Собрание сочинений (Том 2)

От прямого попадания вздыбился в небо и разлетелся в щепы второй неприятельский катер. Крутанул волчком и вывернул днище третий.

- За Пелагею Никитичну! - выкрикивал Виров.

- За Митю!

- За Ромку! - шептала Нюта.

Глава пятая

СМОТРЯТ ДУЛА СОВИНЫМ ГЛАЗОМ

ЕДИНОГЛАСНО

В конце августа Вирова принимали в партию. Он долго составлял заявление. Измарал и лист, и второй, и третий. Старался, чтобы звучало оно убедительно и слогом было красиво. Вконец намучившись, матрос написал:

"Прошу принять в ряды РКП(б). С программой согласный. Готов отдать жизнь за рабочее дело".

На собрании, когда началось голосование, Виров стоял кумачово-красный. Всё опасался, не окажется ли кто-нибудь против. Против не оказалось. Хотя кто-то и вспомнил Вирову мордобой, однако проголосовали единогласно.

- Ну, братишка, - заявил матрос Нюте, - теперь я спокойный. - Он показывал девочке книжечку - партийный билет. В ней значилось: "Российская Коммунистическая партия (большевиков)". - Единогласно, - хвастал балтиец и улыбался.

И Нюта тоже решила вступить в партию. Так же как Виров, она долго писала заявление. Наконец явилась к Лепёшкину.

- Так, - сказал комиссар. - Значит, с программой согласна?

- Согласна.

- Жизнь - за рабочее дело?

- Да, - убеждённо сказала Нюта.

Комиссар внимательно, очень серьёзно смотрел на девочку. Барабанил пальцами по краю стола. Потом оставил заявление у себя и отпустил Нюту.

А через два дня он вызвал Нюту и вместе с ней поехал на берег. В Кронштадте они вошли в какое-то здание, поднялись на второй этаж.

В комнате сидели парни и заводские девчата. Шло собрание. Председатель, очень схожий с тем командиром, который бил белых под Гатчиной и гнал их потом на Ямбург, вызвал Нюту к столу.

Нюте пришлось рассказывать о себе, о Миассе, Ромашках, о гибели Задорнова, Пелагеи Никитичны, о Мите, о подвиге Ромки.

Кто-то сказал:

- Мала.

Кто-то ответил:

- Вырастет!

Затем началось голосование, и все дружно подняли руки.

Тут же Нюте вручили билет. В нём значилось: "Российский Коммунистический Союз Молодёжи".

Вечером Нюта показывала членский билет Вирову и хвастала:

- Единогласно!

РАЗОШЛИСЬ

Довольна Нюта, что вернулась на "Гавриил".

"Теперь с "Гавриила" я никуда", - уже в какой раз сама себе говорила Нюта.

Всё случилось иначе.

Неожиданно Виров был отправлен в Петроград на курсы командного состава флота.

- В такое-то время, - заупрямился было матрос. - С эсминца меня долой! За что, товарищ Лепёшкин?!

- Эх, голова, голова, - улыбнулся комиссар. - Так это же честь. Доверие. Флоту командиры свои нужны, - сказал он серьёзно. - Красные капитаны, красные адмиралы. Адмирал Виров! А? Оно и звучит красиво. А потом, дисциплина. Партийная, - добавил Лепёшкин совсем уже дружески.

Осень. Сентябрь. На Петроградском фронте затишье. Генерал Юденич ушёл за Ямбург. Красные взяли Псков. На курсах, теперь они стали училищем, идёт подготовка к занятиям. Съезжаются с разных мест и судов моряки.

Сентябрь, а всё же ещё тепло. Дни тихие. Светит солнце. Нюта и Виров любят ходить по городу. Нравятся девочке эти прогулки. Прохожие удивлённо смотрят на Нюту, на морскую рубаху, на бескозырку. Выстукивают по тротуару Нютины башмачки. Как-то гуляли Нюта и Виров по Невскому. Разные люди идут навстречу: молодые и старые, мужчины и женщины, много военных. Студенты бегут толпой. И вдруг... Нюта решила: мерещится. Навстречу идёт Щербацкий. Поручик Щербацкий, тот самый - свиные глазки. Правда, не в форме, в гражданской фуражке. Шрам через щёку прошёл дугой.

Нюта вцепилась балтийцу в руку.

- Что ты, братишка?

Щербацкий поравнялся. Как и все, с удивлением глянул на Нюту. Спокойно прошёл - не признал.

- Он, он, - зашептала Нюта.

- Кто он? Да что ты, братишка!

- Ну тот, что в Ромашках. Поручик Щербацкий.

- Поручик Щербацкий?!

Они догнали мужчину в фуражке. Глянула Нюта: он - и не он. Глаза хоть свиные, да нос показался теперь не тот. Будто не очень вздёрнутый. И седина в голове - у Щербацкого не было. И шрам...

Мужчина предъявил документы. Козлов Николай Александрович значилось в них. Сообщалось и то, что он работник Тульского губисполкома и прибыл в Петроград по служебным делам.

Виров вернул бумаги. Они разошлись.

- Ошибка, выходит, братишка, - покачал головой балтиец.

"Конечно, ошибка, - подумала Нюта, - ведь Щербацкий давно погиб". Девочка вспомнила страшный взрыв.

- Зря отпустили, - заявил вечером Вирову новый его приятель с эсминца "Свобода". - Может, он и на самом деле Козлов. А все же и раз бы и два бы его проверить. Шпионов в Петрограде сейчас полно.

С ним согласились другие.

ПРОВОЖАЕТ КУРСАНТОВ НЮТА

Прошло две недели. Курсанты приступили к занятиям. Срок учёбы был рассчитан на четыре года.

- Вот это попали, - хватался за голову Виров. - Это же целая жизнь.

Балтиец снова скучал о море.

Нужно было подумать о Нюте. "Девочку б в школу, - прикидывал Виров. Пожалуй, комнату надо снять. А может, на ком жениться? Вот и Нюте бы сразу мать. (У балтийца была на примете одна дивчина.) Женюсь. Оно ведь уже пора", - принял решение Виров.

Но всё случилось опять не так. В конце сентября войска генерала Юденича снова начали наступление. Они захватили Ямбург. Шли на Гатчину, Красное, Детское. Рвались на Петроград.

"Все на разгром Юденича!" - был брошен призыв. На помощь Петрограду спешили отряды из Москвы, из Новгорода, Твери, Костромы. Из далёкой Пензы, далёкой Вятки, из других городов России.

"...Враг старается взять нас врасплох, - писал Ленин защитникам Красного Питера, - ...товарищи, держитесь за каждую пядь земли, будьте стойки до конца, победа недалека! победа будет за нами!"

В Балтийском море опять начинались бои. Виров написал заявление. Просился на "Гавриил". Но тут поступил приказ: занятия в училище временно прекратить и всему составу выступить на сухопутный фронт. Виров снова полез с просьбой о "Гаврииле". Его осекли.

Нюта полезла к Вирову:

- Я тоже хочу на фронт.

Виров осек девчонку.

Нюта обиделась.

- Мал ты ещё, братишка. Не твоё это дело. Ну, понимаешь ли - мал, успокаивал девочку Виров.