Государево око. Тайная дипломатия и разведка на службе России

С распадом Древнерусского государства перестала существовать единая внешняя политика Руси. Вместе с тем основные ее приоритеты сохранились и в период феодальной раздробленности. Выразителями политических интересов прежней единой Руси стали самостоятельные княжества. Наиболее активно интересы Руси отстаивал Новгород.

Обособление Новгорода от Киевской Руси произошло еще в 1136 г. В результате восстания новгородцев князь Всеволод Мстиславич был изгнан из города, а власть в Новгороде перешла к вече. Таким образом, в Новгородской земле образовалась боярская феодальная республика. Верховная власть здесь формально принадлежала вече, в котором могли участвовать все свободные жители города. Вече решало вопросы войны и мира, избирало высших должностных лиц — посадника, тысяцкого и архиепископа. Первым должностным лицом считался архиепископ. Он хранил казну Новгорода, ведал государственными землями, участвовал в руководстве внешней политикой, наблюдал за соблюдением правил торговли, возглавлял церковный суд. В его подчинении были служилые феодалы и свой полк. Епископ стоял во главе «совета господ», в который входили высшие должностные лица. Посадник возглавлял суд Новгорода, назначал и смещал разных должностных лиц, сносился с другими государствами. Помощником посадника был тысяцкий. Он командовал народным ополчением, ведал торговым судом.

Республиканский строй не избавил Новгород от необходимости приглашать к себе князя. Князь, как профессиональный, высококвалифицированный воин, был необходим для руководства вооруженными силами республики. Новгород был богат, проводил активную внешнюю политику, поэтому нуждался в князе, способном привести с собой опытное и сильное войско. Кроме того, в лице князя осуществлялась связь Новгорода с другой частью Руси — «отчиной» приглашенного князя. При вступлении в город князь заключал с Новгородом договор. Договор ограничивал право князя на суд и управление; он, его бояре и дружина не могли иметь владений в Новгородской земле, не могли участвовать в торговле и т. д. В походе за деятельностью князя наблюдал посадник, который выступал с ним во главе войска. Князь селился за городом на Городище и получал жалование. Если князь нарушал договор, новгородцы обычно «показывали ему путь», прогоняли его.

Несмотря на все эти ограничения, князья соседних русских княжеств охотно шли княжить в богатый Новгород. За новгородский стол вели борьбу с переменным успехом смоленские, черниговские, владимиро-суздальские и даже далекие волынские князья. В Новгороде каждый из них старался обзавестись сторонниками из числа бояр и купцов. В свою очередь, среди новгородской знати возникали группировки, партии, связанные с тем или иным княжеством. Вся эта борьба приводила к тому, что ни один князь не мог прочно утвердиться в Новгороде. В результате долгой изнурительной борьбы за влияние наибольших успехов добились владимиро-суздальские князья. Новгород, несмотря на свои богатства и политическую самостоятельность, зависел от Северо-Восточной Руси, откуда привозилась значительная часть хлеба. Владимиро-суздальские князья могли в любое время закрыть волжский торговый путь и прекратить подвоз продовольствия в город. Экономическая блокада Владимира вынуждала Новгород уступать и приглашать в князья ставленников владимирских князей из владимиро-суздальской ветви Мономаховичей. Другим аргументом в пользу Владимирского княжества было наличие там крупных вооруженных сил, способных быстро прийти на помощь или создать угрозу Новгороду.

Боярство и купечество Новгородской республики настороженно относилось к усилению влияния владимиро-суздальских князей, которые проводили политику укрепления княжеской власти и активного участия в общерусских делах. Новгород, напротив, настойчиво пытался отгородиться от русских дел, связывая свои экономические и политические интересы с Западной Европой. Поэтому новгородское боярство охотно использовало вооруженные силы владимирского князя в своей колониальной политике, но, в то же время, всячески препятствовало его попыткам занять прочные позиции в экономической и политической жизни республики.

В XII в. владения Новгорода включали Водскую, Ижорскую и Карельскую земли. Восточная Эстония и центральная часть южной Финляндии платили дань Новгороду и находились под его политическим влиянием. Колониальная политика Новгорода имела свою особенность. Власть Руси на подвластных территориях носила поверхностный характер. Новгород не строил на захваченных землях крепостей, не оставлял военных гарнизонов, сохранял весь прежний местный уклад жизни, и лишь дань символизировала подчиненность того или иного племени.

Особый характер новгородской колониальной политики облегчал широкое распространение новгородского господства по всему северу Восточной Европы. Однако новгородская политика XI–XIII вв. имела и свою слабую сторону. Отсутствие русских опорных пунктов значительно облегчало завоевание зависимых от Новгорода территорий войсками западноевропейских государств и рыцарских орденов. В середине XII — начале XIV вв. Новгороду пришлось активно отстаивать интересы Руси на восточных берегах Балтики в борьбе со Швецией, Данией, немецкими рыцарями и Литвой.

Начало шведской экспансии на Восток относится к 40-м гг. XII в., ко времени правления короля Сверкера Старшего [61]. Шведы стремились подчинить себе земли суми (суоми), юго-западной Финляндии, овладеть побережьем Эстонии, берегами Невы и Волхова, поставить под контроль торговые пути, которые вели из русских земель по Балтике в Северную и Центральную Европу. В ответ новгородские войска в союзе с карелами и вожанами наносили ответные удары. В 1164 г. шведская флотилия из 55 шнек прошла из Финского залива в устье Волхова с целью захвата Ладоги. Высадив десант, шведы начали осаду Ладожской крепости. Ладожане не только отбили штурм, но в результате смелой вылазки нанесли шведам значительный урон, заставив отойти к реке Вороньей. Шведы оставили флот в устье реки Вороньей с небольшой охраной, а сами вышли на берег и расположились на отдых. В этот момент они были неожиданно атакованы новгородскими дружинами князя Святослава Ростиславича и посадника Захарии. Битва завершилась полным разгромом шведов. По словам летописца, 43 шнеки из 55 были захвачены, часть шведов была перебита, часть взята в плен и только немногим из них на 12 шнеках удалось бежать обратно на запад [62]. Большую роль в успехе новгородцев сыграл фактор внезапности. Шведские воины были застигнуты врасплох и в большинстве своем не успели добраться до шнек.

В 1187 г. новгородцы совместно с карелами совершили ответный морской поход на крупнейший шведский город Сигтуну, который был тогда политическим и торговым центром Швеции. Город был весьма выгодно расположен на берегу озера Меларен, связанного проливом с Балтийским морем. Сигтуна являлась основным центром торговли материковой Швеции со странами восточного побережья Балтийского моря, Финляндией, Эстонией и странами, лежащими к югу от Балтики. Значительное место в торговой жизни города занимал Новгород и Новгородская Русь. В Сигтуне находился русский торговый двор, а также значительное число постоянно проживавших там русских людей.

12 августа 1187 г. Сигтуна была взята штурмом силами карел и новгородцев. Город был полностью разрушен, а упсальский архиепископ Ионн убит. Нападавшей стороне пришлось преодолеть немалые трудности, чтобы захватить и разрушить Сигтуну. Город располагался далеко в глубине озера Меларен, в 60 км от Балтийского моря. Само озеро было покрыто множеством островов типа финляндских шхер, с неширокими извилистыми проливами. Через эти озерные шхеры пройти незамеченным значительному флоту было крайне трудно. К тому же на пути к Сигтуне вражеский флот можно было легко задержать. Следовательно, чтобы добраться до города, нужно было хорошо знать путь по шхерам с их мелководьем и извилистым фарватером.

Сама Сигтуна была надежно защищена не только инженерными укреплениями, но и природой. С севера к городу примыкало непроходимое болото, с востока сухопутные подступы к Сигтуне прикрывали два укрепленных замка, к югу лежала гавань, запиравшаяся большой цепью, прикрепленной к двум утесам. Со стороны суши город был окружен стеной. В 20 км к югу, на берегу озера Меларен, на пути от Сигтуны к выходу в море, стоял мощный каменный замок Альмарстек, принадлежавший главе шведской церкви архиепископу Упсальскому. Таким образом, нападение на Сигтуну в военно-морском отношении было весьма сложным делом. Взять хорошо укрепленный город, лежащий в глубине внутренних шведских вод, можно было лишь в результате быстрого, неожиданного и мощного удара. Прорваться сквозь шхеры озера Меларен к городу, захватить и разрушить его можно было только с помощью сильного флота и значительного войска. Кроме того, чтобы быстро и неожиданно пройти по извилистым шхерам, нужно было иметь на своих судах людей, хорошо знавших фарватер и неоднократно совершавших этот путь. Такими людьми вполне могли быть карелы. В шведских хрониках упоминается, что карелы часто совершали плавания в шведских шхерах и нападали на берега озера Меларен, умея скрытно пробираться внутрь шхер как в штиль, так и в непогоду. Возможно, проводниками были и новгородцы, которые регулярно совершали торговые поездки в Сигтуну, хорошо знали проходы через шведские шхеры. Обращает на себя внимание удачно выбранный момент для захвата Сигтуны. В конце 1180-х гг. в Швеции развернулась острая междоусобная борьба, в которой участвовали король Кнут Эриксон и два его противника — Коль и Бурислав. Ослабленная междоусобицей Швеция не могла противостоять внешним нападениям [63]. Все это указывает на то, что быстрая и решительная победа была одержана в результате тщательной военной подготовки и хорошо организованной разведки.