Почему вымерли мамонты

Зоогеографы всегда утверждали, что в прериях Северной Америки до прихода европейцев не было лошади, так как лошади ледниковых эпох якобы полностью вымерли там к голоцену. По школьным представлениям, двухмиллионное поголовье мустангов, которое существовало в прериях к началу XIX столетия, сформировалось из одичавших и размножившихся лошадей, завезенных испанцами и последующими европейскими иммигрантами (начиная с XIV в.). Истину установить теперь трудно, но есть мнение, что плейстоценовые американские лошади не вымерли полностью, а только сильно сократились в числе. При встрече со своими европейскими родственниками они дали новую вспышку размножения в виде гибридных мустангов. Как бы то ни было, от всего лошадиного богатства в наши дни уцелело лишь несколько десятков диких лошадей Пржевальского, обитавших еще в конце прошлого столетия в степях и пустынях Джунгарии и Монголии, а теперь оставшихся только в некоторых зоопарках Европы. Долгое время лошадь Пржевальского считалась единственным уцелевшим предком домашней лошади и идентичной тарпану, пока Б. Ф. Румянцев (1936) не доказал, что она стоит ближе к зебрам и полуослам — куланам.

На судьбах диких потомков лошадей и полуослов особенно сказалось прямое влияние человека в последние века исторической эпохи.

Среди немногих уцелевших крупных видов мамонтовой группировки северный олень замечателен своей экологической пластичностью и морфологическим постоянством. В его конституции оказались заложены такие черты, которые позволили ему пережить все передряги ледниковых и послеледниковых эпох. Среди своих собратьев по семейству оленьих — плотнорогих парнокопытных — северный олень выделяется затейливо разветвленными рогами, вырастающими ежегодно не только у самцов, но и у самок.

Происхождение северного оленя не совсем ясно. К. К. Флеров (1952) считал его выходцем из плейстоцена Северной Америки, но теперь и в средней Европе найдены остатки позднеплиоценовых-раннеплейстоценовых северных оленей.

Северный олень сложен очень пропорционально и изящно. Небольшая голова с мягко опушенной мордой и большими миндалинами глаз вызывает общую симпатию. Рога с падглазничными отростками в виде пальцеобразной лопатки изящно выгнуты дугой назад и затем вперед. Валикоподобное туловище посажено на умеренно длинные ноги. Копыта северных оленей невысокие, но широкие и вогнуты так, что образуют как бы блюдце. Боковые копытца могут широко раздвигаться в стороны. При ходьбе по зыбким торфяным болотам, по непрочному насту и при плавании через реки такие копыта просто незаменимы. Их опорная площадь в случае нужды внезапно увеличивается вдвое и у взрослых самцов может достигать на каждую ногу до 300 см² и более. Взрослый олень-самец весит от 100 до 120 кг (самка немного меньше) и при такой опоре легко бежит по зыбкому сфагновому болоту.

Коренные зубы северного оленя с низкими коронками успешно справляются с увлажненными лишайниками (ягелем), веточками и листьями полукустарников — черники, карликовой березки, ивы, но вовсе не приспособлены к поеданию жестких и запыленных трав. Поэтому эти олени и не могут жить в степях, где их зубы были бы быстро «съедены».

Довольно толстая и эластичная кожа оленя производит густой и упругий меховой покров. На подгрудке и шее у них образуется к зиме большой белый подвес из длинных белых волос. Зимой все туловище этих оленей покрыто плотным волосяным покровом высотой 5—6 см, состоящим сплошь из остевых волос с сердцевинным каналом. Такая шкура упруга, непродуваема и непробиваема дождем и снегом.

Гон оленей происходит в сентябре, когда сильные самцы яростно защищают свой гарем от соперников. Молодые (один, реже — два) появляются в июне и вскоре следуют за матерью.

Живут олени до 12—14 лет, но в природе это бывает редко. Волки, росомахи, рыси (в тайге), пули охотников и особенно паразиты, из которых страшнейшим является кожный овод, укорачивают обычно этот предел в среднем на одну треть. В тундре тут и там виднеются остатки обгрызенных хищниками и отбеленных солнцем и дождем костяков и рогов, клочья фиолетово-коричневатой шерсти растерзанных особей. От волков олени спасаются либо бегством, либо отстоем в глубокой ледяной воде озер, рек, северных морей. Против рысей они совершенно беспомощны. Спасаясь от гнуса и овода, олени откочевывают в начале июня на берега северных морей и отстаиваются там на ветру, временами бросаясь в ледяную воду.

Домашние северные олени очень доверчивы и ласковы, безотказны в работе. Не менее замечательной особенностью северного оленя по сравнению с другими оленями является его исключительная способность образовывать огромные стада, в десятки тысяч голов. В этих стадах отдельные особи строго подчиняются общим, согласованным движениям всего монолитного стада, руководимого передовыми оленями.

Стадность более характерна для тундрового оленя. Таежные олени никогда не образуют больших стад, а держатся группами от 5—10 до 20—25 штук (Черкасов, 1867). Стадность дает известные преимущества при выпасе в открытой тундре, при кочевках, при спасании от врагов.

Распространение северного оленя огромно. В плейстоцене, при развитии валдайского (вюрмского) ледника, олени эти забегали в северный Крым и жили на юге Русской равнины, а в Европе были распространены до северных предгорьев Альп и Пиренеев.

В наши дни они живут в Норвегии, на Кольском полуострове и от Карелии их южная граница обитания идет по средней зоне тайги до Охотского побережья. Считается, что в пределах тундровой зоны СССР в настоящее время обитает до 700 тысяч диких северных оленей. Самое большое поголовье — около 450 тысяч голов — держится в тундре Таймырского полуострова. Отсюда олени регулярно откочевывают в лесотундру и тайгу в конце августа, переплывая огромными массами через реку Пясину (рис. 12); в июне они возвращаются обратно в тундру. В таежной зоне эти олени распространены до Алтая и Саян, а в Забайкалье живут по лесистым хребтам, выбираясь летом на гольцы.

Еще Гагемейстер и Врангель в начале прошлого столетия описывали грандиозную картину кочевок диких северных оленей на северо-востоке Сибири, когда фронт сплошного стада этих зверей достигал иногда ста верст. Там же на переправах через реки, например на Анюе, происходили и массовые охоты — «поколы» оленей.

Фарли Моуэт (1963, с. 71—73) так описал весеннюю миграцию оленей из тайги в тундру в земле Барренс, на севере Канады:

В Северной Америке численность оленей — «карибу» — еще в начале нашего века достигала примерно двух с половиной миллионов. Южная граница их обитания доходила тогда до широты Вашингтона. Однако в 40-х годах в Канаде насчитывалось уже не более 700 тысяч, а в 50-х — около 280 тысяч голов оленей. Причины такого быстрого падения численности заключались в лесных пожарах, уничтожавших ягельники, и промышленных лесоразработках, а также в неограниченной охоте или, вернее, сознательном уничтожении зверей ради ... языков (см. гл. IV). Благополучнее дело обстояло на Аляске, где в 70-х годах насчитывалось до 300 тысяч оленей. В наши дни благополучие стад диких северных оленей в арктических тундрах и в тайге целиком зависит от темпов хозяйственного освоения этих пространств лесной промышленностью и домашним оленеводством.

Оленеводы считают «дикаря» своим кровным врагом, снижающим «кормовую емкость» пастбищ и добывают его для своих нужд по мере сил, используя все виды моторного транспорта. Достается «дикарям» и от многочисленных в наш век вольных охотников полярных станций, погранзастав и разных экспедиций.