Военно-морское соперничество и конфликты 1919 — 1939

Морскую авиацию использовали для ведения воздушного наблюдения (патрулирование), наведения своих морских сил (тактическая разведка), нанесения ударов по морским и береговым целям, корректирования огня корабельной артиллерии, для прикрытия собственных соединений и баз.

Главным оружием самолетов бомбардировочной и минно-торпедной авиации являлись бомбы (массой до 5 тонн), мины и торпеды (калибром 350―457 мм); самолетов истребительной, штурмовой и разведывательной авиации — пулеметы (калибром от 7,3 до 13 мм), авиационные пушки (калибром 20―37 мм). Бомбометание производилось в горизонтальном полете (с высоты 3000―4000 м) и в пике (с высоты 500―1000 м).

Наиболее опасным, особенно для кораблей, не имевших брони (или с легкой броней), являлось бомбометание из пике, поскольку оно позволяло пилотам точно прицелиться и затрудняло эффективный огонь зенитной артиллерии [67].

Сбрасывание торпед самолеты осуществляли на малых высотах (25―50 м) и расстояниях (1000―3000 м) от цели, либо с больших высот (500―4000 м) на парашютах.

Широкое использование авианосцев позволяло использовать самолеты на удалении до 5500―7500 км от своих баз. Благодаря этому к концу 30-х годов авиация уже могла оказывать решающее влияние на ход боевых действий в море. Однако теория, как всегда, отставала от жизни. На всех флотах преобладало мнение, что авиация в принципе не способна серьезно угрожать крупным надводным кораблям. таким как линкоры и тяжелые крейсеры. Считалось, что солидное горизонтальное бронирование, сильная зенитная артиллерия, высокая скорость, хорошая маневренность, конструктивные особенности корпуса служат достаточной защитой от угрозы с воздуха.

Уже через несколько лет жизнь показала, что это далеко не так.

Более серьезным противником авиация считалась для подводных лодок. Для борьбы с ними в США и Франции использовали также дирижабли (скорость 80―135 км/час, потолок до 6―10 км), вооруженные авиационным и глубинными бомбами, а также пулеметами.

Радиосредства

Помимо традиционных визуальных (флаги, фонари) и звуковых (мегафоны, гудки) сигналов получила широчайшее распространение радиосвязь.

В 30-е годы вместо искровых радиостанций были приняты на вооружение мощные ламповые, работавшие на длинных (2000 м, 150 кГц), средних (200―2000 м, 150―1500 кГц), коротких (10―50 м, 6000―30000 кГц) и ультракоротких (1―10 м, 30000―300000 кГц) волнах. Благодаря таким станциям удалось обеспечить надежную связь с надводными и подводными кораблями, а также с самолетами на расстояниях до 21000 км!

Для обнаружения кораблей и самолетов противника повсеместно использовали радиопеленгацию (точность до 1,5 градусов на длинных волнах и до 2―2,5 градусов на коротких).

С середины 20-х годов в Великобритании, США, Франции и Германии велись работы по радиолокации. В 1936―38 гг. были установлены первые РЛС для наблюдения за воздухом: на линкоре «Rodney», крейсерах «Neptune» и «Sheffield» (Великобритания); линкорах «New York» и «Texas» (США); броненосце «Admiral Graf Spee», крейсере «Konigsberg», миноносце «Т-110», подводных лодках «U-39» и «U-41», а также на самолете Ju-52 (Германия).

Первые РЛС работали в диапазоне волн 1,5―16 метров, что позволяло обнаруживать самолеты на расстоянии от 5 до 80 км с точностью до 250 метров. Велись также работы над аппаратурой для обнаружения морских целей (диапазон волн 50―80 см, дальность действия 11―14 км). В 1938 году в состав Кригсмарине вступил разведывательный корабль «Strahl», оснащенный РЛС обнаружения морских (до 8 миль) и воздушных (40―60 км) целей.

В 1939 году в Великобритании, на юго-восточном и восточном побережье, от Дувра до Скапа-Флоу, была построена сеть радарных станций, позволявшая обнаруживать самолеты, летящие на высоте до 4500 м, на удалении до 100―150 км.

В Великобритании инженер Бард (Bard) проводил опыты по использованию инфракрасного излучения для обнаружения морских целей в условиях плохой видимости. Однако до начала войны он не смог добиться результатов, пригодных для практического применения.

Значительно продвинулись работы по созданию приборов для генерирования помех — акустических и электромагнитных шумов.

Маскировка

В качестве средств маскировки, помимо защитной и деформирующей (камуфляж) окраски, для укрытия кораблей стали применять химические средства. Дымовые завесы — «черные» (несгоревшие частицы нефти из корабельных труб) и «белые» (дымообразующие вещества: смесь Бергера, четыреххлористое олово с аммиаком и т. п.) — ставили с кораблей, с плавучих буев, с самолетов посредством дымовых шашек, а также дымовых снарядов и бомб.

Глава 27. ВОЕННО-МОРСКИЕ ДОКТРИНЫ БУДУЩИХ ПРОТИВНИКОВ

Один из выдающихся теоретиков того времени, французский вице-адмирал Рауль Виктор Кастекс (Castex) в своем трехтомном труде «Theories strategiques», изданном в 1929―1933 годы, пытался предвидеть облик будущей войны на море.

Он считал, что борьба, как и раньше, будет идти прежде всего за господство над морем. Такое господство достигается посредством: а) генерального сражения; б) блокады баз противника; в) систематических действий легких надводных сил, подводных лодок и авиации. Крупные боевые корабли, помимо участия в генеральных сражениях, должны поддерживать легкие силы, тогда как авиация должна поддерживать главные силы флота. Кастекс не отрицал полезность крейсерских действий на коммуникациях, но полагал. что они могут быть успешными только при поддержке главных сил флота.

Свою концепцию он противопоставил различным «молодым школам», представлявшим будущую морскую войну как массированное использование подводных лодок, авиации и легких сил. Кастекс утверждал, что полноценный флот должен быть сбалансированным, т. е. иметь хорошо продуманное пропорциональное соотношение надводных и подводных кораблей разных классов, а также морской авиации, и взаимодействующих друг с другом.

Кастекс предвидел важную роль фактора неожиданности в первые часы войны (стремительные налеты, особенно воздушные, на морские базы) и доказывал необходимость рассредоточения собственных сил. Одновременно он был далек от недооценки роли подводных лодок, утверждая, что благодаря им «морское господство» превратилось в «господство на поверхности моря» (слабая сторона могла развернуть масштабные наступательные действия субмарин против более сильного противника).

Посмотрим теперь, какие взгляды на характер морской войны, в отличие от теории Кастекса, господствовали в командных кругах главных морских держав.

Великобритания. Вследствие острого дефицита сырьевых и пищевых ресурсов, это государство не могло не то, что воевать, а просто существовать без непрерывной доставки минерального сырья, топлива и продовольствия по морю из многочисленных колоний и доминионов. Поэтому обеспечение безопасности морских коммуникаций являлось краеугольным камнем британской системы обороны и определяло задачи флота.

Он предназначался в первую очередь для охраны морских путей сообщения, в частности, для предотвращения атак флота противника на эти коммуникации и для сопровождения транспортов с войсками, мобилизованными в колониях и доминионах. Для решения этой задачи требовалось располагать большим количеством крупных и средних надводных кораблей.

Строительству малых кораблей уделялось меньше внимания, а значение подводных лодок и морской авиации вообще недооценивалось. Не были также разработаны принципы взаимодействия с другими родами войск, хотя с 1938 года производились попытки отработки взаимодействия с воздушными силами, особенно с авиацией службы береговой обороны. Что касается сухопутных войск, то считалось, что их следует «использовать в первую очередь для обороны морских баз».

США. Военно-морская доктрина Соединенных Штатов была более наступательной по своему духу. Американцы, последователи взглядов Мэхэна, считали, что главная задача флота — это активная борьба за господство на море, поскольку лишь при условии его достижения можно будет оказывать помощь союзникам, перебрасывая свои войска в Европу или в Азию.