История отечественной почты. Часть 2.

Особенно круто взялся за наведение порядка в гоньбе Петр I.

В первую очередь он распорядился резко сократить число проезжающих. Никто не имел права получать лошадей без особого на то распоряжения из Москвы. В середине 1696 г. казанский воевода князь Львов получил такое предписание: «Чтоб в Казани сибирским и иных городов воеводам, которые поедут из Москвы в Сибирь и в иные города или из тех городов по подорожным московским и городским, сухим путем подвод, а водяным путем кормщиков и гребцов и судов с прогоны и без прогонов без послушных грамот из приказа Казанского дворца отнюдь никому давать не велено, также и их посыльщикам» [86]. Документ по стилю весьма характерный для того времени. К нему не требуется никаких комментариев.

Дело доходило до абсурда. В конце 1696 г. все функции по управлению Сибирью передаются из приказа Казанского дворца в Сибирский. В декабре того же года вырезается новая печать для Сибирского приказа. Тотчас же появилось распоряжение о том, что на всех проездных документах за Камень должен стоять этот штемпель. Предписание до сведения всех заинтересованных лиц доводил Ямской приказ. Он разослал во все центральные и местные учреждения, ямским приказчикам и старостам памяти «с подкреплением», которые заканчивались такими словами: «во всех городах и ямех по подорожным из Сибирского приказа за вышеписанною великого государя Сибирского приказу печатью подводы безо всякого ослушания и остановки давали и… всякого чина людей пропускали и слушали, а по подорожным из Ямского приказа…», — далее следовала известная нам стереотипная формула, — «отнюдь никому давать (подводы) не велено» [87]. Даже сам Ямской приказ, посылая своих чиновников для проверки деятельности зауральских станов, обращался за подорожными в Сибирский приказ.

К концу XVII в. прокладывается новый путь из Тюмени через Пышму, Утку [32] и Кунгур на Егоршино. На Нем создали ямские подставы. Но этой дорогой никто не ездил, потому что на ней отсутствовала таможня, а без досмотра сибирские грузы в Центральную Россию не пропускались. Только 1 сентября 1697 г. тобольскому воеводе князю Черкасскому отправили наказ о посылке по этому тракту гонцов со спешными вестями. «А буде в летнее время лучится о каких нужных делах отписки к великому государю послать, и велеть послать дву человек добрых служилых людей через Тюмень и в Тюмени у воеводы, буде прилучатся, взять отписки ж и ехать на Кунгур и Казань до Москвы… А опричь скорых нужных дел и гонцов чрез Казань не посылать… и никаких людей по иным дорогам с Тюмени, кроме Верхотурья, не отпускать же» [88].

Таким образом, на исходе XVII в. мы видим весьма любопытную картину: частные письма в Сибирь не только не пропускаются, но и конфискуются, число проезжающих строго ограничивается. Вместе с тем непрерывно растет русское население на вновь открытых землях. За Камень к далекой китайской границе уходят купеческие караваны. Прокладывается самый короткий путь из Европы в Китай.

Все острее ощущается необходимость регулярного обмена сообщениями между Европой и Азией, необходимость регулярной почты.

В это время и появилось распоряжение Петра I о создании регулярной почты за Камень с приемом частных писем. Дело поручалось тогдашнему главе Сибирского приказа думному дьяку А. А. Виниусу. Виниус не стал тянуть с выполнением царского предписания и через несколько дней, 12 ноября 1698 г., отправил воеводам сибирских, городов наказ «О сборе в сибирских и поморских городах с товаров таможенных пошлин» — документ, на первый взгляд, никакого отношения к почте не имевший. Но среди многих пунктов наказа был один — двадцать второй — об организации регулярной ямской гоньбы во все сибирские города. С него-то и началась регулярная доставка писем в Сибирь.

Почта устанавливалась только на летние месяцы, три отправления за сезон. Письма частных лиц ею принимались без ограничения. «И будучи им, торговым людям, в тех сибирских городах в домы своя и к хозяевам грамотки, также и хозяевам из домов к ним писать свободно» [89]. По своей организации почта за Камень мало чем отличалась от Архангельской. Многие распоряжения по почтовой части для Сибири почти слово в слово повторяли указы, данные Архангельской скорой гоньбе. Да, это и понятно — тогда почта к Архангельскому городу бралась в качестве образца при организации новых линий связи.

У сибирских ямщиков имелись такие же почтовые сумы с орлом. Так же предписывалось гонщикам бережно обращаться с корреспонденцией и нигде не медлить ни часу. Запрещалось обмениваться письмами в дороге, посылать вместо себя работников и малых детей, доверять корреспонденцию случайным лицам. Всем, кто задерживал почту, полагалось строгое наказание вплоть до битья батогами и смертной казни.

Вместе с тем существовали некоторые, весьма существенные, отличия в организации почт Центральной России и за Уральским хребтом.

Прежде всего в Сибири специально не назначали почтарей. Корреспонденцию мог возить любой ямщик. Он не принимал никакой особой присяги, обязывавшей его своевременно доставлять письма, не терять и не портить их в дороге. Другими словами, за Уралом не существовало института почтарей. Тем не менее сохранившиеся бумаги Сибирского приказа не регистрируют случаев утраты грамоток. Возможно, таковых и не происходило.

На рижской и архангельской почтовых линиях корреспонденция принималась и выдавалась воеводами или специально поставленными чиновниками. Наказ 1698 г. возлагал в сибирских городах эти функции на таможенных голов: «А с тех (купеческих) грамоток таможенным головам имать пошлину с весу со всякой грамотки по Уставу, как ниже в росписи написано, и те деньги, голове приняв, записать в книгу особою статьею, коего числа, с кого и со скольких охотников (здесь: желающих отправить письма) взято имянно; и на той же грамотке подписав, где и сколько провозу взято, и связав в связок и запечатав, посылать к Москве с отписками вместе» [89]. Если письмо из Сибири адресовывалось в поморские города, то его везли до Верхотурья, а отсюда доставляли в Архангельск через Соль Каменскую — Чердынь — Усть-Кулому — Яренск — Соль Вычегодскую.

К наказу прилагалась «Роспись платежная грамоткам»: от Москвы до Верхотурья, Тюмени и Тобольска — 6 алтын; до Березова, Сургута, Томска, Енисейска, Красноярска и Мангезеи — 10 алтын; до Илимска, Якутска, Иркутска и Нерчинска — по 13 алтын и 2 деньги с золотника веса. «А буде с Верхотурья, или Тобольска начнет кто писать в те низовые города, и им московский провоз до Верхотурья и до Тобольска зачитывать» [89]. Категорически запрещалось дважды брать деньги за пересылку писем. Корреспонденцию оплачивал отправитель. Посылка грамотки такого же веса, как наше простое письмо (20 граммов), до Якутска обходилась тогда 1 рубль 80 копеек. Следует заметить, что ямскую лошадь можно было купить за 4 рубля.

Все связки с письмами штемпелевались красными сургучными печатями. Каких-либо специальных почтовых печатей для сибирской почты XVII — первой половины XVIII вв. не существовало. Скрепляли корреспонденцию городскими или таможенными печатями. Обычно такой штемпель имел по кругу надпись типа: «Печать царства Сибирского города Тобольска» или «Печать государевой земли Сибирской Сургутского города таможенная». В середине оттиска помещался герб города. На тобольском гербе изображались «два соболя; меж ими стрела», на верхотурском — соболь под деревом, на обдорском — лисица держала стрелу, на мангазейском — олень, на тюменском — лисица с бобром, на туринском — россомаха, на сургутском— «две лисицы, а меж ими соболь», на кузнецком — волк и так далее [33]. В некоторых городах гербы на городских и таможенных печатях отличались друг от друга. Например, «на великой реке Лене печать, орел поймал соболя, а около печати вырезано: «печать Государева новые Сибирские земли, что на великой реке Лене». На ленской таможенной печати барс поймал соболя, а около вырезано: «печать сибирская Государева великия реки Лены таможенная» [90].