История культуры древней Греции и Рима

Однако римские зрители ходили в театры, скорее, ради комедий, хотя и они намного уступали в популярности мимам- и ателланам. Римской публике по-прежнему было приятно видеть в ателлане типы-маски глупого старика или обжоры, а в миме необузданную веселость, далеко выходившую за рамки официальной благопристойности. Авторы мимов выводили на сцену прелюбодействующего египетского бога Анубиса или богиню Диану, которую секут розгами, или Юпитера, составившего перед смертью завещание. Мим давал возможность как подольститься к императорам, так и бросить со сцены ядовитые намеки на власть имущих, нередко весьма опасные для самих актеров. Тем не менее зрители продолжали угадывать в репликах мимов прозрачные аллюзии на отравление императора Клавдия, на попытки Нерона убить собственную мать, на любовные похождения Фавстины, жены Марка Аврелия, и многое другое.

Место трагедии все больше занимала пантомима, пользовавшаяся особым успехом начиная с эпохи Августа. Тогда Пилад, танцовщик из Киликии, довел до совершенства этот вид искусства, создав жанр трагической пантомимы, в которой танцовщик под аккомпанемент хора представлял с помощью ритмических движений и жестикуляции отдельные сцены трагедии, играя по очереди роли всех действующих лиц. В трагической пантомиме выступали многие известнейшие в то время актеры, как, например, убитый Нероном как опасный соперник по сцене Парис. Хоровые партии для пантомимы писали самые выдающиеся поэты, и этот род творчества был, очевидно, весьма престижным. Так, мы знаем, что поэт Лукан, автор «Фарсалии», написал для пантомимы 14 текстов, а Папиний Стаций немало заработал на тексте к пантомиме «Агава», представлявшей трагедию о Дионисе и исполнявшейся знаменитым танцовщиком Парисом.

ВОСТОЧНЫЕ КУЛЬТЫ И РАННЕЕ ХРИСТИАНСТВО

На всей территории Римской империи в первые столетия ее существования бурно возрастало влияние восточных культов. Угнетенные безысходной нуждой и тяжелым трудом массы населения возлагали надежды и искали утешения то у бродячих проповедников-киников, то у служителей новых и таинственных богов, привезенных с Востока и в отличие от старых, традиционных олимпийских богов суливших загробную жизнь и блаженство. На этом историческом фоне понятно появление множества чудотворцев, мистиков, пророков, таких, как известный в I в. до н. э. во всем Средиземноморье странствующий пифагореец Аполлоний Тианский, которого одни считали колдуном, другие мудрецом, третьи шарлатаном. Все больше приверженцев находили себе астрология, вера в магические заговоры, суеверия. Борьба Августа и Тиберия с распространением культа Исиды оказалась бесплодной: религия, обещавшая посвященным покровительство богини при жизни и счастье после смерти и создавшая великолепный, пышный ритуал с таинствами, продолжала привлекать к себе сочувствующих из всех слоев общества. Поэтому уже при Калигуле официальное отношение к культу Исиды изменилось, и египетской богине был выстроен храм на Марсовом поле. Осенние празднества в честь Исиды, во время которых разыгрывали сцены убийства Осириса коварным Сетом, нашли себе соответствие в весенних торжествах в честь Великой Матери богов, когда также представляли смерть бога Аттиса и его воскресение. Культ Кубелы —: Великой Матери богов пришел в Рим из Фригии еще в эпоху [I Пунической войны, но жрецам его не разрешалось выходить за пределы Палати некого холма. При императоре Клавдии этот запрет был отменен, и такое решение римских властей было столь же характерным для религиозной ситуации в империи I в. н. э., как и сооружение при Калигуле святилища Исиды в Риме.

К концу следующего столетия начал распространяться и культ иранского бога Митры, олицетворявшего свет и добро и боровшегося, как утверждали его приверженцы, с богом зла и тьмы Ариманом. Люди, веровавшие в Митру, создавали общины во главе со жрецами, участвовали в таинствах, причем существовало несколько степеней посвящения, требовавших мужества и твердой решимости. Обряды в честь нового иранского божества проходили в подземельях, при светильниках; при этом в ниши помещали барельефы с изображением юного Митры в персидской одежде, закалывающего широким ножом быка. Перед изображением бога размещались два жертвенника, окропленных кровью животных, а по сторонам стояли на коленях верующие. Такие помещения для жертвоприношений Митре — митреумы в пещерах и подземельях располагались не только в восточных провинциях, но и по всей империи, а в некоторых городах их было три или пять. Наивысшего триумфа митраизм достиг во второй половине III в. н. э., при императорах Диоклетиане и Максимиане: последний во время военных походов воздавал почести «богу Солнцу непобедимому Митрео как покровителю государства.

Наряду с культами Исиды, Великой Матери богов и Митры и другие восточные религии обретали популярность в Римской империи. Упомянем культ каппадокийской богини Маа, которую в Риме почитали под именем Беллоны. Жрецы ее, бегая в исступлении по храму, наносили друг другу раны, поэтому римляне прозвали их «фанатиками», что в переводе с латыни значит «безумцы», «неистовые»; отсюда — слово «фанатизм», вошедшее во все европейские языки. Нередко на улицах имперских городов встречались торжественные процессии жрецов сирийской богини Атаргаты, которую римляне называли Деа Сириа и которую Апулей во II в. н. э. считал всемогущей. Жрецы носили по улицам ее изображения, исполняли священные танцы и были не менее популярны, чем жрецы египетской Исиды. Куда меньшим было в первые века империи значение культа сирийского бога Ваала.

Новые религии соперничали между собой, и победа в конечном счете досталась той из них, которая провозгласила единобожие, равенство всех перед богом, братство людей всех народов и посмертное воздаяние за добродетельную жизнь. Это была религия Христа, привлекшая к себе симпатии рабов, бедняков, всех угнетенных и бесправных, жаждавших справедливости. Учение об искупительной жертве распятого на кресте пророка было «евангелием» — «благой вестью» для них, ибо несло с собой надежду и утешение. Ученики Христа, прозванные «апостолами», или посланцами, разошлись около середины I в. н. э. по миру, проповедуя новую веру. Они же и основали многочисленные христианские общины, прежде всего в малоазийских городах империи — в Эфесе, Смирне, Антиохии и на всем эллинизированном Востоке. О привлекательности новой религии свидетельствовал пример Савла из Тарса, известного позднее как апостол Павел, который из гонителя христиан стал ревностным вероучителем христианства. В общины принимали всех, уверовавших в искупительную жертву Иисуса Христа и пожелавших жить в соответствии с его проповедями: разделить имущество с собратьями по вере и не участвовать в официальной общественной жизни, которой сопутствовали языческие религиозные обряды. Как приверженцы монотеизма христиане отрицали божественные почести, воздававшиеся императорам, и уже одно это ставило их в непримиримую оппозицию к государственной системе Римской империи I–III вв.

Отделяясь от других граждан империи, первые христиане сразу же навлекли на себя обвинения, репрессии, подозрения, насмешки. Особенно опасными для государства считались их богослужения, совершавшиеся в мрачных катакомбах. Христиан обвиняли в убийствах детей, в том, что они вызывают засуху, в таинственных и опасных для жизни сограждан магических действиях и ритуалах. Первые крупные репрессии обрушились на последователей Христа и апостолов после того, как беспощадный пожар 64 г. н. э., уничтоживший значительную часть столицы, был объявлен делом рук христиан. Через несколько десятилетий относительного покоя приверженцы новой религии вновь подверглись жестокому террору при Домициане. И во II в. н. э. периоды терпимости сменялись не раз периодами ожесточенных преследований. Мы знаем о гонениях на христиан при Марке Аврелии в Лугдуне в Галлии (ныне Лион), при Коммоде в Африке; известна также антихристианская речь, произнесенная оратором Марком Корнелием Фронтоном в сенате в 160 г., а еще 17 лет спустя власти издали специальный эдикт против «суеверий».