Каппель. В полный рост.

В период сербо-турецкой войне 1876 года русско-черногорский «Легион смерти» под командованием поручика Кириллова сражался под чёрным знаменем с белым черепом и костями (с тех пор это «знамя смерти» использовали сербские партизаны-четники, в том числе в годы Второй мировой войны и междоусобных войн, ведшихся на территории бывшей СФРЮ в конце 90-х годов ХХ века).

Боровшийся против французских захватчиков вплоть до битвы при Ватерлоо в 1815 году «Чёрный легион» герцога Брауншвейгского имел в качестве эмблемы опять-таки «адамову голову» (от которой и ведёт свое происхождение упоминавшийся выше череп с костями «брауншвейгского типа»). «Мёртвая голова» была эмблемой «гусар смерти» (houssards de la mort) французских эмигрантов-роялистов, боровшихся против революционного режима, в том числе в рядах российских войск, что, несомненно, повлияло, например, и на символику русского 5-го гусарского Александрийского полка («чёрных» или «бессмертных» гусар, как их называли).

Впервые же символика «смерти-бессмертия» впервые была засвидетельствована в Русской Императорской армии во время Отечественной войны 1812 года в одном из конных полков Петербургского ополчения, называвшемся «Смертоносным» или «Бессмертным» полком. На головных уборах чинов этой ополченской военной части крепился серебряный череп над скрещенными костями. И опять-таки, как следует из самого названия полка, необходимо рассматривать эту символику (во всяком случае, применительно к русским войскам) не столько как символику смерти, сколько как символику бессмертия.

В ходе Освободительных заграничных походов 1813–1814 годов русским воинам приходилось сражаться против Наполеона бок о бок с пруссаками. Один из регулярных полков русской кавалерии — Александрийский гусарский — именно начиная с этого времени начал использовать, хотя поначалу и неофициально, символику «смерти-бессмертия». Известен эпизод, когда прусский фельдмаршал Гебгард-Леберехт фон Блюхер, перепутав в пороховом дыму сражения из-за сходства формы русских «чёрных» гусар-александрийцев с прусскими «чёрными» лейб-гусарами подъехал к «александрийцам» и приветствовал их, как «гусар смерти».

На это командир «александрийцев» князь Мадатов ответил Блюхеру, что они — не «гусары смерти», а «бессмертные гусары». С тех пор «черепа и кости» использовались «александрийцами» везде, где только было возможно — вплоть до посуды в Офицерском собрании и фонарей в виде черепов на нем же. Впрочем, официально герб на головных уборах в виде черепа и костей был официально установлен для «александрийцев» Государем Императором Николаем II лишь в начале ХХ века.

С тех пор череп и кости украшали меховые шапки и нагрудные полковые знаки «александрийцев» на «законных» основаниях. 1-й эскадрон Ея Величества 5-го гусарского Александрийского полка имел значок «весь чёрный с серебряной Адамовой головой (полковой эмблемой), с рамкой из серебряного гусарского галуна; 2-й эскадрон — значок «весь чёрный, с серебряной Адамовой головой». «Череп и кости» украшали также тульи фуражек чинов 4-го гусарского Мариупольского полка и черный значок 17-го Донского («Баклановского») казачьего полка.

Характерно, что на этом вышитом руками православных монахинь «знамени генерала Бакланова», героя покорения Кавказа, череп и кости были обрамлены девизом, представляющим собой не что иное, как заключительные слова христианского Символа Веры: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века. Аминь».

Именно такой смысл вкладывало в эмблему «мёртвой головы» православное христолюбивое российское воинство, так что правомерность использования «черепа и костей» в русской военной символике никого из тогдашних ревнителей Православия не смущало — в отличие от иных нынешних (в огромном большинстве своем при советской власти в Божью Церковь не ходивших, лба не крестивших, да, может, и в Бога-то не веривших!), всюду склонных усматривать происки вездесущих «детей вдовы», а, попросту говоря — масонов, якобы всегда и везде только и думавших, как бы навредить России.

Несомненно, «мёртвая голова» встречается (как, впрочем, все мыслимые и немыслимые символы самых разных религий) и в масонской символике тоже. Правда, у масонов она чаще символизирует голову мифического архитектора Соломонова храма — Адонирама (или Хирама Абифа) и «слово мастера» вольных каменщиков «мак бенак» (якобы означающее — на неизвестном языке! — «плоть отделилась от костей»). Однако сегодня вряд ли стоит «стричь всех масонов под одну гребенку» и мазать всех их только черной краской. Само по себе франкмасонство («вольное каменщичество») представляет собой настолько сложное идейное течение, возникшее, может быть, и не в библейские (как то утверждают многие масонские идеологи), но, во всяком случае, в достаточно «допотопные» времена из смеси языческого и (псевдо)христианского гностицизма, иудаизма, оккультизма, а частично и атеизма, что к нему просто невозможно подходить с единой меркой во все эпохи и во всех странах мира.

Во всяком случае, в XVII–XVIII веках франкмасонство скрывало свою подлинную цель — «демократизацию» всего мира, а по сути дела — уничтожение, под разными благовидными предлогами, традиционной христианской монархической государственности руками самих же христиан (впервые эта цель была вполне достигнута в ходе разразившейся в 1789 году Французской революции). Выступая (пусть больше на словах, чем на деле) за «улучшение нравов непросвещенного человечества», масонство часто привлекало в свои «ордены» (ложи) склонных к мистицизму видных представителей военной, политической, культурной, научной, музыкальной и философской элиты — не посвящая их при этом в тайны высших «градусов» (иначе: «степеней») масонской организации.

Можно по-разному относиться к масонству разных стран, народов и эпох, но фактом является то, что многие «масонские» (а точнее, воспринятые и «творчески переработанные» масонством) идеи, традиции и символы настолько прочно легли в основание современной европейской, и не только европейской, но и общемировой культуры и цивилизации, что стали ее неотъемлемой частью. Хотим мы того или не хотим, но если попытаться мысленно «вынуть» из ее фундамента все те элементы, которые являются или кажутся кому-то «масонскими» или «заимствованными у масонов», то неминуемо рухнет все европейское здание.

А ведь Россия — не остров в океане, а часть Европы (прежде всего!), и уж потом только — Азии (что бы ни думала по этому поводу «евразийская молодежь» в век нынешний и в век минувший)! Такой она стала, по крайней мере, со времен превращения ее в Российскую Империю при Петре Великом (хотя уже Царь Иван Васильевич Грозный, по свидетельству английского посла Джерома Горсея, считал себя отнюдь не «азиатом», а «немцем»).

Отнюдь не случайным, в свете вышеизложенного, представляется внешнее сходство знака учрежденного Петром Великим (которого не зря так часто изображали в фартуке и с молотом в руках) высшего ордена Российской Империи — ордена Святого Андрея Первозванного — со знаком одноименного масонского ордена, сходство Государственного герба России — унаследованного от византийских Палеологов «двоеглавого орла» — с двуглавым орлом степени «рыцарь Кадош» так называемого «шотландского масонства», и многое другое. Масонами были отнюдь не одни декабристы, а почти что все российские государственные деятели и полководцы, включая генералиссимуса Александра Васильевича Суворова, фельдмаршала Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова и многих других видных деятелей отечественной истории. Естественно, многие символы, привычные им по общению в ложах, в том числе и «адамова голова», гармонично переходили в русскую воинскую символику. Другое дело, что разными людьми в одни и те же символы нередко вкладывался совершенно различный смысл.

В период разразившейся 1 августа 1914 года Великой Отечественной войны особой популярностью эмблема «адамовой головы» пользовалась в молодой, но уже прославившей себя многочисленными подвигами русской военной авиации. Было принято решение установить, в качестве дополнительной награды, или знака отличия, для лётчиков, сбивавших вражеские аэропланы, георгиевскую планку, на которой черепами со скрещенными костями отмечать число уничтоженных самолетов: золотыми черепами — десятки, серебряными черепами — единицы. Многие из подобных проектов воплотились в жизнь, сохранились подобные знаки, равно как и другие, в форме «мёртвой головы», наложенной на пропеллер самолета.