Инквизиция

Шесть лет держали инквизиторы Ломбарде Гусмана в тюрьме, подвергая изощренным пыткам, но им так и не удалось сломить этого, по всей видимости незаурядного по силе воли и стойкости, человека. Более того, на шестом году своего заточения Ломбарде Гусман не только ухитрился бежать из застенков инквизиции, но и пробраться сутки спустя в 3 часа ночи в спальню к вице-королю и вручить ему письменный протест против преступных действий инквизиторских палачей! Вскоре ищейки напали на след отважного ирландца, и он снова попал в лапы своих мучителей. Еще десять лет подвергали его мукам инквизиторы, так и не добившись от него отречения от «крамольных» взглядов. 19 ноября 1659 г. Ломбарде Гусман был выставлен на поругание на аутодафе, а затем сожжен на костре в г. Мехико.

В XVIII в. инквизиции приходится иметь дело уже не с одиночками, а с многочисленными противниками колониального режима в лице последователей французских энциклопедистов, произведения которых различными путями в сравнительно большом количестве проникали в заморские владения Испании. Инквизиция правильно уловила опасность, которую представляли для колонизаторов эти произведения. В различных эдиктах и постановлениях колониальной инквизиции произведения Руссо, Вольтера, Кондильяка, Рейналя, Д'Аламбера и других французских философов и просветителей именуются «противными спокойствию этих государств и королевств», «подрывными и раскольническими, направленными против всех королей и властей, в особенности против христианских католических монархов», они «способны» привести народы к самой «беспорядочной анархии», они повинны, наконец, в том, что провозглашают преступные «принципы о всеобщем равенстве и свободе всех людей». [323] В 1803 г. инквизиция в Новой Испании запретила испанский перевод «Общественного договора» Руссо под предлогом, что эта книга подстрекала «преданных вассалов его величества восстать и сбросить тяжкое господство наших королей, обвиняя их в ненавистном деспотизме и подстрекая вассалов разбить узы и кандалы духовного звания и инквизиции». [324]

С особым рвением преследовала инквизиция литературу французских просветителей, разоблачавшую ее преступления. В решении, принятом в 1777 году и запрещавшем книгу анонимного французского автора «Краткая хронология истории Испании и Португалии», мексиканские инквизиторы, полемизируя с автором, заявляли: «Христиане вовсе не считают жестокими или чрезмерными огненные зрелища, карающие еретиков. Напротив: послушные и уважающие своих руководителей, они эти зрелища принимают, превозносят и радуются им, ибо видят в них не только инструмент, карающий ересь и еретиков, но и акт веры!..». [325] Авторы, утверждавшие противное, подвергались отлучению, а их произведения предавались огню.

В последней четверти XVIII в. освободительные идеи начинают проникать в среду колониального духовенства. Отдельные священники-креолы, представлявшие по существу местную интеллигенцию, под влиянием зарубежной «подрывной» литературы, войны за независимость английских колоний в Северной Америке и французской революции 1789 г. проникались патриотическими идеями и выступали за независимость колоний от Испании. Таких священников-патриотов инквизиция преследовала с особым ожесточением.

Один из патриотов, ставший жертвой инквизиции, был бывший иезуит Хуан Хосе Годой, родившийся в 1728 г. в Мендосе, вице-королевстве Ла-Платы. После роспуска иезуитского ордена в 1767 г. Годой бежал из Испанской Америки в Англию, откуда перебрался в Соединенные Штаты, где стал выступать за независимость испанских колоний. В то время вице-королем Новой Гранады был архиепископ Антонио Кабальеро-и-Гонгора. Ему с помощью провокатора удалось завлечь Годоя на испанскую территорию, где он был передан на расправу инквизиционному трибуналу в Картахене. Там он свыше пяти лет подвергался допросам и пыткам, а в 1787 г. был выслан в Кадис, где погиб в крепости св. Каталины (Екатерины).

Чудом избежал застенков инквизиции предтеча движения за независимость венесуэльский патриот Франсиско Миранда, служивший в чине подполковника адъютантом губернатора Кубы. Трибунал инквизиции в Картахене отдал приказ об его аресте в 1783 г., однако комиссарий инквизиции в Гаване сообщил, что «преступник бежал к американцам», по каковой причине нет надежды, что его постигнет «заслуженное наказание». [326]

13 декабря 1789 г. инквизиция в Картахене запретила чтение и распространение «Прав гражданина и человека», провозглашенных французской революцией.

В 1794 г. инквизиция в Мехико арестовала французов — капитана Жан-Мари Мюрже и врача Жозефа Франсуа Мореля по обвинению в распространении революционной пропаганды. Оба были подвергнуты пыткам и покончили жизнь самоубийством.

В 1797 г. в том же городе был взят под стражу и заключен в застенки инквизиции 53-летний францисканский монах Хуан Рамирес Орельяно, обвиненный в том, что одобрял казнь французских короля и королевы, называл королей тиранами, а испанских монархов обвинял в нещадной эксплуатации колоний. «Французы, — утверждал францисканец, — пробудили нас ото сна и открыли нам глаза». На допросах обвиняемый заявил, как следует из сохранившегося протокола, что французы, совершив революцию, показали себя спасителями человеческого рода, что Вольтер — папа этого века, и, говоря о 40 тысячах священников, покинувших революционную Францию, воскликнул: «Смотрите, сколько моли было во французском королевстве!». [327]

Приговор инквизиции по делу Рамиреса Орельяно не сохранился, и его дальнейшая судьба нам неизвестна.

Террор инквизиции и испанских властей, направленный на подавление патриотического движения, не смог, однако, предотвратить неизбежного взрыва в колониях. В 1810 г. повсеместно в испанских владениях начались освободительные восстания. В Мексике борьбу патриотов возглавил священник-креол Мануэль Идальго. Церковные и светские колониальные власти обвинили Идальго в том, что он провозгласил войну «богу, священной вере и родине». Эти же обвинения содержались в направленном против него эдикте инквизиции от 13 октября 1810 г., в котором этому патриоту приписывали всевозможные преступления против веры. Прокурор инквизиции объявил его «формальным еретиком, вероотступником, атеистом, материалистом, деистом, развратником, мятежником, раскольником, иудействующим, лютеранином, кальвинистом, преступником, повинным в нарушении божественных и человеческих законов, богохульником, беспощадным врагом христианства и государства». Инквизиторов мало смущало, что многие из перечисленных обвинений взаимоисключались. Цель эдикта заключалась в том, чтобы всемерно опорочить Идальго в глазах верующих. Предъявив ему вышеупомянутый набор обвинений, инквизиция провозгласила Идальго отлученным от церкви и угрожала ему всеми прочими карами, «установленными церковью против нарушителей общественного порядка, возбудителей гражданской войны и анархии в католическом обществе и тех, кто общается с ненавистными отлученными, против клятвопреступников, повинных в святотатстве, еретиков, каким является данный преступник» (Ibid., p. 258–259).