Власть и наука

Как и академик Прянишников, Тулайков в течение многих лет выступал против основных положений Вильямса о роли структуры почв в плодородии, применении травопольных севооборотов, отмены паров, глубокой пахоты с оборотом пласта. Обещание Вильямса добиться коренного улучшения плодородия за счет высева трав противоречило научным представлениям о накоплении питательных веществ в почвах, о чем постоянно повторял Прянишников. Тулайков оспаривал другие -- агротехнические -- положения Вильямса. На Всесоюзной конференции по борьбе с засухой в октябре 1931 года между Тулайковым и сторонниками Вильямса разгорелись ожесточенные споры. Даже газета вынесла в заголовок слова Тулайкова: "Против игнорирования агротехники, против шаблона в ее применении". Тулайков, в частности, говорил:

"Нам предстоит... замена отвальных орудий дисковыми..." (58). "Вопрос о создании структуры почвы, который особенно подчеркивают представители школы Вильямса, является с нашей точки зрения мало интересным, мало заслуживающим внимания... В структуре я ничего самодовлеющего не вижу, не могу ее фетишизировать и выдвигать на все случаи жизни" (из стенограммы утреннего заседания 27 октября /59/).

"Пары выбрасывать за борт и относить их к категории "вредителей" социалистического строительства не приходится. Я за травы в тех случаях, когда они могут иметь целесообразность и значение" (там же /60/).

Рассматривая динамику урожайности зерновых культур в засушливых районах России за десятилетия, Тулайков писал:

"Резкие колебания урожаев из года в год и являются характерной особенностью хозяйства в засушливой зоне, в огромной своей части не зависевшие от возможностей ведших это хозяйство лиц и организаций" (61).

В другой книге он утверждал:

"Земледелие любой страны и, в особенности, такой огромной по площади и разнообразной по ее природным условиям страны, как Советский Союз, развивается в исключительно разнообразных, сложных и не могущих быть предвиденными на долгое время вперед сочетаниях природных сил (климат, почвы и растения)" (62)

и продолжал:

"Погодные условия каждого отдельного года, в основном количество атмосферных осадков и их распределение за время роста пшеницы, определяют высоту ее урожая в засушливой области при одних и тех же наилучших приемах обработки почвы и без удобрения" (63).

Вывод, к которому пришел Тулайков после многолетних исследований, гласил:

"Единственным средством для того, чтобы окончательно избежать этой полной зависимости урожаев от условий погоды в засушливых областях, является искусственное орошение посевов" (64).

Ничего вражеского, преступного в словах и действиях Тулайкова, тем более в приведенных выше четырех отрывках из его книг, найти было нельзя. Тулайков говорил как настоящий ученый и патриот Родины, прекрасно осознававший, что только рациональным отношением к тем капризам погоды, которые подстерегают земледельца в зоне "рискованного земледелия", какой была и остается подавляющая часть сельскохозяйственных районов России, можно обеспечить получение высоких и, главное, стабильных урожаев. Поэтому он выступал против попыток Вильямса насаждать чудеса в агрономии, но сторонники Вильямса и Лысенко усмотрели в его трудах враждебность советскому строю. Вредительским было названо предложение Тулайкова не увлекаться повсюду глубокой пахотой, особенно в засушливых районах, а проводить влагосберегающую обработку земли (мелкая пахота без оборота пласта, сокращение числа всякого рода рыхлений, культиваций и т. п. с тем, чтобы уменьшить испарение влаги). Сторонники Вильямса и поддерживавшего его Лысенко полагали, что будто бы, создав идеально гладкую мелкокомковатую поверхность почвы, можно свести к минимуму эти отрицательные эффекты, хотя на самом деле, простые опыты показывали, что при измельчении почвенных комков поверхность частиц, а, значит, и капиллярные эффекты резко увеличивались, благодаря чему усиливалось испарение.

Обругали и книгу ученика Тулайкова -- А.И.Смирнова, его учебник для студентов, в котором эти здравые масли излагались (65). Но все эти выступления в целом были еще мелкими укусами.

И вдруг 11 апреля 1937 года, через неделю после того, как в статье в газете "Соцземледелие" Лысенко, не называя Тулайкова по имени, объявил вредительскими его основные научные предложения (55), в газете "Правда" В.Н.Столетов, окончивший в 1931 году Тимирязевскую академию, опубликовал подвальную статью, названную "Против чуждых теорий в агрономии" (66). С первых же строк он дал ясно понять читателям, как нужно квалифицировать академика Тулайкова. По его словам, Тулайков /1/ действовал в сговоре с врагами народа и /2/ вел вредительскую работу, направленную на развал колхозов. Первое положение обосновывалось так:

"...книгу Тулайкова редактировал "философ" Н.А.Карев [еще в начале 30-х годов обвиненный вместе с Дебориным и Стэном в приверженности к так называемому "меньшевистствующему идеализму" -- В.С.], с агрономией, как известно, ничего общего не имевший, а впоследствии оказавшийся врагом народа" (67).

Второе положение -- вредительство -- Столетов обосновывал тем, что выписывал четыре фразы из книг Тулайкова, приведенные мною выше, и называл каждую из фраз призывом к порче земли. Столетов утверждал, ссылаясь на стремление Тулайкова быть поближе к запросам колхозников-ударников (68):

"Тулайков настойчиво, наперекор достижениям науки и всему опыту стахановцев, развивает примитивную философию, порожденную до того, как появились на земле агрономы: "Не земля родит, а небо"" (69).

Столетов утверждал, что прав не Тулайков, а Вильямс, заявлявший, что вполне возможно "немедленно овладеть водным режимом почвы" (70). Столетов уверял также, что "стахановцы полей умеют бороться с грозной стихией -- засухой более успешно, чем когда-либо раньше". Его приговор был таким:

"Тулайков формулирует свой основной тезис: агроном, ученый, колхозник-стахановец, не ищите напрасно путей к неуклонно растущим и устойчивым урожаям... Своими пространными рассуждениями о дифференцировании приемов Тулайков старается вышибить из-под агрономии, с одной стороны, ее научно-техническую базу и возможность обобщения стахановского опыта, а, с другой, - государственное планирование агротехнической политики нашего государства... Предельческая философия низкого урожая совершенно непригодна для построения планов борьбы за 7-8 миллиардов пудов зерна ежегодно.

Товарищ Сталин учит нас, чтобы руководить -- надо предвидеть" (71).

Я привожу эти длинные фразы Столетова не только для того, чтобы показать абсурдность обвинений против Тулайкова лично. На этом примере можно проследить за тем, каким был стиль обвинений в те годы, как самые невинные и даже преданные социализму люди, каким несомненно был Тулайков, в мгновение ока превращались с подачи таких личностей, как Столетов, во "врагов советской власти". Тем самым Столетов не просто исключал заслуженного ученого из числа тех, кому позволительно строить социализм, он унижал науку как таковую (72). В завершающих фразах статьи Тулайков и его последователи были открыто названы врагами, идеи которых нужно выжигать каленым железом:

"Руководствуясь и прикрываясь тулайковским пониманием дифференциации агрономических приемов, руководствуясь делаемыми им в "Основах" [речь идет об одной из книг Тулайкова -- см. /62/ -- В.С.] намеками на допустимость мелкой вспашки, на ненужность удобрений на черноземах и т. д., враг, ссылаясь на местные условия, может сорвать любое принципиальное агрономическое указание, даваемое в постановлениях ЦК ВКП(б) и СНК СССР ... Только овладевая большевизмом, можно правильно решать агрономические вопросы и своевременно разоблачать чуждые теории" (73).

Это говорилось о коммунисте, ученом, приветствовавшем советскую власть и солидарным с многими, даже уродливыми проявлениями в советской жизни! Например, Тулайков не раз печатно высказывался за "ликвидацию кулачества как класса", он же в 1930 году, когда была незаконно арестована большая группа руководителей сельского хозяйства и агрономов, так называемых "кондратьевцев-макаровцев", одобрительно отнесся к этому (74), хотя многие звенья сельского хозяйства были оголены, а ни в чем не повинные люди -- репрессированы.