Падение царского режима. Том 1

Бурцев. – Статей о Жученко у меня много: они тоже за границей. Как только получу, сейчас же представлю. Затем, – то прошение, которое я вам указывал: вы, может быть, отметите, что в «Праве» напечатано одно из моих прошений Щегловитову. Оно будет вам доставлено в следующий раз. Теперь я перейду к делу Азефа, которое представляет собой наиболее характерное явление.

Председатель. – То, что вы будете говорить о соприкосновении Азефа с некоторыми должностными лицами, относится к какому периоду времени?

Бурцев. – То, что я буду говорить, относится к 1906 и 1907 годам. Предыдущее, относящееся к лицам, которые сошли уже со сцены, едва ли может вас интересовать. Я буду говорить, начиная с 1906-7 г.г. – Вы, конечно, прекрасно знаете, что Азеф был главой боевой организации эс-эров, без него ничего не делалось в партии, все покушения он организовывал, инициатива была его. В некоторых актах он принимал непосредственное участие. Относительно роли представителей власти я должен сказать так: непосредственные переговоры с ним вел за этот период только Герасимов, контролировали все его выступления Трусевич, Макаров, Курлов…

Председатель. – По должности?

Бурцев. – Трусевич – по должности директора департамента полиции, Макаров и Курлов – по должности товарищей министра.

Председатель. – Почему же два товарища министра сразу?

Бурцев. – Сначала один, потом другой; разные периоды были… В чем выражался их контроль? Опять таки я не упоминаю Рачковского, который сошел со сцены и потому вряд ли для вас интересен…

Председатель. – А где он теперь?

Бурцев. – Он помер. Через три-четыре года после разоблачения Азефа я имел возможность с ним видеться во Франкфурте в 1912 г. и поставил ему целый ряд вопросов. Он отвечал мне при обстановке, которая до сих пор приводит меня к твердому убеждению, что он был искренен. Все то, что он мне говорил, подтвердилось, а его объяснения совпали с моим пониманием его роли, почему я его словам придаю особенное значение. Я вам и сообщу это сейчас. – Нужно, сказать, что, после моего выступления об Азефе, ему стали приписывать многое, что мне с первых же дней казалось неверным, т.-е. что он убивал Плеве, совместно с департаментом полиции, что с Герасимовым устраивал цареубийство, – словом, будто комплот у них был совместным. Этому я не верил, и если в некоторых напечатанных интервью со мной были подобные отдельные мысли, – в этом виноват не я, а виноваты репортеры. В моих статьях я никогда не упоминал об этом, потому что у меня не было данных. – После беседы с Азефом дело представлялось таким образом. По словам самого Азефа, у него не было никогда разговора с Герасимовым: «Давайте убьем того или другого, или хочу убить такого-то, а такого-то нельзя». – Они разыгрывали роли в молчанку. Один говорил о себе, как об осведомителе, который не принимает участия, а другой его не допрашивал, не проверял… Но, по словам Азефа, он не мог допустить, чтобы Герасимов не догадывался и не знал о его роли, как участника террористических актов. Он мне привел целый ряд примеров. Вы мне позволите сказать об его участии в деле покушения на убийство Дубасова в Москве? Это было в 1906 г. Незадолго до этого Азеф был неожиданно арестован на улице Герасимовым и привезен в охранное отделение.

Родичев. – Где, в Петрограде?

Бурцев. – Да, в Петрограде, он был тайно арестован.

Председатель. – А Герасимов был начальником петроградского охранного отделения?

Бурцев. – Да. Азеф был арестован не с специальной целью получить его, а потому, что были какие-то таинственные факты: он попал под наблюдение, что-то подозревали, и он был арестован. Но, когда его привели, филеры заявили Герасимову: «Наш арестован», – дескать: сообщник. И когда Герасимов пришел, он понял, что имеет дело с крупным провокатором.

Председатель. – Кто вам рассказал?

Бурцев. – С одной стороны рассказывал сам Азеф, с другой стороны – Герасимов.

Председатель. – Так позвольте: в то время Азеф и Герасимов еще не знали друг друга?

Бурцев. – Не знали. Азеф был агентом департамента полиции, имел дело с Рачковским. Герасимов же был по охранному отделению, поэтому Герасимов не только не встречался с ним, но и не знал об его деятельности, потому что Герасимов был сравнительно свежий человек. Когда Азеф попал в охранное отделение, Герасимов узнал, что за время дней свободы Азеф, служивший у них, не являлся несколько дней (так часто бывало, что агенты несколько месяцев не появлялись, и он иногда не являлся несколько месяцев). Герасимов поставил ему условия, вернуться к работе, выдать все, что он знает, и действовать под руководством его – Герасимова. Азеф согласился на это в присутствии Рачковского, в конце марта месяца 1906 г. С начала апреля он переходит в исключительное ведение генерала Герасимова. Генерал Герасимов не мог не знать, что он партийный эс-эр, что видный член партии. Через несколько недель происходит покушение на Дубасова в Москве. Члены партии – Сладкопевцев и другие – знали, что организатором этого покушения был Азеф и что он, в момент покушения на Дубасова, был в Москве на Тверской улице: он расставлял бомбистов, он давал указания, по его плану все это делалось.

Председатель. – Это было через несколько недель после того, как он был арестован?

Бурцев. – Да. И после того, как был заключен договор между Герасимовым и им.

Председатель. – Как вы установили дату этого договора?

Бурцев. – В процессе Лопухина было сказано: в марте. Это есть официальный документ. Дальше мне это подтвердили официально Азеф и Герасимов. С Герасимовым, в последний год пребывания моего за границей, я нередко встречался. Первый раз я приехал к нему и спросил: «Вы – генерал Герасимов? Я – Бурцев. Хотите мне давать объяснения? Хотите отвечать на мои вопросы?» – Он был вроде Зубатова, он говорил мне: «Не могу, вы меня погубите. Я получаю пять тысяч пенсии. Меня лишат пенсии». – Так они отвечали все, в большинстве случаев. Так говорил и Герасимов. Но тут Герасимов не отказывался и дал целый ряд объяснений. Я его часто допрашивал на квартире.

Председатель. – А Герасимов теперь на пенсии?

Бурцев. – Он уже в отставке – пять лет.

Председатель. – Он получает пенсию?

Бурцев. – Я его не спрашивал. Я знаю, что он занимается биржевыми делами, так что ушел в сторону.

Смиттен. – Те показания, которые вам Герасимов давал, вы их записывали?

Бурцев. – Нет, это были устные беседы. Я допрашивал почти всех, до кого я мог добраться, и не показывал даже вида. Это моя, так сказать, специальность. Вы спрашиваете: как я установил этот факт? Я ссылаюсь на процесс Лопухина, за границей же мне рассказывал Азеф и, наконец, Герасимов подтвердил. Роль Герасимова в деле покушения на Дубасова мне кажется непонятной: потому что раз Азеф был его агентом, в Москве происходит покушение, о котором от партии эс-эров были прокламации, – как же он не мог не спросить Азефа: «Где ты был? каково твое участие? ведь ты – член этой партии…» По словам Азефа, когда он приехал из Москвы, он явился в охранное отделение и встретился с Герасимовым в присутствии Рачковского. Рачковский, кивая на Азефа, говорил: «Это его дело в Москве». – Азеф ему возражал: «Если мое дело, то арестуйте меня». – Герасимов не обратил на это внимания, и расследования этого дела не было. Он удовлетворился заявлением Азефа, что Азеф только стороной узнал о том, что в Москве происходит; а то, что эс-эры печатают прокламации, – его не касается… Я не знаю, интересно ли вам мое мнение по этому поводу… Я ведь только факты рассказываю. Если вы потребуете объяснения, я могу перейти к моим выводам…

Председатель. – Если вы хотите дать в нескольких словах ваше заключение, – пожалуйста.

Бурцев. – По моему мнению, разговоров, рассуждений о том, чтобы убить того или другого, не было. Но Герасимов понимал, что имеет дело с революционером, человеком, участвующим в политических делах, в покушениях. Повторяю, – это мое убеждение. Объективных данных у меня нет. Я не делаю утверждения, которое мне иногда приписывали в газетах, что Герасимов, совместно с Азефом, убил такого-то или хотел убить того-то. У меня на это данных нет.