Планета призраков

И, между прочим, относиться к папской булле об осуждении теории Коперника нужно весьма неоднозначно. Безусловно, можно усмотреть невежество и тугодумие во фразе: «Утверждение, что Земля не стоит в середине мира и имеет даже собственное ежедневное вращение, философски ложно и есть всяческое заблуждение». Но вот как быть со следующей: «Утверждение, что Солнце стоит неподвижно в середине мира, глупо, философски ложно и, так как решительно противоречит Священному Писанию, прямо еретично».

Между прочим, Солнце и в самом деле не «стоит в середине мира», как полагал Коперник, а движется в пространстве - и уж конечно, не в середине мира…

И в заключение стоит упомянуть о таком многозначительном факте: официальный философ итальянской фашистской партии, «ихний Маркс» Джованни Джентиле, крайне высоко ценил… именно Джордано Бруно, полагая его «предшественником фашистской философии». Комментируя сей печальный факт, большевистские историки не могли со всевозможными реверансами пройти мимо того, что в философии Бруно все же «заложены реакционные возможности».

В общем, тот, кто хочет сам ознакомиться со словоблудием Джордано Бруно, сделает это легко - в последние годы сразу несколько его писаний увидели свет.

А мы вернемся к клевете и лжи, обрушенным - и совершенно безосновательно - на инквизицию.

«Миллионы» жертв, приписываемые инквизиции, - это выдумка чистейшей воды, проистекающая порой из невежества «историков», хватавшихся за любые непроверенные «источники». А то и следствие прямого «социального заказа». Или откровенная шизофрения, как это было в случае с американской феминисткой Матильдой Джослин Гейдж, которая в 1893 году ни с того ни с сего объявила, будто ей достоверно известно, что инквизиция за все время своего существования «убила» девять миллионов человек, причем исключительно женщин.

Клиника, конечно. Феминистки конца девятнадцатого века были публикой, мягко скажем, своеобразной. Выступали они за благородное, в общем, дело - уравнивание женщины в правах с мужчиной. Вот только методы для этого выбирали какие-то… специфические. Одни били окна в правительственных учреждениях (в любых, от серьезных министерств до захолустных почтовых отделений), другие приковывали себя наручниками где попало, третьи выдумывали еще что-нибудь в этом роде. Одна такая «в целях протеста» бросилась на скачках под ноги ведущему скачку жеребцу. Конь, не успев остановиться, затоптал ее насмерть, сам повредил ногу, жокей ушибся - на том дело и кончилось, никак не повлияв на равноправие женщин. (Тому, кто заинтересуется проблемой, предлагаю прочитать великолепный роман Герберта Уэллса «Жена сэра Айзека Хармана»).

Впрочем, и лица мужского пола по тем или иным причинам повторяли насчет «миллионов жертв инквизиции» достаточно долго и настойчиво.

Меж тем реальность вовсе не такая жуткая. Изучение материалов инквизиционных судов началось только в середине семидесятых годов двадцатого века. И выяснилось: в 1450-1750 годах состоялось примерно 100 тысяч судебных процессов и от 40 до 50 тысяч казней, причем четверть казненных составляли мужчины. Другими словами, за триста лет «жертвами инквизиции» стало меньше людей, чем их гибнет за год в одной-единственной крупной стране в результате автомобильных аварий…

Цифра, конечно, тоже невеселая. Но… Помните, мы договорились придерживаться метода только двух возможностей? Если колдовства в реальной жизни не существует, эти люди невиновны. А если они виновны ? Если «черное воздействие» - не во всех случаях вымысел? Все зависит от точки зрения…

К слову, за тот же срок гражданские суды приговорили к смерти по обвинению в чисто уголовных преступлениях гораздо больше народу…

Несколько конкретных примеров. В 1540-1700 годах все двадцать отделений испанской инквизиции рассмотрели примерно 50 тысяч дел, но смертных приговоров было вынесено лишь 775 (в числе 50 - не за колдовство или ересь, а прозаический гомосексуализм, который тогда тоже был в ведении инквизиции). То есть «вышку» получили лишь шестнадцать процентов привлеченных к суду инквизиции. Остальные либо были оправданы, либо отделались покаянием в той или иной форме (кстати, в Арагоне процентное соотношение и вовсе пикантное: из 58 казненных 23 - опять-таки голубые…)

Ну, а пыткам (кратковременным), как явствует из тех же ворохов сохранившихся дел, подвергалось только два процента обвиняемых.

Из современного исследования инквизиционных архивов, предпринятого историками из университета штата Огайо: «Мягкость инквизиторских приговоров по обвинениям в колдовстве составляет разительный контраст с суровостью светских судей Северной Европы в те же столетия. Удивительно, но испанский Supremo [5]