Рождение Руси

Не исключена возможность того, что славянское "вельблуд" является лишь осмыслением арабского названия верблюдов "ибилун". Если бы это оказалось верным, то послужило бы еще одним подкреплением свидетельств о знакомстве русов с караванными дорогами Востока.

Верблюд с поводырем. Фреска XI в. Киев. Софийский собор. Северо-западная башня

Сбыт полюдья русской знатью производился не только в страны Ближнего Востока, но и в византийские причерноморские владения, о чем бегло говорит Ибн-Хордадбег, упомянув о "десятине" (торговой пошлине), которую русы платят императору. Возможно, что блокирование Византией устья Днепра и того побережья Черного моря, которое было необходимо ру-сам для каботажного плавания к Керченскому проливу или в Царьград, и послужило причиной русского похода на византийские владения в Крыму, отраженного в "Житии Стефана Сурожского".

Поход "новгородского князя" Бравлина исследователи относят к концу VIII или к первой трети IX века. Русы взяли Сурож (современный Судак), а их князь крестился; быть может, принятие какой-то частью ру-сов христианства объясняет упоминание Ибн-Хордад-бега о том, что русы выдают себя за христиан и платят в странах Халифата подушную подать (как христиане).

Появившись в Черном море, вооруженные флотилии русов не ограничились юго-восточным побережьем Тавриды, лежавшим на их обычном пути в Хазарию и на Каспий, но предпринимали морские походы и на южный анатолийский берег Черного моря в первой половине IX века, как об этом свидетельствует "Житие Георгия Амастридского".

Черное море, "море Рума" – Византии, становилось "Русским морем", как его и именует наш летописец. Каспийское море он называл "Хвалисьским", то есть Хорезмийским, намекая тем на связи с Хорезмом, лежащим за Каспием, откуда можно было "на восток дойти в жребий Симов", то есть в арабские земли Халифата. Черное море, прямо связанное с Киевом, летописец описывает так:

"А Дънепр вътечеть в Понтьское море (античный Понт Эвксинский) треми жерелы еже море словеть Русьское".

Сведения VIII – начала IX века о русских флотилиях в Черном море, несмотря на их отрывочность, свидетельствуют о большой активности государства Руси на своих южных торговых магистралях. Знаменитый поход русов на Царьград в 860 году был не первым знакомством греков с русскими, как это риторически изобразил константинопольский патриарх Фотий, а первым мощным десантом русов у стен "Второго Рима".

Целью похода русской эскадры к Босфору было стремление утвердить мирный договор с императором.

Второй этап исторического существования Киевской Руси (VIII – середина IX века) характеризуется не только огромным территориальным охватом от "безлюдных пустынь Севера", от "отдаленнейших частей славянского мира" до границы со степью, но и небывалой ранее важнейшей активностью от Русского моря и "Славянской реки" до Византии, Анатолии, Закаспия и Багдада. Государство Русь уже поднялось на значительно большую высоту, чем одновременные ему отдельные союзы племен, имевшие "свои княжения".

Внутренняя жизнь Киевской Руси этого времени может быть освещена за отсутствием синхронных источников лишь после ознакомления с последующим периодом при помощи ретроспективного поиска истоков тех явлений, которые возникли на втором этапе, а документированы лишь для последующего времени.

Третий этап развития Киевской Руси не связан с каким-либо новым качеством. Продолжалось и развивалось то, что возникло еще на втором этапе: увеличивалось количество восточнославянских племенных союзов, входящих в состав Руси, продолжались и несколько расширялись международные торговые связи Руси, продолжалось противостояние степным кочевникам.

Третий этап жизни Киевской Руси определяется тем, что налаженные регулярные связи со сказочными странами Востока, сведения о которых в той или иной форме достигали отдаленнейших концов славянства (дань у полочан или словен собирали дружинники, только что возвратившиеся из тысячеверстной экспедиции в заморские южные земли), стали известны и тем северным соседям славян, о которых восточным географам IX века не было известно даже то, что они существуют. Думал же автор "Областей мира", что теплое течение Гольфстрим омывает земли славян, а не скандинавов и лопарей.

Из "безлюдных пустынь Севера" стали появляться в юго-восточной Прибалтике "находники"-варяги, привлеченные слухами о том, что из Оковского леса (Валдайская возвышенность) "потечеть Волга на восток и вътечеть седмиюдесят жерел в море Хвалисьское", что существует где-то далеко за лесами Русь, совершающая ежегодные торговые экспедиции и в Византию, и в страны Хвалынского моря, откуда шел на север поток восточных серебряных монет.

По поводу оживленных связей Руси с Востоком, отраженных в многочисленных нумизматических находках, В. Л. Янин пишет: "Характер движения восточной монеты через территорию Восточной Европы представляется следующим образом. Европейско-араб-ская торговля возникает в конце VIII века как торговля Восточной Европы (то есть Руси, славян и Волож-ской Болгарии. – Б. Р.) со странами Халифата…

Миф об исконности организующего участия скандинавов в европейско-арабской торговле не находит никакого обоснования в источниках". Все сказанное относится еще к нашему второму этапу.

Норманны-мореходы проложили морской путь вокруг Европы, грабя побережья Франции, Англии, Испании, Сицилии и добираясь до Константинополя; у народов Запада сложилась специальная молитва: "Господи!

Избави нас от норманнов!" Для скандинавов, привычных к морю, не представляла особой трудности организация флотилий из сотен кораблей, которые терроризировали население богатых приморских городов, используя эффект внезапности. В глубь континента норманны не проникали.

Все восточнославянские земли находились вдали от моря, а проникновение балтийских мореплавателей в Смоленск или Киев было сопряжено с колоссальными трудностями: нужно было плыть по рекам вверх, против течения, флотилия могла быть обстреляна с обоих берегов. Наибольшие трудности представляли водоразделы, через которые нужно было переправляться посуху, вытащив ладьи на землю и переволакивая их на лямках через волоки. Беззащитность норманнской армады увеличивалась; ни о какой грозной внезапности не могло быть и речи.

Киевскому князю достаточно было поставить на волоках и разветвлениях путей (например, на месте Новгорода, Русы или Смоленска) свою заставу, чтобы преградить путь на юг "сухопутным мореходам". В этом было существенное отличие Европы Восточной от Европы Западной. Просачивание варягов в восточнославянские земли началось значительно позже, чем к берегам европейских морей. В поисках путей на Восток норманны далеко не всегда пользовались так называемым путем "из Варяг в Греки", а, огибая с северо-востока дальние владения Руси, проникали на Волгу и Волгой шли на юг к Каспию.

Путь же "из Варяг в Греки", будто бы шедший из Балтики в Ладогу, из Ладоги в Ильмень, а далее по Днепру в Черное море, является домыслом норманнистов, настолько убедивших всех ученых людей XIX и XX веков в своей правоте, что описание это стало хрестоматийным. Обратимся к единственному источнику, где употреблено это словосочетание, – к "Повести временных лет". Вначале помещен общий заголовок, говорящий о том, что автор собирается описать круговой путь через Русь и вокруг всего Европейского континента. Самое же описание пути он начинает с пути "из Грек" на север, вверх по Днепру:

"Бе путь из Варяг в Грекы и из Грек по Днепру и вьрх Дънепра волок до Ловати и по Ловати вънити в Илмерь езеро великое, из него же езера потечеть Вълхов и вътечеть в езеро великое Нево (Ладожское) и того езера въни-деть устие (река Нева) в море Варяжськое (Балтийское)…"