Вторая мировая война.

Немцы не использовали два новых вида оружия, о которых широко распространилась молва среди противников Германии. «Пятая колонна», состоявшая из предполагаемых предателей, – плод охваченного паникой воображения, – ее на самом деле не было. И Германия не рассчитывала на бесчисленных, падающих с неба парашютистов; ее воздушно-десантные силы численностью 4 тыс. человек понесли большие потери еще при захвате голландских мостов и аэродромов. До конца мая многие сотни тысяч англичан вступили в местные добровольческие отряды обороны, чтобы защитить свои деревни от немецких парашютистов, которых ожидали в любой момент; хотя немцам не требовалось сбрасывать десанты, они быстротой мысли и действий побеждали генералов, сохранявших неторопливый темп, присущий первой мировой войне.

Кампания началась 10 мая с немецкого вторжения в Голландию и Бельгию. Голландская армия отступила сразу. 13 мая королева и правительство отправились в Англию вместе с большей частью голландского военно-морского флота. 14 мая Роттердам сдался. Немцы бомбили его по ошибке, когда шли уже переговоры о капитуляции. Убито было примерно 900 жителей; число погибших министр иностранных дел Голландии увеличил до 30 тыс. Эту фантастическую цифру до сих пор часто повторяют. 15 мая прекратились бои в Голландии. Французские войска, двигавшиеся к ней на помощь, так и не соединились с голландцами.

Бельгийцы рассчитывали на свою мощную крепость в Эбен-Эмаэле, но германские саперы захватили ее простым способом – высадились с планеров на ее крышу и забросили через вентиляционные шахты взрывчатку. 12 мая бельгийцы отошли от рубежа реки Маас. Через два дня британские и французские войска соединились с бельгийцами, начав затем координировать совместные оборонительные действия. 15 мая союзники столкнулись с более трудной задачей; она состояла не в том, как защитить Бельгию, а в том, как из нее выбраться. Немцы прорвались южнее, на рубеже Мааса у Седана.

Это был страшный удар; его нанесли по инициативе Гитлера; такой план действий отстаивал Манштейн, детально разработал Гальдер, а исполнителем предстояло стать Гудериану, командующему немецкими бронетанковыми войсками. Гудериан больше всех остальных генералов уповал на скорость. Это сразу проявилось. По расчетам генеральных штабов, германского и французского, немцам потребовалось бы девять дней, чтобы выйти к реке Маас. Гудериан сказал – четыре, а прибыл за два дня. Можно с предельной точностью установить, в какой именно момент Франция потерпела поражение, до конца войны перестав быть великой державой. В 15 часов 13 мая первый немецкий солдат переправился через Маас. Сопротивление французов было слабым, несогласованным. На рассвете следующего дня переправились немецкие танки, а к 15 мая путь Гудериану был открыт, он ринулся вперед вопреки приказам армейского командования задержаться, вопреки даже аналогичным приказам Гитлера, который на миг засомневался. Германские танки мчались беспрепятственно по свободным дорогам, а когда кончалось горючее, танкисты останавливались у ближайшей бензоколонки, заправлялись бензином, ничего не платя за него, и продолжали путь.

А севернее танки Роммеля тоже переправились через Маас на канатном пароме и ринулись к Авену. Это был не столь решающий удар, но благодаря ему Гудериан избежал неприятностей на правом фланге. Германское верховное командование больше беспокоил его левый фланг. Здесь победа зависела от скорости немецкой пехоты. У немцев было три моторизованные пехотные дивизии, остальная пехота шла пешком, как в 1914-м, следом лошади тащили повозки с припасами. И скорость была та же, что и тогда: 40 миль в день; шли почти неделю. 17 мая, когда французы пытались предпринять контратаку, они наткнулись на крепкую оборону левого фланга Гудериана. Одну из атак возглавил де Голль, малоизвестный тогда бригадный генерал, и впоследствии она стала примером того, что могут французы, если их генералы, как де Голль, исполнены отважной решимости. Но фактически еще до того, как удалось вплотную подойти к противнику, воздушный налет прервал атаку де Голля, Гудериан даже не стал о ней докладывать в штаб. Справедливо, хотя и весьма обидно, прозвучало приведенное Элистером Горном высказывание д-ра Джонсона: «Муха, сэр, может укусить могучую лошадь, но она все-таки лишь насекомое, а лошадь все равно остается лошадью». Ушло время, когда еще можно было отсечь головной отряд немцев.

Первым понял, что произошло, Рейно. Утром 15 мая он позвонил Черчиллю: «Мы разбиты: мы проиграли сражение». Черчилль ему не поверил, но убедился, что Гамелен и Жорж вполне спокойны. Однако вечером у Гамелена сдали нервы, и он объявил: «Это гибель французской армии». 16 мая Черчилль вылетел в Париж – ему сообщили, что через пару дней там будут немцы. Дым от горящих документов плыл над садом французского министерства иностранных дел. Жители покидали Париж, забив все дороги, ведущие на юг. Черчилль спросил Гамелена: «Где стратегический резерв?» Гамелен ответил, что резерва нет. Но Черчилль настаивал: «Когда и где вы собираетесь контратаковать?» Гамелен сказал: «У нас меньше численность, хуже оснащение, слабее методы». Он пожал плечами – и в историческом смысле ушел в небытие.

Черчилль питался воодушевить французов, обещал, что во Францию будут направлены 10 эскадрилий истребителей. Согласие Военного кабинета было получено по телефону. Однако по возвращении в Англию Черчилль наткнулся на сопротивление этому решению. Сэр Хью Даудинг, командующий истребительной авиацией, настаивал, что для обороны Англии ему нужно 52 эскадрильи, между тем их всего 36, а если еще посылать во Францию, то скоро ничего не останется. Даудинг призвал на помощь Военный кабинет, показал график прежних потерь, говорил о потерях будущих. Военный кабинет Даудинг убедил: члены кабинета согласились, чтобы эскадрильи действовали над французской территорией, но вылетали туда с английских баз. Через день или два немцы разгромили большинство баз, с которых английские самолеты могли вылетать во Францию; спор стал беспредметным. Но все же график Даудинга явился первым шагом на пути к победе в «битве за Англию».

Немцы не вступили в Париж 18 мая. И не собирались это делать. Гудериан устремился к морю. 20 мая его танки заняли Амьен, затем Абвиль. В тот же вечер они вышли на побережье у Ноэла, пройдя за 10 дней 200 миль. Еще севернее, в Бельгии, отступали союзники: англичане за Шельду, французы к югу от Лилля. 19 мая Горт осуждал ситуацию со своим французским начальником Бийотом, который сказал, что придется отступать к Сомме. Горт с нетерпением глядел на Дюнкерк и порты на берегу пролива. Горт, полководец не из выдающихся, не занимал пост начальника имперского Генерального штаба, и его назначили командующим британскими экспедиционными войсками просто как лучшего фронтового генерала. И теперь он принял смелое независимое решение: спасти свою армию. Вечером 19 мая он сообщил Военному кабинету, что, возможно, придется подумать об эвакуации. На следующий день Айронсайд, начальник имперского Генерального штаба, прибыл с официальным приказом: Горт должен пробиваться на юг. Но Горт отказался. Из его 9 дивизий 7 вели бои с германской группой армий «Б» на севере и не могли выйти из боя. Айронсайд заметил: «Ситуация отчаянная. Господи, спаси британские экспедиционные войска, доведенные до такого положения некомпетентностью французского командования».

Эта некомпетентность дошла теперь до высшей точки. 19 мая Гамелен проснулся наконец и составил чисто теоретическое заключение, из которого следовало, что немецкий передовой отряд надо отрезать. Он отправил это свое заключение Жоржу, который не обратил на него никакого внимания. Через несколько часов Гамелен узнал от Рейно о своем увольнении. Рейно пригласил двух героев первой мировой войны, Петена и Вейгана: 84-летний Петен вошел в правительство, а 73-летний Вейган стал главнокомандующим. Он похлопал по своему портфелю со словами: «В моем распоряжении секреты маршала Фоша». Портфель был пуст. Вейган отменил приказ Гамелена о совместном наступлении, а затем, утомленный, поскольку летел из Сирии самолетом, лег спать и проспал 24 часа. 21 мая он вылетел во Фландрию. С Гортом ему встретиться не удалось. Король Леопольд III сообщил ему, что бельгийская армия держаться больше не в силах. Бийот, французский командующий, встретился с Вейганом, но вскоре погиб в дорожной катастрофе.