Зимняя война. Форма одежды, снаряжение и вооружение участников советско-финляндской войны 1939-1940

Комбинезоны обычно крылись коричневым или защитного цвета авизентом — нагольные встречались редко. Расцветка полетной спецодежды в ВВС РККА была преимущественно в коричневой гамме — будь то овчинный комбинезон, будь то хромовый реглан, любимая одежда командно-начальствующего состава советской военной авиации и ГВФ.

Реглан у советских летчиков появился еще в 1924 г., но текстильный, темно-синий и однобортный, с открытой застежкой. Коричневый кожаный двубортный реглан ввели на снабжение ВВС в 1926–1927 гг. Эта красивая и удобная одежда, очень схожая по покрою с флотским кожаным пальто, полюбилась летчикам на много лет вперед. Реглан с голубыми командирскими петлицами ромбовидной формы на воротнике можно было носить в холодное время вместо шинели — серо-синяя байковая или фланелевая, а то и суконная подкладка грела вполне удовлетворительно. С пристежной овчинной подкладкой реглан превращался в зимнюю одежду, со съемным овчинным (цигейковым) воротником не уступал полушубку. Реглан носили и как полетную одежду, обворачивая полы вокруг ног и надевая сверху подвесную систему парашюта. Комсоставский пояс и кобура носились вместо мягкого пояса со скользящей пряжкой или пуговицами.

Единого покроя у регланов, пожалуй, не было. Выпущенные в разных местах и в разное время, отличавшиеся кривизной линий двухмысковых кокеток, очертаниями нарукавных хлястиков, шириной воротников и другими деталями, вплоть до конструкции застежки, регланы были, тем не менее, абсолютно форменной одеждой. Это подчеркивалось, помимо голубых петлиц, пилотскими крылышками, часто нашивавшимися на левом рукаве, звездой на пряжке командирского ремня.

Летчики флота носили черные регланы с ремнем и кобурой флотского образца и нарукавные галуны. В остальном применение регланов не отличалось от армейского — на них тоже надевали парашют, вешали через правое плечо планшет с картой. Шлемы и очки у авиаторов флота не отличались от аналогичного снаряжения ВВС РККА. Кожа шлемов на флоте применялась черная.

Летавшие на самолетах с открытыми кабинами летчики защищали лица не только очками, но и шелковыми масками. Такие маски меньше обмерзали, чем шерстяные или меховые. Кислородные маски, применявшиеся на больших высотах, тоже служили защитой от холода.

Летные унты, крытые лохматым собачьим мехом, летчики носили не только зимой, но в финскую кампанию обойтись без такой обуви было невозможно. Голенища унтов изнутри подбивались толстым мягким войлоком или ватином, а стопа в теплом вязаном носке согревалась овчиной, которой утеплялись головки. На носки могли надеваться «унтята» — сшитые из тонкой овчины мягкие сапожки-носки. Головки унтов из прочной юфти перетягивались по подъему ремешками с пряжками, ремешки подхватывали меховые голенища под коленями. Ушки для подтягивания голенищ можно было прикреплять к кольцам на боковых швах штанин комбинезона. Толстенные прошитые подошвы унтов обычно не имели кожаных или резиновых подметок — несколько слоев войлока защищали и от холода и от влаги. Унты весили немало, но и предназначались не для скорой ходьбы.

Носили унты все члены экипажей самолетов— и командир и младший стрелок. Летчик в меховом комбинезоне и лохматых унтах походил на медведя. Даже походка в этой громоздкой одежде становилась по-медвежьи развалистой.

Если позволяла температура воздуха, летчики поднимались в воздух не в тяжелых и толстых комбинезонах, а в регланах. Шерстяное белье, суконная гимнастерка с поддетым под нее свитером, суконная подкладка реглана, шлем, собачьи унты, мягкие пятипалые перчатки с большими раструбами, затянутые у запястий ремешками и полностью подложенные овчиной, не давали пилоту замерзнуть за час полета на истребителе.

Технический состав, обслуживавший самолеты, носил молескиновые синие куртки на меху и штаны с высоким корсажем на плечевых лямках. Техники, подолгу работавшие на морозе, обувались в валенки Но руки, соприкасавшиеся с промерзшим металлом, от холода уберечь было трудно, не помогали и меховые рукавицы.

Техники, работавшие на тыловых аэродромах, тем не менее, подвешивали к поясным ремням кобуры. На войне надо быть при оружии, даже если до линии фронта не меньше полусотни километров.

КАБИНЕТНЫЕ ТЕОРИИ И БОЕВАЯ ПРАКТИКА

Боевая подготовка мирного времени во многом носила теоретический характер, не выдержавший испытаний боями в суровом финском климате. Ценой крови обходились и умозрительные построения военных теоретиков, приходившие в противоречие с реалиями войны. Многое, не имевшее аналогов в международной военной практике, изобреталось непосредственно на поле боя, на одной из самых необычных войн в истории. Многое из того, что приходилось— опять же ценою крови — преодолевать сражающимся войскам, было следствием головотяпства и некомпетентности командиров, политработников, штабистов, интендантов всех уровней, циничным и лицемерным отношением «вождей» к рядовым труженикам войны.

Калейдоскоп приведенных ниже фактов и подробностей, почерпнутых из прессы и литературы, дает далекую от барабанно-трескучей пропаганды картину того, как действовали и выглядели на Зимней войне воины Красной Армии.

Свидетельствует командир отличившейся при прорыве линии Маннергейма 173-й стрелковой дивизии Ф. Ф.Алябушев — действие происходит во второй половине декабря:

«Стояли морозы в 35–40 градусов. Бойцы ютились в норах. Землянок не было. В такой обстановке трудно было вести серьезную борьбу с противником, которая требовала тщательной подготовки, точного плана.

Необходима было как можно скорее обогреть и ободрить бойцов Построили землянки, поставили в них печи. Получили перчатки, валенки, телогрейки, а для командного состава еще и полушубки. Усилили питание».

Полушубок тоже не всегда соответствовал условиям. Д. Ортенберг описывает, как ехал писатель Петр Павленко спецкором армейской газеты в Ухту, — «одетый уже по-зимнему, в черном полушубке в черных валенках по самые колени и черной же шапке-ушанке, — словом, в обмундировании, совсем не гармонировавшем с белым зимним пейзажем Севера».

Длиннополые шинели из прочного сукна цеплялись за колючую проволоку, и застрявший в заграждениях красноармеец попадал под огонь финнов. Маскировочные балахоны на бегу путались в ногах, капюшон сползал на каску, а сдвинувшаяся на глаза каска закрывала обзор — достаточно было слабо затонуть шнурки или подбородный ремешок. Споткнувшийся или полуослепший боец становился мишенью.

Многим бойцам и командирам приходилось подолгу лежать в глубоком снегу под огнем противника, в снайперской засаде, в разведывательном секрете. Мороз сковывал тело, а малейшее движение вызывало стрельбу с финской стороны. Суконная и войлочная одежда и обувь часто промокали насквозь, обледеневали, стесняли движения. А в мокрой одежде на морозе боец переохлаждался, получал обморожения, простужался. Больными и обмороженными войска потеряли людей не меньше, чем от огня противника.

С большими трудностями сталкивались советские бойцы при действиях на льду залива. Естественных и искусственных укрытий, как на суше, не было, а угодить в полынью или облиться ледяной морской водой при близком разрыве можно было в любой момент. В сходном положении оказывались красноармейцы на незамерзших болотах или на залитых водой из спущенных шлюзов долинах. В обледеневшей одежде, в промокших валенках держались только на силе воли. Выручала старая уловка северян — намочить снаружи валенок и дать ему обмерзнуть, чтобы не промокал дальше. Но когда ледяной коркой покрывалась вся одежда, не то что воевать — двигаться было почти невозможно. Однако, и двигались и воевали, а сушились по возможности.

Научились и зиму превращать в союзника. У финнов переняли опыт сидения в снежных норах в долговременных засадах. В снежной пещерке было не холодно и удобно.

В мирное время подготовка танковых экипажей по преодолению противотанковых препятствий была недостаточной, на занятиях допускались условности, обучение ограничивалось теорией. Учиться пришлось на войне. В качестве полигонов и мишеней использовали захваченные финские укрепрайоны, доты, проволочные заграждения и надолбы. Оказалось, например, что 45-мм танковая пушка способна раскалывать железобетонные надолбы — танки сами прокладывали себе дорогу.