Сочинения в двенадцати томах. Том 2

Выделка тюлевых кружев в городе Тюлле (в Лимузене, нынешний департамент Corrèze, город Tulle, откуда и товар получил свое название), процветавшая с конца XVII столетия, совершенно пала в первые же годы революции. Только во второй половине XIX в. эта фабрикация воскресла в Тюлле [46] (но уже ее в виде исключительно ручной выделки, как в старину).

Французские кружева, уступавшие бельгийским по качеству, еще во второй половине XVIII в. находили довольно крупный сбыт за границей вследствие большей дешевизны.

Сбыт французских кружев в Италии, в Испании начал сильно сокращаться еще до революции вследствие запретительного тарифа, введенного в державах Апеннинского и Пиренейского полуостровов. В Германии распространялись собственные кружевные мануфактуры. В 1789 г., по удостоверению владельцев кружевных мануфактур, главным иностранным рынком сбыта для них являлась Англия, но и там торговля становилась все труднее и труднее. С первых же моментов рассматриваемого периода фабриканты кружев уже говорили о гибели, грозящей этой отрасли в близком будущем; на внутренний рынок они совершенно не рассчитывали [47]. Когда с 1793 г. оборвались сношения с Англией, эта отрасль промышленности захирела окончательно как в северном районе, тяготевшем к Валансьену, так и в южном, тяготевшем к Puy-en-Velay. Ибо англичане могли контрабандным путем ввозить во Францию и после 1793 г. свои товары, а французы, для которых море было закрыто, не имели, этой возможности (не говоря уже о том, что англичанам обойтись без французских кружев было легче, чем французам без английских сукон и бумажных материй).

До революции в области выделки предметов роскоши Франция и, в частности, не только Париж, но и Лион не имели конкурентов во всей Европе; предметы роскоши и прежде всего ювелирное дело требовали массы рабочих рук. Считалось, что в последние 3–4 года старого режима в Париже и Лионе, двух главных центрах этой промышленности, ювелирное дело давало заработок 70 тысячам рабочих [48], и французские ювелиры работали в самом деле на мировой рынок [49], включая Индию и Китай, и в торговом балансе именно эта статья способствовала больше всего перевесу Франции над другими державами [50]. Пышный расцвет этого рода промышленности был пред началом; революции таков, что даже Англия отказалась от конкуренции и сделалась в этом единственном отношении данницей Франции.

Как же отразилась революция на торговле предметами роскоши и особенно на ювелирном деле? Ответы тут весьма категоричны и единодушны: ни один промысел так не пострадал с самого начала революционного периода, как именно обработка драгоценных камней и металлов. Разом прекратились колоссальные заказы, спрос страшно пал, и, что хуже всего, началось переселение части рабочих в Англию [51], бедственное положение промысла гнало их из Франции, а между тем именно в этой индустрии выучка, практика, тончайшее знание разнообразных технических приемов, личные таланты были незаменимы, и если седанские суконщики боялись растерять кадры обученных рабочих, то парижские и лионские ювелиры в самом деле имели право смотреть на эту беду как на горшую из всех. Ювелирное дело уже через 5 лет после начала революции очутилось в таком отчаянном положении, такая масса мастерских погибла за то время, так бесследно рассеялись по лицу земли рабочие, что те же лица, которые утверждали, что до революции в Париже и Лионе 70 тысяч рабочих рук было занято ювелирным промыслом, признают (в ноябре 1794 г.), что даже если правительство придет как-нибудь на помощь ювелирному промыслу, то Париж и Лион вместе могут выставить 20 тысяч рабочих рук [52]. К точности этих цифр можно и должно относиться скептически, но они показывают, в каких размерах представлялось сокращение производства современникам, близко стоявшим к делу.

Положение промышленников, фабрикующих предметы роскоши, стало совсем отчаянным, когда была объявлена война и когда их испанские, русские и голландские (а затем и английские) клиенты прекратили платежи. Дело в том, что в этой отрасли индустрии и торговли долгосрочный кредит был в порядке вещей, и 6, 9 месяцев, даже год заграничные фирмы не платили парижским фабрикантам [53]. Вот почему пострадавших, не предвидевших войны за столь долгий срок оказалось весьма много, и эти огромные денежные потери, можно сказать, прикончили производство предметов роскоши на несколько лет (вплоть до первых годов XIX столетия); масса рабочих и именно больше всего в Париже не получила даже своих уже заработанных денег [54].

Иностранная конкуренция и техническая беспомощность французской промышленности в борьбе с ней, сокращение рынков сбыта — вот бедствия, на которые, как мы видели, чаще всего жалуются представители французского промышленного мира в первые годы революции. С 1792 и особенно с 1793 г. начинает сказываться губительное влияние и других факторов, прежде всего недостаточности и вздорожания сырья, а также вздорожание рабочих рук; и то, и другое явления вызваны были финансовым кризисом — обесценением ассигнаций, а первое сверх того еще и войной, закрывшей для Франции рынки, где она закупала часть нужного сырья. Сказывалось это, как уже замечено, на шелковой промышленности, сказывалось иной раз и в других отраслях производства.

Если рассматривать всю революционную эпоху (17891799 гг.) как целое, то придется в числе причин, способствовавших падению индустриальной деятельности во Франции, на первом месте поставить скорее недохваток сырья, чем сокращение рынка.

Начать с того, что там, где французская индустрия вовсе не зависела от подвоза сырья из-за границы и где, кроме того, она находила нужное ей сырье на месте, не нуждаясь в подвозе из других частей страны, производство вплоть до 1792 г. не то, что держалось, не то, что боролось с невзгодами, а прямо процветало. Так, укажем на всю северо-восточную Францию, на 6 департаментов (или 5 старых провинций), о которых шла речь, когда мы говорили об организации производства: в Эно, Фландрии, Артуа, Камбрези, всей Пикардии, по категорическому утверждению выборных представителей местной индустрии и торговли, торговля еще в 1791 г. была очень цветущей, и они с гордостью говорят о своей независимости (в смысле получения сырья), о том, что нужное для производства сырье, цен, они получают у себя дома, и подчеркивают всю выгодность своего положения сравнительно с фабрикантами шелковых материй, которые зависят от Италии, Испании и Индии, с ювелирами, которые зависят от рудников Перу, Потози и Чили, с фабрикантами шерстяных материй, которые зависят от Англии и Испании, и т. д.; что касается до них, фабрикантов полотен, батиста, кружев, то они все имеют под рукой, не выходя из дома [55].

Только страшная бомбардировка, которую выдержал Ватансьен, когда его осадили войска первой коалиции, и общее разорение, которому подвергся весь этот край, бывший театром войны, нанесли тяжкий удар полотняному производству.

Был способ избежать убытков и даже разорения от обесценения ассигнаций, но к этому способу могли прибегнуть лишь единичные мануфактуристы, в самом деле обладавшие большим капиталом, финансовой устойчивостью. К этому способу прибегнул владелец мануфактуры цветных полотен и бумажных материй в Jouy-en-Josas Оберкампф; когда (в 1790 г.) ассигнации только начали падать в цене, он сделал колоссальную, рассчитанную на много лет вперед, закупку материй (которые его мануфактура должна была окрашивать) в Нормандии и других местах. Это был совершенно обдуманный [56] и дальновидный акт, благодаря которому Оберкампф не нуждался в сырье и в материале для работы впоследствии. Но, конечно, при ничтожестве запасного капитала у подавляющего большинства тогдашних фабрикантов много последователей у него не могло найтись.