Глупость или измена? Расследование гибели СССР

В 1987 г. Р. Крибл начал оказывать материальную поддержку рождавшемуся в СССР оппозиционному движению и с этой целью в 1989 г. основал специальное учреждение, получившее известность как Институт Крибла [2516].

Важную роль в избирательной кампании 1990 г. играл КГБ. По утверждению американского журналиста Пола Хлебникова, «в ходе эпохальных выборов 1990 года… КГБ оказал поддержку нескольким тысячам кандидатов» [2517]. По другим сведениям, на этих выборах в качестве кандидатов в депутаты было выдвинуто 2756 офицеров КГБ, его агентов и доверенных лиц [2518].

Если на выборах 1989 г. главным объектом критики была консервативная часть руководства КПСС, брежневское и сталинское прошлое, то в 1990 г. под огнём оказался главный «перестройщик» М.С. Горбачёв.

Как поведал он в своих мемуарах, ещё во время 1 — го съезда народных депутатов СССР вечером около 22.00 к нему пришёл А.Д. Сахаров и заявил, что консерваторы собираются его шантажировать: «Утверждают, будто у них есть данные, под угрозой публикации которых Вас заставят делать, что велят». «Какие данные, что Вы имеете в виду?» — удивился Михаил Сергеевич. «Что Вы брали взятки», — простодушно ответил Андрей Дмитриевич. «Ну, а Вы сами, что думаете, верите в это?» — спросил генсек. «Я — нет, — пролепетал А.Д. Сахаров, — но они говорят» [2519].

Вспоминая позднее об этом эпизоде, Михаил Сергеевич сделал к нему примечание: «Думаю, это Татьяна Корягина (экономист, занимавшаяся проблемами «теневой экономики» — А.О.) запускала слухи о том, что Горбачёв во время работы на Ставрополье участвовал в какой — то тёмной компании, которая на него может надавить» [2520].

Действительно, выступая «в феврале 1990 г.» на митинге в Москве, Т.И. Корягина «во всеуслышание заявила», будто бы «располагает материалами» о том, что М.С. Горбачёв, «в бытность свою секретарём Ставропольского крайкома партии был связан северокавказской мафией и поэтому должен уйти в отставку, а, может быть, и предстать перед судом» [2521].

1 мая 1990 г. во время демонстрации на Дворцовой площади Ленинграда я купил листовку, которая распространялась от имени Профсоюза независимых журналистов г. Санкт — Петербурга и называлась «Гдлян обвиняет». В ней говорилось: «9 января 1990 г. Т.Х. Гдлян, выступая перед избирателями Тушинского района, сделал следующее заявление: «В бытность первым секретарём Ставропольского крайкома партии М.С. Горбачёв получал деньги от торговых работников…. эти материалы как сигналы до сих пор не проверены… Я готов предстать перед любым судом и доказать: в этих действиях содержится криминал» [2522].

17 февраля 1990 г. «Рабочая трибуна» опубликовала интервью Р.А. Медведева, который заявил, что в уголовном деле № 18/58115–83 имеются «показания против Яковлева, Разумовского, Ельцина… и Горбачёва», но они «не подкреплены уликами» [2523]. По свидетельству Т.И. Корягиной, «22 февраля… на заседании парламентской комиссии по расследованию дела Гдляна депутаты Рой Медведев и Ярин сделали заявление о том, что в деле Гдляна есть четыре показания на Горбачёва и одно прямое показание на Раису Максимовну» [2524].

Как реагировал на это Михаил Сергеевич? 3 марта во время заседания Политбюро он обрушился на Генерального прокурора СССР А.Я. Сухарева и министра внутренних дел СССР В.В. Бакатина, «задел и Крючкова», обвинив их в том, что они допускают, чтобы не только «поносили» и «срамили» «верховную власть государства», но и «клеветали» на неё. «И кто это делает — возмущался генсек, — уголовные преступники, которые сажали в тюрьму многодетных матерей, занимались вымогательством, устроили в Узбекистане 37 — й год» [2525].

Во — первых, следует отметить, что к «узбекскому делу» имел отношение только Т.Х. Гдлян. Во — вторых, поскольку над ним не было суда, М.С. Горбачёв не имел права клеймить его как «уголовного преступника». В — третьих, разве то, что происходило в Узбекистане, творилось без ведома генсека? В — четвёртых, неужели ему было бы приятнее, если бы обвинение в коррупции ему было брошено ничем не запятнанными людьми?

Далее Михаил Сергеевич поставил вопрос ребром: «Закон — есть закон! Вы что — боитесь обнаружить, что Горбачёв — вор?! Этого боитесь? Если он вор — пусть докажут. И Горбачёв пойдёт, куда следует по закону. А если это клевета, — Гдляну и (его заместителю — А.О.) Иванову место на скамье подсудимых за оскорбление высшей государственной власти» [2526].

Что же последовало за этим?

6 марта Генеральная прокуратура СССР направила в Верховный Совет СССР ходатайство об отстранении Т.Х. Гдляна и Н.В. Иванова от работы [2527]. В тот же день (видимо, после соответствующей обработки) Н.В. Иванов выступил по ленинградскому телевидению и «опроверг измышления о наличии в уголовном деле № 18/58115–83 каких — либо данных о коррупции в отношении Яковлева, Ельцина, супругов Горбачёвых» [2528]. 7 марта по Ленинградскому телевидению передали интервью председателя Комитета Верховного Совета СССР по вопросам правопорядка и борьбы с преступностью Ю. Голика, который заявил, что следователи «выбивали» показания о взятках на всех, в том числе и на М.С. Горбачёва [2529].

Казалось бы, на этом можно было поставить точку.

Однако 12 марта 22 народных депутата СССР подали в Президиум Третьего съезда народных депутатов СССР запрос по поводу слухов о взяточничестве М.С. Горбачёва. «Горбачёв, которому запрос был передан лично в руки, — пишут Т.Х. Гдлян и Н.В. Иванов, — отмолчался и воспрепятствовал распространению этого документа среди депутатов, как того требовал Регламент» [2530].

21 марта А.И. Лукьянов передал М.С. Горбачёву письмо Н.В. Иванова, который просил о встрече и предлагал поручить ему и Т.Х. Гдляну проверить «сфабрикованные» на него «с супругой» документы. «Никакой реакции со стороны Горбачёва не последовало» [2531].

В тот же день, 21 марта, Н.В. Иванов обратился к М.С. Горбачёву с открытым письмом, в котором попросил его объяснить, что стоит за утверждениями Р.А. Медведева и В.А. Ярина, будто бы на него и его жену имеются показания о взяточничестве [2532].

А когда президент проигнорировал и это обращение, 29 марта Н.В. Иванов зачитал его по ленинградском телевидению. При этом он сообщил, что 5 апреля состоится специальная телепередача по данному вопросу [2333]. Накануне, 4 апреля, его открытое письмо к М.С. Горбачёву появилось на страницах рижской газеты «Советская молодёжь» [2534].

5 апреля объявленная телепередача была заменена «боевиком». На следующий день Ленсовет освободил председателя телерадиокомитета Б. Петрова от должности. Вечером 6 — го Н.В. Иванов прибыл на ленинградское телевидение. Выступив около 23.00 в прямом эфире и познакомив зрителей с некоторыми деталями «узбекского дела», в ходе которого всплыло имя М.С. Горбачёва [2535], он выразил удивление, что президент никак не реагирует на предъявленное ему обвинение [2536].