Лекции Президентам по Истории, Философии и Религии

О чём и как писали в прессе основоположники марксизма мы можем увидеть, заглянув нескромно в их дружескую переписку — Маркс Энгельсу:

«Дорогой Фред! Ты, по-моему, напрасно опасаешься подносить английскому филистеру, читателю журнала, такие простые формулы, как Д-Т-Д и т. д. Напротив… Весь фокус состоит в том, чтобы мистифицировать читателя…» И добавляет к этому — «…ты на самом деле слишком стесняешься».

Или ещё — Маркс Энгельсу: «Я рискнул на свою ответственность предсказать это, так как вынужден был заменять тебя в «Трибуне» в качестве нашего корреспондента… Возможно, что я оскандалюсь. Но тогда всё же можно будет как-нибудь выпутаться при помощи небольшой диалектики. Разумеется, свои предсказания я изложил таким образом, чтобы быть правым и в противоположном случае».

Энгельс Марксу — «Теперь хорошо бы ещё в будущем году иметь плохой урожай на зерно, и тогда начнётся настоящая музыка» (цитаты из исследования Шафаревича).

В этот период журналисты Маркс и Энгельс сыграли роль европейских демократов — сделали врагом номер один всей Европы — Россию, изливали на неё всю свою желчную журналистскую критику. Энгельс внимательно изучал оборонительные возможности Кронштадта, так как считал это направление лучшим для нападения на Россию. К тому же оба усердно подстрекали поляков к освободительной борьбе против России. Им это удавалось, были восстания — погибли сотни тысяч людей, толку никакого не было.

Когда Маркс и Энгельс собрали очередной раз в Лондоне (28 сентября 1864 год) собрание своих демократов в знак сочувствия с поляками, то по ходу этого собрания по чьей-то идее решили проводить подобные собрания регулярно — объявили о создании Международного Товарищества Рабочих, Интернационала.

Созданный Интернационал стал бурно развиваться. А Маркс и Энгельс стали в нём только помехой и тормозом — начались конфликты, пошла острая критика в их сторону. Свои же соратники по демократии и революционной деятельности увидели в действии истинное лицо обоих. Интернационал трещал по швам из-за раздоров. Маркса обвиняли в наглых диктаторских замашках.

Видя полную беспомощность в работе своих лидеров — Маркса и Энгельса, внутри организации создавались альянсы, группировки, которые выходили для осуществления самостоятельной деятельности. Таким образом, отделились, ушли из Интернационала за нашим Михаилом Бакуниным национальные отделения США, Англии, Испании, Бельгии, Голландии, Италии. А что осталось за Марксом?

Маркс и Энгельс суетились, не знали, что делать. И в этой ситуации беспомощности лучшим выходом для них было прибегнуть к старому излюбленному и проверенному надёжному способу, выходу — вообще закрыть эту беспокойную контору и перестать играть в революционные игры. Что и было сделано.

Неудачи продолжали преследовать Маркса. В войне с Пруссией (1870–1872 гг.) одна французская армия была легко разбита, а другая сдалась в плен. Прусские войска окружили Париж. Французский король и правительство были беспомощны. В этой ситуации, воспламенённые патриотическими чувствами, парижане захватили власть, опять создали Коммуну и осуществили проект Маркса — установили свою диктатуру.

На этот раз французские революционеры были уверены — ведь у них была на этот раз «верная», «научная» революционная теория Маркса(!!?).

Трагедия получилась потрясающей. Установлена диктатура народа, большинство которого — пролетарии, разрушена старая бюрократическая государственная машины, разрушено само государство.

Рабочие у власти — и что дальше? А дальше — полнейший вакуум, пустота, полнейшая неизвестность — тупость, незнание и недоработка Маркса. Потому что Маркс и Энгельс не верили в осуществление своих идей, они занимались чистой болтологией, схоластикой. Они думали поиграть в модные демократические игры интеллигентов — и сделать на этом имя общественных деятелей и учёных. Но всё оказалось на много серьёзнее и реальнее.

Для Маркса и Энгельса — это было совершенной неожиданностью. Они теоретически предполагали, что если что-то и может произойти, то только именно в Англии, где имеется мощный, сплочённый и сознательный пролетариат.

Итак, рабочие пришли к власти и не знают — как жить и что делать дальше. Вы думаете — Маркс им что-то подсказал? Или может — он всё бросил и поехал возглавить своё ожившее теоретическое детище, как это сделали многие революционеры?

В Париже творился кошмар — полное неведение, хаос, сумятица. Революционеры метались, не знали что делать, на ходу экспериментировали, как и раньше — спорили, обвиняли друг друга, казнили друг друга.

В это время Маркс как журналист — «специалист» по этой проблематике объяснял европейской и американской общественности происходящее, морально поддерживая восставших. Это восстание было потоплено в крови в прямом смысле. Бессмысленно погибли сотни тысяч французов.

Кощунственными выглядят комментарии наших «героев» после гибели Парижской Коммуны.

В объяснении Маркса — происшедшее следует оценивать «как зарю великой социальной революции, которая навсегда освободит человечество от классового общества».

Энгельс после парижских событий (1871 г.) дал оценку себе и другу Карлу — «Гениальная прозорливость основоположников научного коммунизма»…

Конечно, после всех этих событий, эти два «научных» деградированных деятеля окончательно опозорились и потеряли весь свой авторитет в Интернационале, в котором требовали смены руководства.

Энгельс в 1872 году, защищая свой авторитет, в статье «Об авторитете» так объяснял неразумным революционерам необходимость оставить его и Маркса во главе Интернационала —

«Что стало бы с первым же отправленным поездом, если бы был уничтожен авторитет железнодорожных служащих по отношению к господам пассажирам?»

Погибло около полумиллиона реальных пассажиров поезда под названием «Маркс — Парижская Коммуна», а Энгельс… — даже не может предположить, что два машиниста этого поезда — сумасшедшие кровожадные маньяки.

Причём кровожадное сумасшествие Энгельса ни как не могло закончиться, вот к чему он призывает после Парижской Коммуны поляков в 1875 году — «политическое положение, в которое поставлена Польша насквозь революционно, что оно не оставляет Польше иного выбора, как быть революционной или погибнуть». Энгельсу было мало бессмысленных полумиллиона смертей коммунаров и ещё большего количества (!) погибших поляков в восстании в России 1862–1863 гг.

Когда мы будем исследовать события в России инициированные марксистами после 1917 года и вопросительно с ужасом смотреть на миллионы трупов российских граждан, то стоит помнить «отцов» марксизма.

Маркс в отличие от Энгельса, вероятно, осознавал в какой-то мере всю произошедшую трагедию и чувствовал свою ответственность за эти многие тысячи погубленных жизней. Вероятно, мучался не столько совестью — сколько сомнениями и в результате сильно подорвал своё здоровье — у него стали часто происходить нервные припадки.

Вот что он пишет 8 марта 1881 года (том 19) в своём ответном письме российской террористке В. И. Засулич — «Дорогая гражданка! Болезнь нервов, периодически возвращающаяся в течение последних десяти лет, помешала мне раньше ответить на Ваше письмо…»

Об этих сомнениях говорит и закрытие Марксом Интернационала с интересной формулировкой — Энгельс: «многие элементы, пытались использовать так быстро выросшую славу Товарищества… Надо было принять героическое решение, и опять-таки именно Маркс принял и провёл его на Гаагском конгрессе.., как правильно было это решение, был положен конец всяким попыткам устраивать от имени Интернационала бесполезные путчи…» — вот так и не иначе теперь основатели марксизма называли революции и национал-освободительные восстания.

Понятно, что закрытием одной организации нельзя положить конец различным революциям и тем более национальным освободительным восстаниям, — ведь это процесс объективный исторический, космический — по словам Николая Бердяева.

И здесь важный и тонкий момент в понимании истории, ибо еврейские исследователи часто в неком оправдании кровавых деяний в России после 1917 года — цитируют это высказывание «фашиста» Бердяева, якобы это процесс объективный Космический, — воля Бога.