Рай для немцев

Национал-социализм для немецкого общества сыграл, бесспорно, модернизирующую роль, что сказалось на ФРГ, представляющей собой одну из самых современных и мобильных современных демократий, совсем не похожую на вильгельмовскую Германию или Веймарскую республику. Нацизм означал «посыл в современность» для немецкого общества, в определенной мере даже социальную революцию, и, наверное, следует все же согласиться с основным тезисом автора теории модернизации Ральфа Дарендорфа: «Гитлеру нужна была модернизация, как бы мало он ее ни хотел» ^{846}. В этом отношении нам нужно научиться воспринимать национал-социализм (вместе с Пруссией и вильгельмовской Германией) тоже как часть современной немецкой политической традиции, ибо любая история непредставима без предыстории, иначе она и не нужна вовсе.

Определенные достижения нацистского режима в процессе модернизации немецкого общества давно и много обсуждаются в немецкой исторической литературе. Из дискуссии ясно, что нацисты до конца осуществили так и не состоявшуюся ни в кайзеровской Германии, ни в Веймарской республике социальную революцию. Содержанием этой революции была модернизация; под ней следует понимать освобождение людей от старых социальных ролей, от традиционной привязанности к религии, региону, семье или социальному классу. Вертикальные социальные структуры были, таким образом, ликвидированы. Безусловно, «прорыв в современность» нацистами не планировался — он стал следствием их целеполагания, а также того, что тоталитарная власть возможна лишь тогда, когда устранены конкурирующие центры власти, ликвидировано всякое автономное существование. Нацисты впитали и переработали на свой манер многие модернистские тенденции своего времени: фашизм, большевизм, американизм, создав новую систему ценностей на основе тевтонской романтики. В этой системе даже жестокость и убийства подверглись рациональной организации и оформились в общественные институты, что особенно тяжело воспринималось современниками нацизма за пределами Третьего Рейха.

Формальными признаками модернизации должны быть признаны: индустриализация, падение рождаемости, урбанизация, сокращение занятости в аграрном секторе, секуляризация, эмансипация, либерализация, преодоление милитаризма, горизонтальная и вертикальная социальная мобильность, рост производительности труда и выравнивание доходов. По наиболее существенным формальным признакам Третий Рейх соответствовал этим критериям. Однако не все критерии модернизации соответствовали гитлеровским идеологическим установкам — он, например, отрицал индустриализацию ^{847} как нездоровую и вредоносную, презирал гражданские добродетели и хотел видеть в немецкой молодежи солдат со свойственными солдатам качествами; он презрительно отзывался о женской эмансипации [61], о значении образования и науки; капитализм и коммунизм он сводил к еврейскому духу (совершенно очевидна взаимосвязь между нацистским антимодернизмом и антисемитизмом); он весьма лестно отзывался о Британской империи и объявил Россию «нашей Индией»; он совершенно не принимал современное искусство. Нельзя считать современным и отношение Гитлера к государству, которое у нацистов стало хаотичным нагромождением компетенций.

Вместе с тем, необходимо указать, что гитлеровский антимодернизм вполне безболезненно уживался в рамках социально-экономической системы Третьего Рейха: производство росло невиданными темпами, социальная политика и социальные достижения вызывали зависть всего мира; именно в Германии во время войны были осуществлены технические прорывы (может быть, даже более значительные, чем в США, находившихся в лучшем экономическом и геополитическом положении). В преддверии войны эстетизация техники вылилась в своего рода новый нацистский культ эффективности, конструктивности, дельности, впрочем, свойственной немцам во все периоды их истории. Это стало возможным только при опоре на старую немецкую традицию, восходившую к истокам индустриализации Германии и к особенностям немецкого национального характера, включающего в себя такие качества, как точность, аккуратность, любовь к порядку. Бытует мнение, что немцы — прирожденные инженеры, но немецкая техническая интеллигенция в большинстве своем была настроена против буржуазного бессилия вильгельмовского общества; она стремилась к утверждению техницистских и волюнтаристских взглядов. Большое значение имело при этом то обстоятельство, что немецкие научные и технологические достижения осуществились вне либеральной традиции — не случайно злой гений Гитлера нашел питательную среду в немецком рационализме, вернее, в его культурном пессимизме ^{848}. Нацисты со своим культом эффективности оказались весьма ко двору в среде технической интеллигенции. Тем более что Гитлер, магически воздействуя на самые широкие массы, умел воодушевить общество на поддержку и создание больших технических проектов (примером тому является строительство автобанов). На этом фоне повышался социальный престиж инженеров и техников, они выдвигались на руководящие государственные посты (роль Шпеера и Тодта в Третьем Рейхе). Распространению культа техники послужила невероятная популярность автогонщиков и летчиков, ставших в массовом сознании новыми «рыцарями».

Многие авторы подчеркивают мощную динамику и активизм нацистского движения, отличавшегося новаторством и смелостью, задором и напористостью в деле общественной мобилизации, поэтому утверждения о доминировавших в движении отбросах общества, выродках и деклассированных элементах, долгое время бытовавшее в исторической литературе, следует решительно отбросить ^{849}. «Удивительно прогрессивными и разумными» можно считать, вслед за американским историком Р. Смелзером, начинания Роберта Лея, главы ДАФ, в социальной и жилищной политике, а также в строительстве ^{850}. Нацистская Германия была гораздо ближе к идеалу общества процветания, чем США, не говоря уже о других странах: строительство спортивных сооружений, детских садов и школ, дешевый заграничный туризм для простых людей (впервые в мире), лучшие в мире дороги, в которых учтена экология и ландшафтное планирование; массовое производство радиоприемников и фотоаппаратов, первые попытки распространения телевидения. Удивительно, но и возможности для вертикальной социальной мобильности были значительны: например, знаменитый генерал Ваффен-СС, кавалер высших воинских наград Зепп Дитрих был незаконнорожденным сыном баварской крестьянки; руководительница женской нацистской организации Г. Щольц-Клинк происходила из семьи мелкого бухгалтера, а ее муж, эсэсовский генерал, — из крестьян ^{851}.

Разгадка этого очевидного несоответствия между бесспорными социальными и экономическими достижениями режима и его антимодернистскими целями в том, что нацистский режим стремился к осуществлению антимодернистских целей средствами модернизации. Национал-социализм был одновременно и результатом, и выражением кризиса модернизации, он одновременно был и продуктом буржуазного общества и организованным массовым протестом против него. Кроме того, нацистское восприятие модернизации принимало и ценило технический прогресс, но отвергало его политические, философские и социальные последствия и противостояло им. Точно так же, как современные антиглобалисты говорят о том, что можно принять технический прогресс, но при этом сохранить свои национальные особенности, «народную душу». Американский историк Д. Херф отмечал, что подобное избирательное отношение к модернизации было характерно для всех «реакционных» модернистов от немецкой «консервативной революции» до сторонников Насера и Хомейни. На самом деле, трудно ответить, были ли последние сторонниками или противниками модернизации ^{852}?