Гражданская война в Испании. 1936-1939 гг.

В начале апреля 1938 года Франко чувствовал себя настолько сильно, что решил дистанцироваться от своих одиозных союзников. В беседе с прибывшим в Испанию Канарисом он поставил вопрос об отправке на родину легиона «Кондор» и четко дал понять, что после войны не будет модернизировать свою армию с немецкой помощью. Гитлер уже давно не питал по отношению к «каудильо» особых иллюзий и не возражал против возвращения «Кондора», так как немецкие летчики «уже больше ничему новому научиться не могут». К тому же наступление в Арагоне подорвало материальную часть легиона. Из 30 истребителей Ме-109, только 16 были пригодны к эксплуатации. Стволы 88-мм зениток были настолько изношены, что точная стрельба стала почти невозможной. Поэтому сама жизнь ставила немцев перед выбором: либо срочно пополнить легион материальной частью, либо вывести его совсем. Но все же немцы решили скоординировать вывод своих специалистов с итальянцами. Однако к ним Франко с подобной просьбой не обращался. Наоборот, из Италии в апреле 1938 года прибыло еще 6 тысяч солдат и офицеров, чтобы пополнить большие потери, понесенные в ходе мартовских боев. Так две разгромленные итальянские «добровольческие» дивизии пришлось слить в одну.

На этом месте, пожалуй, стоит сделать одно принципиальное замечание. Советских военных специалистов пост-фактум критиковали за то, что они неправильно применяли в Испании танки в отличие от итальянцев. Советские танки распределялись, дескать, мелкими группами для поддержки пехоты, а «прогрессивные» итальянцы в духе будущего «блицкрига» формировали самостоятельные группы легких танков для бросков в глубину обороны противника. И успех этой тактики якобы был налицо в Малаге (1937 год) и Арагоне (1938 год). Правда, критики не учитывают одну немаловажную деталь — советские танки прорывали укрепленную оборону, напичканную противотанковыми орудиями, что нельзя было сделать без пехоты, авиации и артиллерии. Итальянцы же использовали механизированные колонны, только имея против себя слабые силы, или прорванную оборону. Как только им оказывали сопротивление, они тут же возвращались к пехотным атакам при поддержке танков. Кстати, и немцы во второй мировой войне прорывали оборону пехотой при поддержке авиации и артиллерии, вводя только потом в прорыв механизированные части.

И в Арагонской кампании 1938 года итальянцы, натолкнувшись на сопротивление дивизии Листера, поддержанной всего лишь одним танковым батальоном, быстро утратили наступательный пыл и понесли большие потери. Если еще в январе-феврале Муссолини настаивал на более активном использовании своих войск, то уже в апреле-мае Франко уговаривал отдыхавших в тылу «добровольцев» выделить хотя бы одну дивизию для охраны спокойного участка фронта.

На помощь потрепанным итальянцам пришел Лондон. 16 апреля 1938 года (т. е. через день после выхода мятежников к Средиземному морю) было подписано англо-итальянское соглашение, в котором предусматривался вывод всех итальянских добровольцев из Испании только после окончания там войны. Таким образом, Англия публично признала право итальянских фашистов воевать на Пиренейском полуострове. Республике была нанесена дипломатическая пощечина, а «невмешательство» превратилось в фарс даже в глазах английских консерваторов. В обмен Муссолини соглашался соблюдать статус-кво в западном Средиземноморье и не претендовать на испанскую территорию, т. е. фактически повторил итальянские обязательства начала 1937 года.

Между тем немцы попытались приостановить наметившийся дрейф «каудильо» в сторону Англии. Они предложили Франко подписать политический двусторонний договор, предусматривавший тесную координацию внешнеполитического курса Испании и Германии, развитие военного сотрудничества и благожелательный нейтралитет в случае войны одной из сторон договора с третьим государством. В целом, немцы были заинтересованы не столько в содержании договора (он не добавлял ничего нового к уже сложившимся тесным связям Франко с Берлином), сколько в самом факте его публичного подписания, что должно было продемонстрировать всему миру, на чьей стороны в надвигавшейся на Европу войне будет испанский диктатор. Но Франко, прямо сославшись на возможное недовольство Англии, предложил сделать договор секретным. Это не устраивало Гитлера, и так с самого начала скептически относившегося к идее Риббентропа по поводу политического договора с Франко. «Фюрер» мыслил более практически и требовал довести до конца «проект Монтанья», чтобы обеспечить Германию в будущей войне стратегическим сырьем.

Посол фон Шторер настойчиво требовал отмены октябрьского декрета 1937 года и ликвидации всяких ограничений на иностранные доли в испанских горнодобывающих компаниях. Здесь у Берлина был довольно сильный козырь: долг Франко на сумму в 338 миллиона марок за поставленные военные материалы. Хитрый «генералиссимус» пообещал принять новый закон, предварительно обсудив его содержание с немцами. Но одновременно Франко отказывался давать аудиенцию германскому послу, поручив ведение переговоров своему министру иностранных дел Хордане. Неожиданно последний сообщил фон Штореру, что «каудильо» уже подписал соответствующий закон и через день он будет опубликован. Согласно новому закону доля иностранного участия в горнодобывающих компаниях была повышена всего лишь до 40 %. Аргументация немцев, что медные рудники в Рио-Тинто являются 100-процентной британской собственностью, не возымела никакого действия. Но больше всего Берлин раздражало то, с какой легкостью Франко нарушил свое торжественное обещание предварительно обсудить закон с немецкой стороной. Холодок в отношениях между «национальной» Испанией и «третьим рейхом» возрастал. Фон Шторер даже спросил Хордану, является ли еще германский посол в Бургосе персоной грата (желательной). Кстати, у фон Шторера в этом смысле уже был негативный опыт. Во время Первой мировой войны, когда он был сотрудником немецкого посольства в Мадриде, его выслали из страны за участие в подготовке покушения на тогдашнего близкого к Антанте испанского премьер-министра графа Романонеса.

С середины апреля 1938 года итальянцы возобновили атаки на торговые суда, перевозящие грузы для республики и в течение двух месяцев торпедировали 22 британских корабля, потопив или серьезно повредив 11 из них. Причем один из кораблей был пущен на дно в пределах видимости от британского патрульного военного судна. Взрыв возмущения в палате общин заставил английское правительство требовать прекращение пиратства. Но убедил Муссолини только один аргумент: в случае продолжения атак Чемберлен может быть отправлен в отставку. Такой потери не могли себе позволить ни Берлин, ни Рим, и разбой на море был немедленно прекращен.

Зато провалилась другая инициатива Великобритании по созданию международной комиссии с целью проверить, являются ли бомбардируемые в республике объекты, военными. Эта инициатива была предпринята под давлением английского общественного мнения, возмущенного бесчеловечными бомбежками жилых кварталов испанских городов. Британский Форин офис без особого энтузиазма просил Германию и Италию оказать соответствующее влияние на Франко, будто бы не понимая, что сами бомбежки осуществляют немецкие и итальянские пилоты.

В апреле 1938 года ушел в прошлое и Лондонский комитет по невмешательству, все никак не сподобившийся «родить» конкретный план по выводу иностранных добровольцев из Испании. Германия и Италия, убежденные в скорой победе Франко, были готовы согласиться практически на любой вариант, полагая, что к маю война уже закончится.

Но так не считала Испанская республика. В марте-июне 1938 года через Францию было получено 25 тысяч тонн в основном советского вооружения, включая упоминавшуюся выше усовершенствованную модель истребителя И-16 (тип 10 или «супермоска») с четырьмя пулеметами. Самолеты перевозились по Франции на грузовиках и, чтобы не мешать крыльям, были спилены деревья на обочине. Объявленная мобилизация в Народную армию еще нескольких возрастов прошла весьма успешно. К тому же республика смогла укрепить свои позиции в Каталонии, так как Франко, выйдя к Средиземному морю, неожиданно повернул на юг. Рохо считал это подарком судьбы, а многие генералы мятежников открыто выражали непонимание стратегии «каудильо». А тот предполагал наступать на юг вдоль побережья с целью захвата Валенсии. Затем планировалось повернуть на запад и, соединившись с другой ударной группой, которая должна была начать наступление из района Толедо, окружить Мадрид. Франко не просто хотел закончить войну. Ему надо было обязательно захватить не покорившийся многочисленным атакам Мадрид.