Начало Руси

Находясь в тесных отношениях с миром Эллино-римским, подчиняясь влиянию его цивилизации, Савроматы в то же время, очевидно, сохраняли нравы и предания, вытекавшие из восточного происхождения. Они заключали родственные связи с потомками Митридата Понтийского, который одно время, как известно, владел Боспорским царством, и вследствие этих связей последняя Боспорская династия может быть равно относима к Савроматам и Ахеменидам. Я именно позволяю себе в главных фигурах, которые изображены на фресках, усмотреть представителей этой Савроматской эпохи в Пантикапее, разные бытовые черты, здесь встречающиеся, без сомнения указывают на двойственное влияние, т. е. римское и восточное.

Герой этих фресок, т. е. лицо погребенное в данной катакомбе, есть, конечно, один из предводителей, отличившийся своими подвигами в войнах с соседними варварами; а известно, что соседние варварские народы в эту эпоху все более и более теснили Боспорское царство, пока впоследствии не разрушили его окончательно. Тип главного героя и его воинов, а также и вооружение их совершенно соответствуют известиям древних и средневековых писателей о народах сарматских. А Сарматы, как это утвердительно можно сказать, принадлежали к Арийской семье и в ближайшем родстве находились с народами Мидо-иранской группы. Означенные воины покрыты чешуйчатым панцирем, конусообразным шлемом и имеют копья, у всадников по одному длинному, а у пехотинцев большею частию по два коротких. На Траяновой колонне мы именно встречаем сарматских всадников, покрытых такою же чешуйчатою бронею. Тацит говорит, что знатные Роксалане (а Роксалане было сарматское племя) носили чешуйчатые панцири из железных блях. Аммиан Марцелин сообщает о Сарматах, что они были вооружены длинными копьями и носили полотняные кирасы, на которых была нашита роговая чешуя, сделанная наподобие птичьих перьев. Конусообразные шлемы суть также одна из принадлежностей сарматских народов; они встречаются и на сарматских всадниках Траяновой колонны, и у древних Руссов. (Мы же, как известно, доказываем, что древняя Русь тождественна с Сарматами - Роксаланами.) Эта форма шлемов, конечно, имеет восточный характер; конусообразные шапки преобладали всегда у иранских народов. У самого предводителя Пантикапейского сверх того наброшен на плечи плащ, развевающийся позади. Этот плащ есть также одна из принадлежностей знатных лиц у Сарматских народов. Лев Дракон именно упоминает о таком плаще как об одной из отличительных черт Руси от греков. Еще прежде того Прокопий нечто подобное говорит о болгарах. Я не утверждаю тождества Аспургов ни с болгарами, ни с Роксаданами или Русью; я только говорю об их общей принадлежности к Сарматскому семейству. Рядом с общими чертами встречаем и некоторые отличия, например овальная форма и небольшой размер щитов не походят на большие и суживающиеся книзу щиты древней Руси. Впрочем надобно взять в расчет и разницу эпох: между IV и X веком могли, конечно, произойти разные перемены в вооружении и привычках сарматских народов. К таким переменам, например, надобно отнести и употребление стремян; известно, что у греков и у римлян не было стремян. Их мы не находим и на данных фресках. Тогда как древняя Русь употребляла их; по крайней мере это можно сказать о IX и X веке. Укажу на раскопки, произведенные г. Самоквасовым в Приднепровском краю; в могилах языческой Руси найдены между другими предметами и стремена.

Затем обращу внимание еще на отличительную черту типа, встречающегося на означенных фресках. Пантикапейские воины являются здесь без всяких признаков бороды и усов; а изпод шлемов их совсем не видно волос. Но бритые подбородки и оголенные головы, как известно, составляли принадлежность древних руссов и древних болгар; а оба эти народа принадлежали первоначально к Сарматской группе и жили около Азовского моря, т. е. в Сарматских краях. Разница с типами фресок заключается только в том, что на последних отсутствуют и усы. Но, во-первых, обычай бритья, конечно, видоизменялся по разным племенам; а во-вторых, не забудем разницу нескольких столетий между данными фресками и временем Святослава; моды могли несколько меняться. Самые руссы X века, по известию арабов, не все брили бороду; некоторые отпускали ее. Замечательно, что лица русских воинов в известной рукописи XIV века, заключающей Сказание о Борисе и Глебе, эти лица так же, как на данных фресках не имеют ни бороды, ни усов. Кроме того известно, что римляне брили не только бороду, но и усы, и можно также предложить вопрос: не отразилась ли эта мода и на Боспоре Киммерийском? Под шлемами Пантикапейцев, как я сказал, совсем не видно волос. По этому поводу напомню известие Лукьяна, греческого писателя II века по Р. X. В своем рассказе Токсарис он сообщает, что Скифы и Алане походят друг на друга и говорят близкими языками, но Скифы носят более длинные волосы, и один из героев рассказа, Скиф, выдающий себя за Алана, должен был обрезать свои волосы по-алански. И действительно, известные нам по памятникам фигуры Скифов обыкновенно снабжены длинными волосами и бородою. Алане принадлежали все к той же группе народов Сарматских, как боспорские Аспурги, как древние руссы и болгаре. Известно, что наш Святослав имел оголенную голову с чубом; языческие болгарские князья, по замечанию одного хронографа, были "с острижеными главами". А Прокопий еще в VI веке говорит, что гунны-болгаре имели оголенные щеки и подбородок, а также подстриженную кругом голову с пучком волос наверху.

Но кроме пантикапейских воинов, покрытых шлемом, мы видим еще три фигуры из того же ополчения, с открытыми головами. Они также без бороды и усов, но имеют волосы на голове, спускающиеся до ушей или немного ниже. Эти три фигуры не имеют ни шлема, ни панциря, а вооружены щитом и двумя короткими копьями. (По словам Маврикия, два копья-дротика составляли обычное вооружение славян.) Мне сдается, что это фигуры женские, особенно две последние, у которых волосы как будто скручены назад и лица совсем не мужские. Известно, что именно у Сармат женщины отличались воинственными привычками, что они ходили на войну вместе с мужчинами и носили мужское платье. У некоторых племен был даже обычай, что девушка не может выйти замуж, пока не убьет хотя одного неприятеля. Эти сарматские женщины и послужили источником для греческих сказаний об амазонках. Если обратимся к Руси и болгарам, то найдем у них ту же сарматскую черту. По известиям того же Прокопия, писателя VI века, после сражений византийцев с болгарами обыкновенно на поле битвы между павшими варварами находили женские трупы. Точно то же заметил и Лев Диакон о руссах Святослава. То же самое подтверждает арабский писатель Масуди о болгарах в X веке. Он говорит следующее: "когда они отправляются в поход, то строятся в ряды; стрелки из лука образуют передний строй, а женщины и дети задний". (Гаркави. 126.) По моему мнению, известие это замечательным образом совпадает с Керченскими фресками, именно с IX таблицей атласа, на которой изображена пехота: впереди два воина в шлемах и панцирях, а позади три без панцирей и шлемов. Из последних две самые задние фигуры я принимаю за женщин, а третью, помещенную в середине, я готов счесть за мальчика.

Что касается до остальных фигур, т. е. до неприятелей Пантикапейцев, то г. Стасов, по справедливости, различает между ними два типа. Первый, изображенный на таблице X, близок к той же Сарматской народности. У него также нет ни бороды, ни усов; но он отличается густыми и довольно длинными волосами. У воинов этого типа нет ни шлемов, ни панцирей, ни щитов, и даже у главной фигуры, т. е. у предводителя. На плечах у последнего, однако, наброшен плащ, похожий на сарматский; а на левом боку довольно большой меч; вместо панциря ему повидимому служит кожаная кираса. Это по всем признакам какой-то соседний степной, конный народ. Но второй тип, изображенный на таблице VI, уже гораздо более удален от Пантикапейского. Он представлен в одном только лице. Это мужчина с резкими чертами лица, густыми, отброшенными назад волосами и черною густою бородою. Он пеший, также без шлема и панциря, но вооружен широким ножом или кинжалом и ромбовидным щитом. Мы можем предположить в нем представителя какого-либо из соседних черкесских горных племен. Очень может быть, что здесь изображен поединок между пантикапейским предводителем и вождем неприятельского войска. Вместо общего сражения решать дело поединком было иногда в обычае у варварских народов, и между прочим у народов прикавказских. Напомним единоборство тмутраканского князя Мстислава Чермного с касожским или черкесским князем Редедею. А гораздо ранее того у Констна Багрянородного в его соч. об Управл. Империей встречаем рассказ именно о единоборстве боспорского царя Савромата VII с протевоном или вождем Херсонитов Фарнаком. Это единоборство, решившее судьбу их войны, происходило, как надобно полагать, в IV веке по Р. X., следовательно, в эпоху, к которой можно отнести данные фрески. Но не этот эпизод здесь изображен. Единоборство с Фарнаком окончилось смертью Савромата; тогда как здесь пантикапейский предводитель, очевидно, торжествует; притом Савромат был поражен копьем, а у пешего воина в руках только меч. Странно только одно, почему противники сражаются при неравных условиях: один на коне и лучше вооружен, а другой пеший, но зато со щитом, которого нет у Пантикапейца. Может быть, варвар понадеялся на свою силу и ловкость и сам пожелал сражаться при этих условиях. Но могло быть и то, что он уже потерял коня и теперь, с кинжалом в руке, готовится дорого продать свою жизнь.