит о реваншистских настроениях. На самом деле, все обстоит несколько иначе. Высшие государственные чиновники бывали в Ясукуни с частными визитами. Не надо забывать, что в Японии, вероятно, в большинстве современных семей есть хоть один павший. Их почитание — это отдание долга памяти, а не что-то еще. Между тем, реваншистские настроения тоже нельзя полностью сбрасывать со счетов особенно в те времена, когда живых свидетелей ужасов войны остается все меньше и меньше…

И еще одна характерная деталь японской революции-реставрации: с прошлыми «врагами императоров» поступили примерно так, как с последним сёгуном. Их отправили в «историческую ссылку», но не вычеркнули из истории напрочь. Это «вычеркивание врагов», характерное для нашей страны (особенно — в годы самых серьезных репрессий), в Японии не проводилось вообще. В принципе, столь нездравый подход (им как раз отличалось оруэлловское министерство правды), характерен не для интеллектуалов, а для интеллигентов. Последние с пылом, достойным религиозных фанатиков, следят за «нравственной чистотой», боясь «замараться» (о «космополитические», «националистические», «атеистические», «левацкие» (нужное подставить) идеи и произведения). Так вот, таких фанатиков в революционно-императорской Японии не нашлось.

В 1870 г. торговый флаг — красный круг в белом поле — стал императорским и официальным государственным. Белый и красный цвета — важнейшие символы синто, красный круг одновременно символизирует солнце, солнечное божество богиню Аматэрасу, а заодно и ее земного потомка — императора.