Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем

Такого лица у г-на де Паппенхейма Арману-Луи ещё не приходилось видеть: оно выражало холодную решимость и лихорадочное нетерпение. Поступь его была ни медленной, ни быстрой: время от времени он подтягивался к гарде своей шпаги или теребил длинные усы, которые обрамляли его верхнюю губу.

Неясный звук внезапно нарушил тишину в комнате графа, он остановился и посмотрел в сторону окна.

- Кажется, сова задела своим крылом стекло! - прошептал он. Наверное, это плохое предзнаменование...

Он нахмурил брови и опять взглянул на часы.

- Уже десять! Пора бы им быть здесь. Не заметил ли их Арман-Луи? Он почему-то не явился к ужину. Должно быть удивится, что мой оруженосец прогуливается и ещё и встречает товарища!

В этот момент портьера, отделявшая спальню г-на Паппенхейма от комнаты, в которую выходила черная лестница, раздвинулась, и два человека предстали перед графом. Их и видел Арман-Луи проскользнувшими за высокими деревьями вдоль рвов замка.

- Ну наконец-то! - сказал г-н де Паппенхейм.

- Вот капитан Якобус, - представил графу другого человека оруженосец.

Человек, которого он привел, сбросил плащ, и граф Годфруа разглядел огромного детину с широкими крепкими плечами, дерзкое выражение лица которого было подчеркнуто прокуренными усами. Рука в перчатке лежала на тяжелой головке эфеса шпаги в кожаных ножнах. За поясным ремнем - кинжал.

Г-н де Паппенхейм остался доволен его внешним видом.

- Ты уже знаешь, что от тебя требуется? - спросил он.

- Почти, - ответил капитан.

- Это предстоит сделать в ближайшие дни: возможно, придется похитить девушку, возможно - взломать дверь, перелезть через стену, возможно, что один ветреник окажется в пределах твоей досягаемости и попытается тебе помешать... Ты готов?

- Я готов всегда.

- Впрочем, для военного человека это дело такое же простое, как ограбление фруктового сада для школьника... Четверти часа и двух железных пальцев для этого вполне достаточно.

Капитан Якобус подбоченился и, крутя ус, сказал:

- Если это такое простое дело, почему бы графу Паппенхейму не попробовать это сделать самому? - спросил он. Стоило ли беспокоить капитана ради того, что под силу школьнику?

- Ты хочешь знать, почему я сам не берусь за это дело? Знай же: наследному маршалу Германской империи не совсем к лицу поднимать шпагу против нескольких батраков во главе с ребенком. Если случайно возникнет какое-то опасное осложнение, что ж, я вмешаюсь!

- Ладно! - сказал капитан. - Все операцию выполняют мои люди, а вы берете девушку... я правильно все понимаю?

- Значит ли это, что ты отказываешься?

- Ах, господин граф, я воевал в Германии с графом Масфельдом, в Польше - с королем Сигизмундом, в Италии - с Пикколомини, повидал и многих других. Поэтому с некоторых пор, когда кричат - я глух, когда плачут - я слеп, когда сопротивляются - я наношу удары...

- Что ж, хорошо.

- Между прочим, я действую по поручению одного уважаемого сеньора. Он из Италии, я - из Богемии. Кто заказывает - тот платит, кто платит - тот вынужден подчиниться каким-то условиям.

Граф улыбнулся и, садясь, сказал:

- Думаю, мы договоримся.

- Все решит цифра, которую вы назовете, ваша светлость.

- Даю сто золотых экю.

Капитан поклонился:

- Рука и шпага - ваши, - сказал он.

- Сколько у тебя людей?

- Около тридцати человек. Если понадобится, будет и сотня; мне потребуется всего лишь двадцать четыре часа, что бы собрать их.

- Это ни к чему. Попридержи свою банду ещё дня три в лесах. Мой оруженосец известит тебя, когда придется действовать. Тогда и выступай.

- Договорились.

Г-н де Паппенхейм задумался ещё на минуту, глядя на капитана.

- Надо бы все предусмотреть, - сказал он. - Кстати, не исключено, что тебя уже два или три раза видели с моим верным оруженосцем. Несмотря на то, что вы приняли все меры предосторожности, возможно, чье-то недремлющее око заметило вас, когда вы пересекали старые рвы замка... Старайтесь действовать, не вызывая подозрений. С мэтром Гансом вы больше не увидитесь.

- Каким образом мне будет сообщено о времени выступления?

- Сигналом. Нет ли места, откуда бы замок и это окно были видны как на ладони?

- Пожалуй, лучше всего замок просматривается с Вороньего холма.

- Прекрасно. Необходимо, чтобы каждый день в девять часов ты появлялся там верхом на лошади.

- Ясно. В девять часов, верхом на лошади, - повторился капитан.

- Если ты увидишь в этом окне одну свечу, это означает, что по какой-то причине я вынужден отложить осуществление нашего плана на день или на два.

- Понятно. А если их будет две?

- Значит, все отменяется.

- Какого черта! А как же сто золотых экю?.. У моих людей отличный аппетит и жуткая жажда...

- Обещанная сумма все равно будет ваша. Вы получите свои сто экю.

- Вы говорите как царь Соломон, мудрейший из мудрых...

- Но если ты увидишь в окне три свечи, добавь по кружке вина своим людям и дай двойную порцию фуража лошадям: это означает, что выступление намечено назавтра. Идет?

- Как скажете, ваша милость.

- А! Вот что еще! Я не люблю, когда зря бренчат шпагами. Если похищение удастся - не затевайте никакой драки, и если не будет сопротивления - никакой стрельбы!

Недовольная гримаса появилась на лице капитана:

- Вы портите все удовольствие, господин граф... Мы что: мы в Моравии сжигаем монастыри, в Пфальце - деревни, в Венгрии - замки, и это греет и забавляет солдата...

- Таково мое условие - избегать лишних неприятностей... Один раз и ты мог бы отступить от своих правил? Не так ли?

- Ради вас, ваша светлость, я готов взять грех на душу. Ладно, мы не станем ничего жечь...

- А вообще-то, кто знает как будут разворачиваться события... Есть здесь один дворянин, задиристый, как молодой петушок... У него, разумеется, есть слуги, друзья... Если он возьмется за шпагу, возможно, что опасной стычки не миновать.

- Тем лучше! Будем драться!

- Тебе придется захватить замок и обезоружить дворню. Мои люди будут конвоировать девушку.

- После того, как мы похитим ее?

- Разумеется. Кстати, позаботьтесь о том, чтобы сохранить её невинность.

- А потом?

- Потом, капитан Якобус, тебе будет позволено пропивать и проедать твои сто золотых экю. Пусть твои люди от души повеселятся.