Сочинения в двенадцати томах. Том 3

6 декабря 1811 г. Наполеон издал декрет, позволявший ввоз во Францию испанского хлопка (так называемого motril’я), который по длине и тонкости волокна, а также по крепости его не уступал лучшему американскому сорту, вывозившемуся прежде из Георгии. Но ввоз этого сырья из Испании был обусловлен одновременным вывозом из Франции в Испанию шелковых тканей на ту же цену. Это обстоятельство помогало шелковой промышленности, но вредило бумагопрядильной: продажа шелка в Испании была убыточна (уже из-за тарифа) и сильно удорожала испанский хлопок. В первые же месяцы обнаружились эти недочеты декрета от 6 декабря. Приходилось в явный для себя убыток покупать шелковые материи, вывозить их в Испанию, лишь бы раздобыть нужное количество хлопка [33].

И до конца своего царствования Наполеон не переставал зорко следить за ввозом хлопка во Францию не только из Америки, но и из Испании, и из Италии, и из стран Леванта.

Целый ряд докладов (министра финансов) и специальных декретов Наполеона относится к этим всякий раз строжайше индивидуальным разрешениям ввезти в Империю то или иное (иногда очень скромное) количество хлопка [34], индиго [35], кошенили [36].

В регистре, куда вписывались входящие в императорскую канцелярию бумаги и записывались резолюции Наполеона, мы встречаем постоянно просьбы то о разрешении ввезти 82 кипы хлопка, то 269, то 150 и т. д.; и эти просьбы пересылались императору в Смоленск, в Москву, потому что никто не смел, кроме него, решать подобные дела в окончательной инстанции. И всегда эти просьбы сопровождаются обязательством вывезти на ту же цену французские товары, половину (по крайней мере) шелковыми материями [37].

О том, какую роль в доставлении во Францию хлопка могли играть отношения между Империей и Соединенными Штатами, читатель уже прочел в главе, специально посвященной истории этих отношений. Здесь приведу лишь таблицу, специально относящуюся к ввозу хлопка из Соединенных Штатов во Францию от начала до конца правления Наполеона и в первые годы Реставрации [38].

Вот сведения о количестве хлопка, ввезенного из Северо-Американских Соединенных Штатов во Францию:

[39].

Колоссальная цифра 1813 г. объясняется как широчайшей выдачей лиценций в этом году, так и постепенным ослаблением таможенной охраны, которым сопровождались военные успехи союзников. И все-таки в 1813 г. этот ввоз еще не успел повлиять на удешевление хлопка.

Как только Империя пала и ввозу хлопка уже не было препятствий, это сырье сейчас же появилось в колоссальных количествах на всех рынках.

Вот цены на хлопок низшего сорта и на хлопчатобумажную пряжу (в килограммах) в последние годы наполеоновского царствования и в первый год после падения Империи и уничтожения континентальной блокады (цены относятся к восточным департаментам) [40]:

Мы видим внезапное падение непомерно высокой цены на хлопок, едва только запретительная таможенная пошлина прекратилась (вместе с существованием Империи).

2

Теперь посмотрим, как отражался этот недостаток в дешевом и доступном сырье на общем положении хлопчатобумажной промышленности в эпоху Империи и каково было общее состояние этой промышленности в это время.

Нужно вообще различать в истории хлопчатобумажного производства во Франции после декрета от 22 февраля 1806 г. четыре периода: 1) быстрый рост, вызванный спросом на огромном внутреннем рынке, обеспеченном отныне от всякой легальной конкуренции, заметен в особенности в 1806–1807 гг. и в течение весенних месяцев 1808 г. 2) В половине 1808 г. наступает кризис, вызванный недостатком сырья; острота этого кризиса перестает ощущаться в 1809–1810 гг. 3) В ноябре 1810 г. надвигается новый кризис, на этот раз преимущественно кризис сбыта, хотя одновременно в некоторых местностях ощущается и вновь обострившийся недостаток сырья, вызванный трианонским тарифом. Кризис принимает в зимние месяцы 1811 г. размеры бедствия и заканчивается летом этого года. 4) Со второй половины 1811 г. до середины, или, может быть, точнее — до осени 1813 г., — период сравнительно устойчивого положения хлопчатобумажной промышленности, без особо острой нужды в сырье и без ощутимых потрясений на рынке сбыта. Этот период кончается военными катастрофами, которые осенью 1813 и весной 1814 г. испытала Империя, с наплывом английских и иных иностранных товаров по мере сокращения и отступления таможенных линий, с начавшимися разорением и оккупацией французских областей и временным параличом торгово-промышленной жизни страны. В этой главе согласно вышеотмеченному плану будут рассмотрены судьбы хлопчатобумажной промышленности до кризиса 1811 г.

В обычном exposé, представленном министром внутренних дел Законодательному корпусу при открытии сессии 24 августа 1807 г., «спасительному декрету от 22 февраля 1806 г.» приписывается самая благодетельная роль. До этого момента «наши прядильни были под угрозой полного бездействия, магазины были завалены, мастерские — в упадке, тысячи рабочих — без занятий. Их голос был услышан главой государства», и теперь, в 1807 г., все поправилось [41].

Уже летом 1807 г. настойчиво отмечалось министерством внутренних дел, что в то время, как почти вся остальная промышленность во Франции страдает, хлопчатобумажное производство быстро идет в гору и кое-где дает работу всем свободным рабочим рукам [42]. Правительство прямо приписывало это декрету от 22 февраля 1807 г. [43]

Современники настаивали на заметном уменьшении сбыта продуктов шерстяного производства в пользу хлопчатобумажного и констатировали это уменьшение прежде всего в деревне [44].

В департаменте Соммы все текстильное производство, кроме хлопчатобумажного, было в упадке в 1807 г. Зато хлопчатобумажное дало заработок большому количеству ткачей [45]. Но хлопковый голод 1808 г. нанес серьезный удар этой быстро шедшей в гору отрасли текстильной промышленности.

1 января 1806 г. в департаменте Соммы существовало 12 бумагопрядилен с 18 342 веретенами, а к 1 января 1809 г. — 29 бумагопрядилен с 39 802 веретенами, так что увеличение за три года было, действительно, весьма значительным. Мало того: это увеличение прогрессировало всего быстрее именно в последние месяцы 1808 г. (за шесть месяцев, с мая до ноября 1808 г., увеличение на ¹/₆ часть общего количества, бывшего до мая, за ноябрь и декабрь 1808 г. — на ¹/₁₁ часть общего количества, бывшего до 1 ноября). Что же круто остановило этот быстрый рост? Прежде всего и больше всего дороговизна и недоступность хлопка [46].

Но очень опрометчиво было бы заключить, что сбыт бумажных материй прогрессировал параллельно с увеличением числа прядилен: ничего подобного не было. Напротив, сбыт падал в течение всего 1808 г. Чем же объясняется это странное на первый взгляд противоречие? Префект объясняет его тем, что с весны 1808 г. стали все более и более пользоваться левантийским хлопком, который, по существу своему, должен был обрабатываться почти исключительно mull-jennys, и эта обработка давала сравнительно очень мало материала, поступающего дальше на работу. Таким образом, даже считая, что в департаменте действовало 200 mull-jennys (на 29 мануфактурах) и что каждая mull-jenny обладала 200 веретен, то и в таком случае в месяц было бы выработано 14 тысяч килограммов (28,8 тысячи фунтов) пряжи, а из этого количества можно было бы выработать лишь 1920 штук бумажной материи (по 15 фунтов штука). Таким образом, в сбыт поступало меньше товара, чем в те времена, когда можно было работать не над левантийским хлопком, а над колониальным или американским. Вместе с тем качество всего производства значительно ухудшилось за 1808 г. [47]