Пути. Дороги. Встречи

— Понимаете, Георгий Алексеевич! — опомнилась Татьяна Владимировна. — Про арктов и что вот они, — показала она на скелет, — их прямые потомки, вы ничего не слышали.

— Да, конечно, — сказал я. — Мне в детстве медведь на ухо наступил.

— Это наше личное мнение, — дополнил её муж. — Не научное.

— А что значит научное? — спросил я. — Где муссируется несусветная ложь? И эта ложь силовыми методами навязывается массам? Я знаю столько следов древней сибирской цивилизации потомков ариев, что вам и не снилось. В одном месте своими глазами видел и даже обмерил двенадцать таких вот курганов. Целый некрополь! И даже побывал на развалинах сибирского города. Так что меня не бойтесь. Не сдам. И смеяться не буду, — закончил я.

Выслушав меня, муж с женой переглянулись. И переводя разговор на другую тему, Пётр Данилыч сказал:

— Лук-то сложно-составной. Из рога, дерева и сухожилий. Потому и наконечники такие тяжёлые. Андроновцы делали их из кремня. А эти бронзовые! Но по виду, время одно. Где-то три тысячи лет до н. э. Хотя точно может сказать только радиоуглеродный анализ…

Мы осмотрели наконечники стрел. Рядом с ними нашли изящный бронзовый топор и лезвие ножа.

— Нож и топор из чёрной бронзы, — заметил доктор наук. — Вот бы взять анализ всех этих изделий.

— Так возьмите, что вам мешает? — не понял я учёного. — Вы ведь в столице живёте. Это я — у чёрта на куличках!

— Ты, молодой человек, живёшь по сравнению с нами на свободе. Кто тебя контролирует? Кулешов? Да он сам такой же, как ты. А мы всю жизнь под микроскопом. Анализ, конечно, сделаем, но не в Москве. Может в Болгарии или в Польше. Словом подпольно.

— А меня с ним познакомите? Простите за наглость, — спросил я историков.

— По тому, что ты нам сейчас рассказал, мы обязаны тебя с ним познакомить, — улыбнулись москвичи. — Мы видим, что ты наш союзник.

— Второй гроб вскрывать будем? — спросил я учёных.

— Наверное не стоит, — решили они.

— Зря беспокоить не надо. Керамика и в этом захоронении неплохо представлена, — осмотрела Татьяна Владимировна стоящие у ног скелета горшочки. Так что давайте будем хоронить.

Мы закрыли колоду и перенесли её на пятьдесят шагов в начало кургана. Потом там же оказался и второй гроб.

— А что будем делать со скелетом? — спросил я своих союзников.

— Хорошо бы что-нибудь соорудить для него наподобие гроба? — посмотрела на меня с надеждой Татьяна Владимировна.

— Из бересты пойдёт?

— Конечно! — обрадовалась женщина.

Я взял топор, нашёл старую трухлявую берёзу, без труда снял с неё кору и сделав из бересты что-то наподобие тубуса, наполнил его костями.

— Всё, думаю наши предки будут довольны, — закончил я работу. — Давайте предадим их земле.

— Мы только «за»! — отозвались доктора наук.

Через три часа интенсивной работы с перезахоронением было покончено.

— Если из кургана вывалятся ещё гробы, думаю ты и без нас справишься, — сидя у горящего костра, заметил Пётр Данилыч.

— Надеюсь, что справлюсь, — кивнул я головой. — Дело не хитрое. Но может так случиться, что я скоро отсюда уеду.

— Это куда же? — глядя в огонь, спросил меня Яблонев.

— Сам пока не знаю, — пожал я плечами.

— А зачем дом строишь? — перешла на ты Татьяна Владимировна.

— Наверное, людям. Тем кто меня заменит.

— Вот оно что? Значит, ты намного серьёзнее, чем мы думали, — посмотрел мне в глаза Пётр Данилыч. — Вот что, с этого момента ты тоже с нами на «ты». Будешь «выкать», обидимся, — серьёзно сказал он. — А теперь послушай: есть в мировой политике круги, которые превратили науку в средство достижения цели. Эти круги, используя авторитет продажных учёных, не важно на Западе или у нас в СССР, стараются скрыть от общества то истинное прошлое, которое может превратить обманутых и забитых рабов в свободных людей. Нашей задачей является сохранение для будущих поколений истинного. Ты же знаешь: кто помнит прошлое, тот владеет и будущим. Мы, — кивнул на свою соратницу жену. — Являемся хранителями пути к будущему. Трудная задача, очень трудная, особенно в условиях тотальной лжи, но выполнимая! Надо только научиться беречь крупицы знаний. Не показывать их тем, кто может многие факты легко уничтожить. Думаю, что когда-нибудь наступит рассвет! Придёт наше время. И тогда всё, что мы накопим, станет достоянием всего человечества. И мировую историю придётся переписать заново! Грандиозная задача, но мы должны идти в этом направлении!

Стояла тихая летняя ночь. У воды суетилась мошка, звенели комары. На небе горели миллиарды звёзд. А у пылающего костра сидели трое искателей истины и рассуждали о будущем человечества.

Через три дня антропологи укатили в Москву. А через полтора месяца на моё имя в Угут пришла от них телеграмма: «две с половиной — три тысячи лет до н. э. Афанасьевское время. Вся бронза таймырская. Желаем успеха! Твои друзья Петя и Таня».

Глава 23. Дух Югана

В начале октября я закончил свой дом и теперь обдумывал поездку в юрты Кинямины к Николаю. Говорить о том, что поведал мне старый нарымский фельдшер, я не хотел. Вдруг и вправду идолов охраняет дух жреца-шамана. Пусть лучше чёрный медведь на меня охотится. В конце концов я имею шаманский оберег — клык убитого мною медведя-людоеда. Размышляя таким образом, я стал готовиться к зимней охоте.

Если помогу выполнить план Николаю, это будет только плюс, да и собаки засиделись. Пусть хоть набегаются вдоволь. И я занялся изготовлением к своему «Бурану» длинной деревянной вместительной нарты. За этой работой меня и застал пришедший в обеденный перерыв Бежан. У иранца был взволнованный вид. И я усадив его за стол, прямо спросил:

— Что у тебя, дружище? Ты чего такой взъерошенный? Наверное, получил известие с Родины, что сбежал к другому твой гарем?

Но моя шутка на иранца не подействовала.

— О чём ты говоришь, Гера! Какой у меня ещё гарем?

— Жён так на полсотни, — вставил я.

— Был бы гарем, я бы половину тебе подарил. А то копаешься один целыми днями со своим хозяйством, а работы не видимо. А так бы бригаду молодых красавиц в твои хоромы и двор — мигом бы всё сделали… Да и тебя по посёлку на руках носили…

— Все бы до одной к вам в экспедицию сбежали, — засмеялся я. — Посмотри, что с поселковыми девчонками делается? Они у вас там и днюют, и ночуют.

— Беда с вашими женщинами! — покачал головой Бежан. — Они сами не знают, что хотят. Но я с тобой не болтать пришёл, — посерьёзнел молодой перс. — А посоветоваться, что делать? Ко мне вчера вечером пришла на минуту секретарша Грязина, нашего начальника, и как бы между прочим, рассказала, что кто-то из местных хантов в пьяном угаре поведал Грязину, что юганские ханты в прошлом году сшили идолу своего духа новый сак. Это что-то наподобие шубы. На него ушла тысяча соболей…

«Ничего себе идол!» — подумал я.

— Все соболя отборные — чёрные.

— Ну и что?

— А то, что Грязин знает, где хранится этот идол. И теперь ждёт когда придут морозы.

— А причём тут морозы? — не понял я.

— Как причём?! — удивился моей недогадливости Бежан. — Замёрзнет река, в камень превратятся болота и тогда он, Грязин, со своими людьми запросто доберётся на вездеходе до священного места и ограбит идола Юган-Ики.

— Он что с ума сошёл?! — вскочил я из-за стола.

— Есть среди ваших людей такие же как на Западе, — вздохнул перс. — Ради денег готовы на любую подлость!

— К сожалению, есть такие, Бежан, — обнял я иранца за плечи. — Но пока не они решают, как нам всем жить! Спасибо, дружище, что сообщил.

— Тут не меня благодарить надо, а секретаршу Грязина. Она специально мне всё рассказала, чтобы я тебе передал.

— И ей при встрече скажи спасибо. Так и передай — ничего у этого Грязина и его приспешников с ограблением капища хантов не выйдет.

Ещё раз поблагодарив за информацию Бежана, я чуть не бегом помчался искать директора заповедника.