Декабристы

Вместо двух обществ на юге стало одно - Южное тайное общество.

НАЧАЛОСЬ

Быстро несутся кони, подковами цок да цок. Едет Сергей Муравьёв-Апостол. Спешат жандармы и Гебель. Птицей несётся лихой курьер. Но быстрее курьера, быстрее птицы мчится Бестужев-Рюмин.

Опередил Бестужев-Рюмин других, первым догнал Муравьёва-Апостола, предупредил, что сзади идёт погоня. Свернули друзья в Трилесы. Здесь квартировала одна из солдатских рот. Остался Сергей Муравьёв-Апостол в Трилесах. Бестужев-Рюмин поехал дальше. Договорились, что скоро сюда вернётся.

Устал полковник Гебель. Истомились жандармы. На многие вёрсты исколесили они округу. Понуро плетутся кони.

- Давайте съездим ещё на Фастов, - предложил Гебель.

Едут чины на Фастов. По дороге попались Трилесы. Остановились в Трилесах. Решили кормить лошадей.

Выбрал Гебель избу глазами - куда бы зайти погреться, решил: "Вот в эту".

Подошёл он к избе. Дёрнул за дверь. Ввалился с мороза в комнату. Глянул - остолбенел. Перед ним стоит Сергей Муравьёв-Апостол. Не поверил полковник. Думает, что мерещится. Прикрыл глаза. Ущипнул себя в руку. Снова открыл. Стоит Сергей Муравьёв-Апостол.

Выбежал Гебель стремглав на улицу:

- Тут он! Тут! Ставь караулы! Бери в ружьё!

Взяли в ружьё солдаты.

- Попался, голубчик, попался! - торжествует полковник Гебель.

Сидит он в той же избе, что и Сергей Муравьёв-Апостол. Пьёт с дороги горячий чай, рассуждает: "Будет схвачен сейчас и второй". Сидит, Бестужева-Рюмина дожидается.

Сидит полковник Гебель, пьёт чай. Вдруг топот коней по дороге. "Едет, едет Бестужев-Рюмин!"

Остановились кони. Слышит Гебель, как кто-то подходит к избе. "Торопись, торопись, злодей!"

Привстал полковник от нетерпения. Вытащил пистолет. Приготовился. "Руки вверх, закричу", - решил.

Скрипнула дверь на петлях.

- Ру... - крикнул Гебель и тут же осекся.

В комнату входил поручик Кузьмин. А сзади стоял поручик Щепилло. А там во дворе виднелись офицеры Сухинов и Соловьёв. И от солдатских мундиров в глазах рябило.

Узнали офицеры, члены Южного тайного общества, что Сергей Муравьёв-Апостол схвачен, примчались к нему в Трилесы на помощь.

- Что делать, Сергей Иванович?

- Освободить, - спокойно ответил Сергей Муравьёв-Апостол.

Освободили офицеры Сергея Муравьёва-Апостола.

- Вперёд к свободе!

Восстание началось.

ВАСИЛЬКОВ

Если ехать из Киева по дороге на Белую Церковь, то, осиливши треть пути, на тридцатой версте от Киева попадёшь ты негаданно в рай.

Два холма здесь прижались к речке. Между ними давнишний спор: кто краше, кто выше, кто круче, который из них зеленей. На одном из них, на том, что на киевской стороне, примостился маленький городок. Сбегают домишки с холма под откос. Улочки змейкой вьются. По весне здесь полыхают белым огнём садочки. К осени ветки под урожаем пудовым в глубоком поклоне гнутся.

Это и есть Васильков.

Здесь в Василькове была штаб-квартира Черниговского полка. Сюда и собрались восставшие роты.

Штабс-капитан Маевский первым услышал необычный шум и возбуждённые голоса. "Бунт", - сообразил Маевский. Приказал он ударить тревогу.

Смотрит Маевский - за взводом вступает взвод. (Это был авангард восставших.) Шагает впереди офицер. "Кто бы такой?" - подумал Маевский. Всмотрелся - Иван Сухинов.

Знает Маевский Сухинова. Взгляд ястребиный. Язык кинжальный. Не любит Сухинов таких, как Маевский. "Ваше мышиное превосходительство" - вот как однажды Сухинов назвал Маевского. За это "мышиное превосходительство" хотел Маевский вызвать Сухинова на дуэль. Да постеснялся что-то.

Поёжился Маевский, увидя Сухинова. Не дай бог ему сейчас на глаза попасться. Попятился, шмыгнул за плетень, присел на корточки, прижался к прутьям, сквозь прутья смотрит.

В это время, услыша сигнал тревоги, на улицу выбежал заместитель полковника Гебеля майор Трухин. Пошёл он навстречу восставшим:

- Остановитесь! Одумайтесь!

Знают солдаты Трухина. Из всех командиров здешних - не человек, а зверь.

- Плетей захотели! - кричит Трухин. - Не толпись! Расступись! Разойдись!

А следом - ещё зычнее:

- Кру-гом! Бе-гом!

Рассмеялся Сухинов. Мигнул солдатам. Схватили солдаты Трухина. Сорвали погоны. Сломали шпагу. Мундир разнесли в клочья.

Съёжился Маевский. От страха даже зажмурился. "А вдруг, - кольнуло его иголками, - Сухинов спросит:

- Кто тут поднял тревогу?

Скажут:

- Маевский!

- Маевский!

- Штабс-капитан Маевский!"

Глянул Маевский опять на дорогу. Всё больше и больше идёт солдат. Не одни, с командирами. Вот Сергей Муравьёв-Апостол. Вот Михаил Бестужев-Рюмин. Вот Щепилло, Кузьмин, Соловьёв.

Совсем растерялся, бедный. Холодок пробежал по телу: "Убьют, убьют. На липе ближайшей вздёрнут".

Осмотрелся Маевский. Видит, клуня стоит в огороде. Скачками, как заяц, метнулся к клуне. Открыл ворота. Влетел. Забился в сено. Ни жив ни мёртв. Затих, как мышь. Прислушайтесь: даже не дышит.

УШАКОВ

Штаб-ротмистр гусарского его величества принца Оранского полка Ушаков в день восстания Черниговского полка проезжал через Васильков.

Задержали его у заставы. Доставили к Сергею Муравьёву-Апостолу.

Узнав, в чём дело, Ушаков пришёл в сущий восторг.

- Долой Николая! - шумел штаб-ротмистр. Даже саблю из ножен выхватил. Даже с силой по воздуху рубанул.

Нужно сказать, что Ушаков ненавидел царя Николая I. Служил Ушаков когда-то в гвардии. Жил в Петербурге. Блистал на балах и приёмах званых.

Но вот из-за какого-то каприза в ту пору ещё не царя, а великого князя Николая перевели Ушакова из гвардии в армию. Поклялся Ушаков отомстить за обиду.

- Долой Николая! - шумит Ушаков.

Понравился восставшим пыл офицера. Решил Сергей Муравьёв-Апостол дать Ушакову революционные прокламации - пусть Ушаков распространит их среди офицеров гусарского его высочества принца Оранского полка.

- Исполню, - поклялся Ушаков.

Едет он в свой гусарский его величества принца Оранского полк, решает: дай прочитаю, что в тех бумагах сказано.

Читает и чем дальше читает, то едет всё тише и тише. Вот и вовсе остановил коня.