Две силы

На аэродроме, куда поехал товарищ Меснис, картина была ещё более простой, там, вообще, ничего не осталось. Ямы от взрывов, обожжённые и изуродованные скелеты самолётов, развалины караулки, из которых команда пограничников и санитары извлекали обожжённые трупы. В лесу, неподалеку от аэродрома, был найден связанный и почти бесчувственный красноармеец. От него нельзя было добиться ничего, стоял, де, на часах, потом прыгнуло что-то вроде медведя, а больше не помнит ничего. Немного нового внёс и шофёр, который оказался около остатков аэродрома. Его показания были очень просты, тоже что-то вроде медведя, схватили, связали, по дороге у самого аэродрома выбросили вон, он кое-как развязался, и, вот, пришёл сюда, идти почти не может, рука почти исковеркана, ноги были перекручены верёвкой, вот, посмотрите, на ногах, действительно были ссадины. Тов. Меснис хорошо понимал, что если этот Дубин мог выломать решётку на окне дома №13, то с человеком этот Дубин мог обращаться, как с куском сырого теста. Так что и тут – ничего нового. Товарищ Меснис поехал домой на свою холостую и пустую квартиру, выпил полбутылки водки и лёг спать.

Генерал Буланин, вопреки своему чину, оказался совершенно штатским человеком, без мундира, погон, орденов и всего такого. По внешности он очень походил на Чеховского интеллигента из старинного дворянского гнезда. Был одет тщательно и даже изысканно. И костюм, и галстук были явно заграничного происхождения, вероятно, немецкого. Его профиль указывал на”породу”, и в учреждении говорили, что генерал Буланин происходит от Рюриковичей. Но спереди это было лицо дегенерата – ассиметричный подбородок и нос, отчего генерал Буланин предпочитал смотреть на своего собеседника в три четверти, если и не совсем боком. И в глазах его от времени до времени появлялось выражение то ли презрения ко всему окружающему, то ли озлобленности, то ли, может быть, безумия. Говорили, что он долгое время был в эмиграции. Знали, что его и Бермана разделяет лютая ненависть, но это было обычным явлением в данном учреждении. На вид ему было лет под шестьдесят. Был у него высокий и узкий лоб, давно поседевшая, но всё-таки холёная бородка, и на носу – пенсне на тесёмке, образца прошлого века. Пенсне и тесёмка казались вызовом всей современности, демонстрацией остатков девятнадцатого века всем достижениям двадцатого. Говорил он медленно, спокойно, с какими-то барственными нотками, от которых Медведев приходил в состояние, близкое к бешенству.

Прибыв на самолёте в Неёлово, генерал Буланин прежде всего вызвал к себе товарища Месниса. Беседа происходила в одной из уцелевших частей дома №13, и чад пожарища ещё висел в воздухе комнаты. Генерал Буланин очень изысканным жестом пригласил товарища Месниса сесть, но руки ему не подал. Товарищ Меснис испытал некоторый прилив Медведевских чувств, вот, аристократ, сукин сын, барина из себя корчит.

– Ну-с, – сказал генерал Буланин, – вы, я надеюсь, объясните мне, что, собственно, у вас произошло?

Товарищ Меснис по возможности кратко и обстоятельно передал всю фактическую сторону событий этой достопамятной ночи и от всяких иных объяснений уклонился:

– Разрешите доложить, что я не знаю, как товарищ Медведев, но лично я – абсолютно не в курсе данного производства.

– Это, конечно, я знаю, – спокойно сказал генерал Буланин. – Полагаете ли вы, однако, что побег арестованного находится или может находиться в какой-либо связи с какой бы то ни было местной организацией?

Вопрос о “местной организации” был для товарища Месниса, как и для Медведева, ножом в сердце, наличие этой организации было бы непосредственным служебным упущением Средне-Сибирского отдела.

– Организация? – товарищ Меснис недоумённо пожал плечами. – Если она и существует, то только, как филиал какой то центральной. Вы сами, товарищ Буланин, знаете, до происшествия вот с этим самым Светловым у нас в отделе всё было спокойно. Что же касается побега арестованного, то предварительное обследование показало, что ни о какой организации и речи быть не может.

– Почему это?

– Разрешите доложить. Арестованный доставлен в верхнюю комендатуру. Это человек, действительно, Геркулесовой силы. Он рвёт на себе наручники и в темноте, заметьте, в темноте, бьёт дубовой скамейкой налево и направо. Если бы в комендатуре и находился какой- нибудь член организации, как арестованному было бы это установить? Дальше, арестованный выбегает в коридор. Куда ему деваться? В первую же попавшуюся открытую дверь следовательских кабинетов. Он ударом кулака убивает вышедшего в коридор следователя, выламывает решётку, подхватывает с собой вызванного на допрос американского шпиона, оба заводят автомобиль, проламывают им решётку ворот. Нет, для теории организации нет никаких оснований!

– Ну, а Лысково и прочее в этом роде?

– Об этом я положительно не информирован.

– А как сейчас положение товарищей Бермана и Медведева?

– Как я полагаю, с товарищем Медведевым можно установить контакт. У товарища же Бермана, кажется, сотрясение мозга…

Генерал Буланин снял своё пенсне и близорукими глазами посмотрел на товарища Месниса, стараясь, впрочем, смотреть несколько искоса.

– Тэкс… Ну что ж, проводите меня к товарищу Медведеву.

Товарищ Медведев лежал на койке с загипсованной и подвязанной на кронштейн рукой. Его жирное лицо как-то пожелтело и осунулось. Физическая боль в раздробленной руке доставляла ему сравнительно небольшое беспокойство. Гораздо хуже был тот факт, что Берман приказал прекратить дальнейшее преследование Светлова и его сообщников, что призрак “организации” с каждым происшествием вырисовывается всё яснее и яснее, и что его, Медведева, служебное положение принимает очень шаткий характер, а товарищ Медведев достаточно точно знал, чем пахнет провал такого служебного положения, какое занимал он. Малейшее колебание – и сразу вцепятся все. И тогда? Тогда можно рассчитывать на самое худшее.

Товарищ Меснис из простой служебной корректности уже доложил ему о предстоящем приезде генерала Буланина. И если товарищ Медведев не питал никаких симпатий к товарищу Берману, то его отношение к генералу Буланину было ещё более сложным – какой-то бывший чуть ли не белогвардеец, аристократ, смотрит свысока… Встречи с генералом Буланиным товарищ Медведев ждал ещё с меньшим удовольствием, чем встречи с товарищем Берманом.

Товарищ Меснис раскрыл дверь комнаты, в которой лежал товарищ Медведев, и пропустил генерала Буланина вперёд. Войдя в комнату, генерал Буланин осмотрел её как-то искоса и так же искоса посмотрел на Медведева. Того передернуло, вот, сволочь, даже и смотреть прямо не хочет… Буланин как будто искал глазами стула, но не сделал ни одного движения, чтобы пододвинуть его к кровати. Товарищ Меснис уловил этот ищущий взгляд и не без служебной почтительности поставил стул у кровати. Настроения товарища Месниса приблизительно соответсвовали Медведевским. С той только разницей, что товарищ Меснис ясно понимал закономерность этого”Рюриковича” в стенах дома №13: нужно было сопоставлять людей, питающих друг к другу максимальную антипатию. И так как местные советские источники всех этих антипатий были по необходимости ограничены, то, вот, в чисто советскую среду всажен этот бывший белогвардеец, который как-то продал своих и который на какие бы то ни было симпатии в этой среде не имел никаких шансов. Говорили, кроме того, что он – бывший дипломат, знает иностранные языки и что он, в частности, получил от Вождя задание навести на данное ведомство хоть какой нибудь внешний лоск.

“Вот… заноза,” – подумал товарищ Меснис и предпочёл при дальнейшем разговоре не присутствовать.

– Разрешите отлучиться, товарищ Буланин?

– Пожалуйста.

Генерал Буланин сел на стул у кровати и так же искоса осмотрел Медведева ещё раз.

– Сильно ранены?

– Не в первый раз, товарищ Буланин, на советской службе имел уже семь ранений, это восьмое…

Генерал Буланин чуть-чуть поджал губы, он не имел ни одного ранения, a ссылка Медведева на его личные заслуги перед властью была в данный момент несколько бестактной.