Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

В ночь на 17 декабря 1916 года произошло в России самое важное политическое событие последнего царствования - убийство Распутина. Убийство описано и разобрано в моей монографии "Распутин", опубликованной в Париже, в издании Пайо, в 1935 году. Здесь будет говориться, главным образом, о тех ужасных и пагубных последствиях для России, которые явились ближайшим результатом этого убийства.

Продиктованное любовью к родине, наивно задуманное с целью спасения России, плохо и несерьёзно продуманное, выполненное же гадко и аморально, это убийство явилось не спасением России, а началом ее гибели. Стрельба по Распутину явилась первым выстрелом русской революции и даже больше. По словам поэта Блока: "пуля, прикончившая Распутина, попала в самое сердце царствующей династии". Поэт был прав, но он не договорил всей истины.

Та пуля не только убила Царя и его семью и многих членов династии, но убила и весь политический и социальный строй императорской России и нанесла глубочайшую и тяжелую рану нашей родине.

Психоз кровавого военного времени, атмосфера сплетен, самонадеянность молодости, политическая наивность и большая доля аморальности и авантюризма обусловили выполнение того действа, не говоря про возможное влияние и еще одной силы, игравшей большую роль в русской революции. История разберется и в этом последнем.

Распутин был убит в квартире молодого князя Ф. Ф. Юсупова, графа Сумарокова-Эльстона, в доме его отца, на Мойке, в Петрограде.

Убийство было задумано молодым Юсуповым и явилось результатом заговора, в котором, кроме Юсупова, участвовали Вел. Кн. Дмитрий Павлович и член Гос. Думы Пуришкевич. В ту ночь князь Юсупов, прельстив Распутина обещанием познакомить его со своей женой (которая, в действительности, находилась в Крыму), привез его к себе в гости, где для него уже была приготовлена западня. Юсупов услаждал Распутина пением цыганских романсов под аккомпанемент гитары и угощал его усердно отравленным цианистым калием вином и пирожными. Распутин пил и ел много, но яд не действовал. Обескураженный хозяин посоветовался с находившимися наверху сообщниками, откуда слышались и голоса, и смех, и звуки граммофона, и стал действовать револьвером. Заинтересовав Распутина красивым Распятием, он дважды выстрелил в него в тот момент, когда тот рассматривал Распятие. Тяжело раненый, Распутин упал, но когда Юсупов стал ощупывать его, он очнулся и поднялся. Юсупов, в ужасе, убежал к сообщникам. Распутин же вышел во двор и побежал к воротам. За ним погнался Пуришкевич, дал по нему несколько выстрелов и добил его окончательно. Над трупом надругались. С Юсуповым произошел нервный припадок. Труп внесли в дом. Между тем во двор пришел привлеченный выстрелами постовой городовой и справлялся, в чем дело. Ему ответили сначала, что ничего не случилось, а затем позвали в комнаты и там Пуришкевич, назвав себя, объявил ему, что он убил Распутина и просил никому о том не докладывать.

Городовой ушел. Труп одели в шубу, завернули в ковер и свезли на Петровский мост, что через Невку, где и бросили в реку, в полынью, которая была облюбована заранее Пуришкевичем. Сбрасывали в реку: Пуришкевич и служившие у него в санитарном поезде доктор Лазаверт, поручик Сухотин и солдат из поезда. Отвез же их туда с трупом Вел. Кн. Дмитрий Павлович на своем автомобиле, сам им управляя. Казалось, что теперь, в буквальном смысле "и концы в воду". Но это только казалось...

Окончив операцию, Вел. Кн. отвез спутников в город, распрощался с ними около своего дворца и они уехали в свой поезд. Великий же Князь передал автомобиль прислуге.

Убирая автомобиль, прислуга нашла одну калошу-ботик Распутина и заметила, что коврик запачкан густо кровью. Доложили Вел. Князю. Он приказал калошу и коврик сжечь, и вызвал, состоявшего при нем, прежнего воспитателя, генерала Лайминга. Его он посвятил в то, что случилось и лег спать.

А в квартире Распутина часов с семи утра 17-го числа началась тревога. Распутин не возвращался. Дочери, племянница Акулина стали волноваться. Стали наводить справки по телефону у знакомых, нигде нет. Исчез. Приехал Симанович, епископ Исидор. Стали искать. Предупредили по телефону А. А. Вырубову и передали ей, что уже есть слух, что Распутин убит. Взволнованная Анна Александровна отправилась во дворец и предупредила о случившемся Императрицу. Вскоре и министр Протопопов доложил по телефону во дворец, что Распутин-Новых исчез и что есть основания предполагать, что он убит ночью во дворце князя Юсупова, что в дело замешаны Вел. Кн. Дмитрий Павлович, Пуришкевич и еще несколько лиц, что полиция производит розыск.

Царица была потрясена. Ведь если это правда, то всё погибло. И больной сын, и Государь, и вся Россия, все, все. Ведь "Он" же говорил... И кошмарному известию не хотелось верить. Этого не может быть. Это какое-то недоразумение. И Царица надеялась, молилась и побуждала Протопопова действовать энергичнее. К себе Государыня вызвала Лили Ден. Шли беспрерывные переговоры с Петроградом, откуда разные лица сообщали все новые и новые сведения о слухах в городе.

К написанному уже очередному письму Государю Императрица приписала следующие строки карандашом: "Мы сидим все вместе. Ты можешь себе представить наши чувства, мысли - наш Друг исчез. Вчера А. видела его и он ей сказал, что Феликс просил его приехать к нему ночью, что за ним заедет автомобиль, чтобы он мог видеть Ирину. Автомобиль заехал за ним, военный автомобиль с двумя статскими. И он уехал. Сегодня огромный скандал в Юсуповском доме. Большое собрание, Димитрий, Пуришкевич и т. д., все пьяные. Полиция слышала выстрелы. Пуришкевич выбежал, крича полиции, что наш Друг убит... Полиция приступила к розыску и тогда следователь вошел в Юсуповский дом - он не смел этого сделать раньше, так как там находился Димитрий. Феликс намеревался сегодня ночью выехать в Крым, я попросила Калинина (Протопопова) его задержать...

Феликс утверждает, будто он не являлся в его дом и что он никогда не звал его. Это, по-видимому, была западня. Я всё еще полагаюсь на Божье милосердие, что его только увезли куда-либо. Калинин делает всё, что может... Я не могу, я не хочу верить, чтобы его убили. Да смилуется над нами Бог. Такая отчаянная тревога, я спокойна - не могу этому поверить. Приезжай немедленно..."

Не имея около себя тогда ни одного серьёзного человека, Императрица в 4 ч. 37 м. отправила Государю телеграмму с просьбой прислать генерала Воейкова.