Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта начала XX века

Много разорилось москвичей в Немецком клубе, куда доступ был всем, вплоть до лиц, не имеющих права жительства в Москве, проводивших ночи за карточными столами до утра. Закрыли, а потом упорядочили Немецкий клуб, насколько это возможно».

Борясь с последствиями, вызванными широким распространением азартных игр, власти стали вводить всяческие ограничения. Так, в апреле 1908 года московский градоначальник издал приказ, который запрещал руководителям клубов допускать женщин в помещения, где велась игра. Кроме того, предписывалось вести строгий учет всех гостей – дежурные распорядители должны были обязательно вносить их фамилии в книги. Сама же игра могла происходить лишь с 8 часов вечера до 6 утра. Играть в дневное время было категорически запрещено.

Но настоящий удар по карточным играм, а следовательно и по благосостоянию клубов, был нанесен осенью 1910 года. Тогда всех владельцев и руководителей обязали дать подписку, что у них в клубах никаких «азартных» игр не будет – только разрешенные «коммерческие».

«Клубы должны служить местом интеллигентных развлечений и собрания для бесед, – мотивировало начальство свою позицию. – А отнюдь не для притонов профессиональных игроков и шулеров. Наконец, может быть, некоторые семьи теперь вздохнут свободнее, успокоившись за судьбу своих отцов и братьев. Паллиативы в деле борьбы с азартом, мы убедились, не приносят никакой пользы. Сегодня мы запретим „железку“, – завтра появляется „двадцатка“. Ее затем сменяют „онеры“, потом – „дуплет“. И т.д. и т.д. – без конца. И вот, мы решили положить конец этой вакханалии. Слишком много горя и слез стоят „очки“ девяток и восьмерок...»

Правда, отмечался и положительный эффект – театры ломились от публики.

Исполнение драконовского закона поставило клубы в тяжелое положение. Два новых готовились к открытию, но оно не состоялось. Для одного из них на Б. Дмитровке было снято громадное помещение, приобретена полная обстановка и нанят большой штат служителей. По сообщениям газет, количество игроков сразу уменьшилось на три четверти. В Купеческом собрании оказалось занято столов 25, в остальных залах даже было погашено освещение.

«– Нам теперь – мат! – передавал мнение членов Купеческого собрания корреспондент „Раннего утра“. – Начать с того, что категорическое запрещение азартных игр сильно понизит продажу карт – главного источника доходов всех клубов. Ведь для „винта“, например, по уставу можно пользоваться всего двумя колодами на 6 робберов. Еще „безик“ – туда-сюда. Для этой игры необходимы 20 колод. Параллельно с этим совершенно аннулируется доход от штрафов. Ведь никому не станет охоты платить крупную „контрибуцию“ за удовольствие сыграть лишний роббер, могущий окончиться 2—3 рублями. Тяжело придется и клубным буфетам. Число игроков, конечно, сразу страшно уменьшится. Некому будет уже справлять свой выигрыш или заливать горе проигрыша. Еще у нас туда-сюда.

У нас и коммерческие игры в большом ходу. Есть даже страстные любители игры в «дурачка». Двое давнишних членов из вечера в вечер приходят и режутся в эту детскую игру. Правда, по 25 рублей сдача. Но зато Немецкому клубу, Кружку – теперь прямо зарез».

«В московских клубах уныние, – описывал другой репортер. – Сиротливо стоят круглые столы. Не блестит на них золото, не шелестят кредитки... »

По поводу Английского клуба было сказано: «Он и так давно уже захирел, и играют здесь всего два-три стола». Однако в новых обстоятельствах этот клуб становился вне конкуренции. В книге «Москва и москвичи» В. А. Гиляровский упомянул о том, что азартные игры процветали в Английском клубе, несмотря на любые запреты: генерал-губернатор был в нем почетным старшиной, а обер-полицмейстер – почетным членом. Для полиции в старинный особняк ходу не было.

В свете этого стоит отметить итоги состоявшегося тогда же распределения городского сбора на клубные буфеты. В газетах отмечали, что заседание по этому вопросу происходило «оживленно» и постоянно звучали жалобы на плохие дела, просьбы о скидке. Тем не менее «раскладка» на буфет Английского клуба вместо прошлогодней 1 300 руб. была увеличена вдвое – до 2 600.

Руководители клубов лихорадочно искали выход из сложившейся ситуации. В частности, они заявляли, что постараются привлечь публику устройством различных концертов и спектаклей. По Москве прошел слух, что будет объявлен конкурс на изобретение новой карточной игры – без признаков азарта, но интересной публике и с простыми правилами, чтобы любой человек мог сразу принять в ней участие.

Попыткам властей искоренить административными мерами азарт от имени гонимого порока поэт-сатирик «Р. Меч» (Р. А. Менделевич) вынес свой вердикт:

Предвидение поэта сбылось весьма скоро. Уже в январе 1911 года за содержание тайного игорного притона судили отставного подполковника Кривицкого-Тимченко. В свое оправдание заслуженный воин только и сумел сказать, что не мыслит свою жизнь без карт, поэтому и организовал на своей квартире игру в «железку».

В дальнейшем в хронике городской жизни постоянно стали попадаться сообщения о налетах полиции на игорные притоны. Каждый раз сыщики заставали одну и ту же картину: переполненная игроками частная квартира, люди в панике мечутся, пытаются забиться под кровати, на полу валяются карты и деньги. Задержанных переписывали и отпускали, а хозяева квартир-притонов шли под суд.

Впрочем, для любителей азартных игр оставалось еще в Москве место, где можно было рискнуть деньгами, не боясь вмешательства полиции. Это был ипподром на Ходынском поле. Его завсегдатай В. А. Гиляровский писал об игре, которая там происходила:

«Она началась с конца восьмидесятых годов, когда тотализатор забрал силу на скачках, а потом на бегах ввели общую дорожку и в девяностых годах бега по обороту уже пересилили скачки.

Москва заиграла.

Сначала по охоте, по любви к лошади, на прогулку по свежему воздуху стали ездить москвичи, а потом вся эта масса стала играющей, у которой номер афиши был главнее лошади. Проигравшиеся на бегах и скачках стали искать отыгрыша. [...]

Но в настоящее время пышно, как никогда, расцвел тотализатор, делающий обороты по 500 000 руб. в день... или, лучше сказать, в день и ночь – так как игра уже идет при электрических фонарях.

Обнаглевший азарт ради проблематического улучшения коннозаводства!

После дня с полумиллионным оборотом, от которого в тотализаторе остается ровно 50 000 р., идут пешком тысячи москвичей, из которых большая часть проиграла чужие деньги!..

– Остриженные бараны!

– Пятьдесят тысяч! Где взять деньги на следующий бег?

«Игра игру родит!» – говорит справедливо пословица. И действительно, перед добычей денег на игру запутавшиеся игроки не брезгуют никакими средствами, только в надежде на единственную возможность отыгрышем пополнить растрату... Но отыграться невозможно: 50 000 остается в день в тотализаторе.

И преступления растут!

Даже сами каторжане, шулера проигрывают все, что добывают картами, в тотализаторе!

С настоящей зимы количество разорений и преступлений еще увеличится, благодаря ночной игре в тотализатор! Это уже крайняя грань, за которую нагло шагнул азарт, а не мера для поощрения коннозаводства.

Это – ужас! Чиновники, конторщики, служащие в торговых конторах и обществах, в правлениях и других учреждениях, где занятия обычно кончаются в 4 часа дня, прямо со службы мчатся на бега и проигрываются в тотализаторе со всеми последствиями, то есть до заканчивания вечера в клубах и в игорных притонах.