Неизвестная блокада

Девяносто процентов личного состава рот первого набора составляли лица, уже служившие в Красной Армии и добровольно сдавшиеся в плен немцам или же перешедшие к ним через линию фронта. Особое внимание обращалось на причины, побудившие их сдаться в плен, и на мотивы, по которым они поступали в роту. После проверки и зачисления в роту все солдаты и офицеры приносили присягу. Они «обещали честно бороться с коммунизмом и признавали Гитлера своим военным начальником, но отнюдь не своим вождем. После присяги бойцы получали «военную книжку», очень похожую на обычную «зольдатенбух» немецкой армии. Начиная с 1942 г. в этой книжке записи велись на двух языках — на русском и на немецком. Русские офицеры абвера с 1942 г. были зачислены в 1001-й гренадерский полк, в котором числились независимо от того, где они проходили службу.

Боевые роты находились под общим командованием немецкого офицера или зондерфюрера, но в боевых условиях или же при выполнении какой-либо другой боевой операции ротой командовал русский офицер в звании лейтенанта или старшего лейтенанта, отобранный также из числа военнопленных. Рядовой состав рот был очень пестрым. Средний возраст рядового состава был от 20 до 35 лет. При этом, чем старше был человек, тем он был надежней и тем больше ненавидел советскую власть. В отчете шарфюрера СС Целлера за первую половину января 1942 г. указывалось, что «различные свидетельства мужчин, как молодых, так и старшего возраста, указывают на то, что если бы немцы пригласили их принять участие в борьбе против большевизма и еврейства, очень многие бы откликнулись на это предложение. Главным образом речь идет о группе лиц, ранее репрессированных большевизмом. Они сегодня в большинстве своем добровольно работают в качестве гражданской полиции или служащих гражданского управления»⁶⁹.

Д.Каров отметил, что «с самого начала войны и особенно с занятием огромных пространств СССР абвер, а за ним и другие органы немецкой разведки и контрразведки увидели, что без русской местной агентуры им обойтись нельзя». Естественно, что прежде всего они обратились к лагерям военнопленных, представлявших собой миллионные резервуары людского материала. Во вторую очередь абвер использовал местное население.

При вербовке агентуры в СССР еще в довоенное время немецкие спецслужбы столкнулись с большими затруднениями. Во-первых, за редким исключением, немецким офицерам русская агентура была незнакома. Во-вторых, в отличие от Запада, материальная сторона и вообще деньги в работе в СССР имели второстепенное значение. «Объяснялось это главным образом тем, что в Советском Союзе хорошую жизнь давали не деньги, а служебное положение и власть». В условиях тотального контроля с крупной суммой денег или других ценностей просто ничего нельзя было поделать, не будучи замеченным НКВД. «С другой стороны, очень часто идейно-политическая установка, т.е. вопрос, пойдет ли их (агентов) работа на пользу Родины и поможет ли это свергнуть Сталина, имела решающее значение при вербовке. Идти на предательство, на полную безыдейность своей работы никто из вербуемых не желал. Даже люди, которых материальная сторона чрезвычайно интересовала и весьма низко падшие морально, все же искали себе какого-то нравственного оправдания...»⁷⁰. Таким образом, агентов в чистом виде, т. е. людей, ставших просто профессионалами и готовых за деньги работать на кого угодно, исполняя любые задания, на оккупированной территории найти было трудно. Они составляли исключение. В условиях войны оба эти обстоятельства по-прежнему имели место, хотя тяжелые условия оккупации побуждали население к сотрудничеству с немцами. В-третьих, большим техническим затруднением с самого начала войны при вербовке русских агентов явилось незнание русского языка большинством офицеров абвера, не говоря уже об СД. Вообще вербовка агента всегда представляла много трудностей и требовала большой деликатности и такта со стороны вербующего. Однако прежде всего он должен был знать в совершенстве язык предполагаемого агента, чтобы вовремя уловить все его колебания и настроения для парирования отрицательных высказываний и т. п. Говорить через переводчика, т. е. иметь свидетеля, а особенно если он был к тому же уроженцем балтийских стран (а таких в абвере было довольно много) — вербуемый в большинстве случаев отказывался⁷¹. СД также неоднократно отмечала резко негативное отношение населения к эстонцам, находившимся на службе у немцев⁷².

Основными аргументами при вербовке были следующие:

1. Своей работой в абвере вербуемый поможет ускорить свержение режима Сталина и этим приблизит окончание войны.

2. Вербуемый поможет органам немецкой контрразведки разобраться в том, кто действительно является убежденным коммунистом и потому представляет опасность, а кто никогда не был партийцем, а если и был, то только потому, что к этому его принудили обстоятельства. Таким образом, вербуемый поможет многим невинным людям — своим соотечественникам.

3. Виновниками войны являются Сталин, Политбюро и компартия в целом.

4. Сталин не русский (не украинец, не белорус — в зависимости от национальности вербуемого). Он противопоставляет интересам и благополучию русского народа интересы мировой коммунистической революции. Народы СССР его интересуют лишь в связи с тем, что Советский Союз рассматривается им база для всемирной революции и его личной неограниченной власти.

5. Представителям национальных меньшинств обычно давалось обещание предоставления им полной самостоятельности. Им говорили, что уже формируются чисто национальные части, которые сражаются с общим врагом — коммунизмом.

6. Вербуемым говорили о материальных преимуществах службы в абвере, а также возможности по собственному желанию оставить ее (в этих случаях агентов отправляли в специальные лагеря «носителей секретов» до конца войны).

Каров подчеркивал, что «СД при вербовке шло по линии наименьшего сопротивления и потому вербовало главным образом людей с уголовным прошлым, авантюристов и любителей хорошо пожить, а также нацменов, разжигая при этом ненависть к лицам другой национальности»⁷³. Проводимые СД масштабные мероприятия «против подозрительных лиц» приводили к тому, что, по свидетельству самих офицеров службы безопасности, осведомителям стало «очень сложно получать откровенные ответы на интересующие нас вопросы. Каждый опасается, как бы необдуманное высказывание не принесло ему вреда»⁷⁴.

Абвер выработал общие инструкции по определению категорий военнопленных и вообще граждан СССР, подходящих для вербовки. Исключения допускались, но основная масса агентуры вербовалась именно по этим инструкциям.

В лагерях военнопленных наиболее интересным элементом являлись советские командиры. Многие из них лично пострадали в период советской власти, видели неспособность партийного начальства в начале войны, почувствовали на себе и своих частях растерянность и неразбериху в высших штабах и управлении армии. Они наблюдали также паническое бегство партийного и советского руководства при приближении немцев и отношение к войне красноармейцев. Все это производило огромное впечатление даже на вполне лояльных прежде командиров и заставило многих из них пересмотреть свое отношение к советской власти.

Сильным аргументом при вербовке кадровых военнослужащих Красной Армии были репрессии в армии в довоенный период. Десятки тысяч военнослужащих были сосланы в концлагеря, но многие из них были освобождены и направлены на фронт в начале войны. Они также были в числе военнопленных.

Политические работники, сотрудники НКВД и Разведупра представляли особый интерес для абвера. Во-первых, они были уже обученными, опытными агентами с огромными возможностями, во-вторых, они могли раскрыть методы работы, подготовки и личные данные советских агентов. Как правило, эта группа тщательно и умело скрывала свое прошлое и, в частности, принадлежность к специальным органам советской разведки и контрразведки. По свидетельству Д.Карова, представителей этих групп в плену было очень мало. Они или кончали жизнь самоубийством в момент пленения, иногда их убивали сами красноармейцы, опознав своих комиссаров и чекистов, или они в первый же момент убегали из плена. Тем не менее, абверу удалось завербовать небольшое число и чекистов и политработников. Характерно при этом, что большинство завербованных сотрудников НКВД интересовалось размахом предлагаемой работы и ее возможностями, а моральная сторона их интересовала мало⁷⁵.