Трагедия адмирала Колчака. Книга 2

²⁰  Колчак в тюрьме был помещен в нижнем этаже, в одиночной камере № 56. Пепеляев сидел во втором этаже.

²¹  Коммунисты, левые эсеры и штаб раб.-крестьянских дружин.

²²  Поразительно, что сам текст соглашения помечен 22 января и что в пункты соглашения вводилось обязательство созыва Совета Р. С. К. Д., откуда заранее были исключены меньшевики и эсеры [Бор. за Ур. С. 310]. Военно-Рев. Ком. одновременно гарантировал пропуск чехосл. войск, при условии невмешательства и передачи золота [текст соглашения у Ширямова. С. 296].

²³  «Чехи, — добавляет автор, — приняли известие о нашем официальном появлении спокойно... мы сообщили им о неизбежности переворота и получили ответ, что они сами видят все бессилие П. Ц. и что их здесь интересует лишь сохранение в силе их соглашения с П. Ц. об обеспечении им свободного выхода на восток. Представитель чешского командования присутствовал на заседании, где решался вопрос о переходе власти, и мы официально подтвердили соглашение» [с. 296].

²⁴  Это характерно для Пол. Ц. Напомним, что Попов — прис. пов., председатель Омского Совета, находившийся в заключении в период «декабрьской драмы».

²⁵  Со второго заседания он принимает участие в допросах, но подписывает протоколы Попов.

²⁶  Это не помешало Алексеевскому, не вызывая протеста ни с чьей стороны, принять в 1921 г. участие в эмигрантском уже парижском съезде бывших членов Учредительного Собрания 1917 года.

²⁷  Перепечатано было в «Руле» 24 марта 1921 г.

²⁸  Уральское казачье войско в борьбе с большевиками. — «Бел. Дело». II. Дальнейший путь на Тегеран изображен Толстовым в книге «От красных лап в неизвестную даль» [Константинополь, 1922].

²⁹  «Сибирские Огни», 1923, № 1—2. — «Белые в Китае».

³⁰  Гинс. II, с 507; «Чешские аргонавты». С. 19. Кап. Ясинский-Стахурек письмом от 5 февраля тоже вызывал на дуэль Сырового.

³¹  Смирнов. От Колчака к Советам. — «Сиб. Огни», 1927, № 5, с. 136; Волков Н. К. Сибирь под властью большевиков. — «Общее Дело», № 117.

³²  Сахаров дал наиболее полное описание сибирского «ледяного похода».

³³  Любопытна его судьба — в конце концов, он все-таки попал в эмиграцию.

³⁴  По-видимому, не «энтузиазм» Советской армии, на который ссылается Смирнов, а действия партизан являлись причиной арьергардных боев. По требованию самих железнодорожников, В.-Р. Ком. вынужден был от Нижнеудинска до Иннокентьевской установить 20-верстную нейтральную зону по обе стороны лишь во избежании конфликта с чехословацкими эшелонами [Последние дни Колчаковщины. С. 198].

³⁵  «Осмотр местными русскими властями эшелонов чехо-войск, — сообщают «Изв. Ирк. Р. К.», — часто обнаруживает беглых русских офицеров, которые арестовываются без препятствия со стороны чехов».

³⁶  Первая встреча партизан с Красной армией [Борьба за Урал. С. 324].

³⁷  Со стороны чехов в делегацию входил поручик Гаупе.

³⁸  Борьба за Урал. С. 293. Относительно вывоза золота (об этом имелся соответствующий пункт договора) было дано коммунистам 6 февраля распоряжение: «Портить путь, взрывать мосты, туннели и т.д.» [Последние дни Колчаковщины. С. 208].

³⁹  «U Sibirske armädy». Р. 269—272.

⁴⁰  Оперативная сводка 3 фев. говорила, что наступающие каппелевцы двигаются параллельно полотну ж. д. отрядами в 3000 из ударных частей и 12 000 больных, раненых и обмороженных [Последние дни Колчаковщины. С. 205].

⁴¹  Перепечатано в «Послед. Новое.» 17 февр. 1925 г. Между прочим, Чудновский говорит, что он настаивал тогда же на расстреле всей головки «контрреволюции» — около 20 человек.

⁴²  Ген. Лохвицкий, со слов одного офицера-очевидца, рассказывал на парижском собрании памяти адм. Колчака, что последний снял перстень, в котором был заделан яд, и бросил его при аресте в Иркутске. Сделал он потому, что хотел чашу испить до дна. Рассказ Чудновского нам представляется более вероятным.

⁴³  Очень широкое распространение получила версия, по которой красноармейцы отказались расстреливать адмирала и он был убит командовавшим отрядом чекистом. В дни памяти эта версия вновь обошла все зарубежные газеты. Ее, среди других, повторил и кап. Лукин на столбцах «Послед. Новостей», делая ссылку на статью проф. Перса, в которой эта версия воспроизводилась со слов американского журналиста, расспрашивающего какого-то чекиста Ивашева. По моему мнению, вся эта версия — вплоть до рассказа о золотом портсигаре, отданном адмиралом красноармейцам, — не заслуживает никакого внимания.

⁴⁴  Передавая власть, П. Ц. передал большевикам и всех своих политических «пленников». В мае был инсценирован большой процесс «членов самозванного и мятежного правительства и их вдохновителей» — среди них оказалась и Гришина-Алмазова... Не стоит останавливаться на десятидневной комедии суда, при непосредственном участии партизанских вождей Щетинкина и Мамонтова. Червен-Водали, Шумиловский, Ларионов и Клафтон приговорены были к смерти. Приговор — как сообщали «Изв. Сиб. Ревкома» [№ 2) — был приведен в исполнение в ночь на 23 июля. (Подробности казенного сообщения были перепечатаны в «Общем Деле» 30 авг. 1921 г.) Суд признал обвиняемых виновными в подготовке монархического переворота, в распродаже России, в сношениях с буржуазными иностранными правительствами, в найме разбойничьих банд чехословаков, в клевете на советскую власть и в организации массовых расстрелов. Обвиняемые оказались виновными и в разрушении ж.-д. полотна, и во взрывах мостов и водокачек, и в объявлении царского гимна «Коль славен» национальным гимном, и в убийстве Новоселова, и в перевороте 18 ноября, и в денежных подлогах, и в ассигновании денег на розыски семьи Романовых, и проч. Официальное обвинительное заключение заведующего отделом «юстиции» Сибирского револ. трибунала Гойхбарга, бывшего когда-то сотрудником знаменитого «Права», напечатано в сборнике «Колчаковщина» [Екатеринбург, 1924).

⁴⁵  Не надо смешивать с Крейчи, возглавлявшим политическую делегацию.

Эпилог

Смерть Верховного правителя знаменовала собой конец «губительной гражданской войны», т. е., другими словами, организованной в государственном масштабе антибольшевицкой борьбы в Сибири.

Та «передышка», о которой в салон-вагоне ген. Жанена красноречиво говорили представители Политцентра, оказалась блефом. «Третий» путь, по крайней мере, в сибирской обстановке мог означать только фактическое примирение с коммунистической властью. Коммунист Ширямов уверяет, что члены Пол. Центра впоследствии не раз заявляли, что их иркутский манифест предназначался для союзников, а в действительности П. Ц. «стремился сделать лишь более безболезненным переход от колчаковщины к советской власти» [Последние дни Колчаковщины. С. 30], которая рисовалась «революционной демократии» неизбежным этапом. Чешский политик с.-д. Крейчи так и воспринимал происходившее. По его словам, идея «сибирских эсеров» и меньшевиков заключалась в том, чтобы новый государственный переворот («когда после нас [т. е. чехов] придут красные») произошел без катастрофических потрясений». «По той же линии, — добавляет он, — ориентировалось и командование нашей армии» [с. 238]. Другому чешскому деятелю, Штейдлеру, уже представлялось, что мир с большевиками означает мир со всей сибирской демократией, так как после пережитого советская власть для «прогрессивной и демократической общественности» становилась единственной защитой от победы реакции и охраной перед распадением государства [«Ceskosl. hnuti». С. 110].

Иркутский мираж легко рассеялся. П. Ц. оказался карточным домиком. Тем не менее ослепленные политики продолжали еще создавать себе новые иллюзии. Самообманом была и возникшая в Верхнеудинске «демократическая дальневосточная республика» и «демократический» владивостокский буфер правительства приморского земства под главенством известного нам с.-р. Медведева. Только специфическая дальневосточная обстановка под угрозой японской «оккупации» могла создать лживую форму национального объединения, приведшего во Владивосток к временному и недолгому сотрудничеству в одном правительстве буржуазных элементов и коммунистов — такую форму принял провозглашенный в Иркутске единый социалистический фронт. Штейдлер склонен был думать, что ход событий превращал догматически интернациональную власть в выразительницу общерусских национальных стремлений. Но история не может обольщаться ни наивными иллюзиями современников, ни теми «наружными вывесками», к которым, по откровенному признанию Краснощекова на читинской конференции, прибегали коммунисты — для них эти «буферы» являлись лишь «тактическим этапом» захвата власти.