Чудо-оружие СССР. Тайны советского оружия

Любопытно, что Е. Н. Шошков в книге «Репрессированное Остехбюро», (СПб.: Мемориал, 1995) пишет, что с 23 июня 1934 г. о деятельности работников «Остехбюро» А. И. Берг регулярно информировал ОГПУ (а позже НКВД). В письме от 21 июля 1936 г. в адрес особого отдела НКВД Балтийского флота Берг назвал эти работы антисоветскими.

Справка из «Советского энциклопедического словаря»: Берг Аксель Иванович (1893–1979), академик АН СССР (1946), адмирал-инженер (1955), Герой Социалистического Труда (1963)… Инициатор и руководитель исследований по кибернетике и ее приложениям.

Кстати, о кибернетике. С легкой руки Никиты Сергеевича наша «творческая интеллигенция» потешается над дураком Сталиным, объявившим ее лженаукой и тем самым тормозившим развитие советской науки. Однако на простой вопрос, как можно было без вычислительной техники создать в 1953 г. водородную бомбу, первую в мире противокорабельную ракету «Комета», огромный комплекс ПВО «Беркут» вокруг Москвы, начать проектирование межконтинентальной баллистической ракеты Р-7, которая вывела на орбиту Гагарина, и т. д., и т. п., следует невнятное бормотание, мол, «герои подполья» типа Берга вопреки указаниям великого вождя все-таки развивали кибернетику, рискуя свой свободой и жизнью.

Несколько упрощая ситуацию, можно сказать, что шулера смешали два понятия — кибернетика и вычислительная техника. Причем так умело, что подавляющее большинство нашего народа считают оба термина синонимами. В «Советском энциклопедическом словаре» говорится: «Кибернетика (от греч. kybernetike — искусство управления), наука об общих законах получения, хранения, передачи и переработки информации».

Тут действительно ее можно заменить названием «вычислительная техника». Кстати, когда я учился в МИФИ, наш факультет назывался «В» («Вычислительная техника»), а когда я закончил МИФИ, стал называться «К» («Кибернетики»). Что от этого изменилось? Да ничего! Сменили вывеску, а «девочки и мебель» остались теми же.

А вот в конце 1940-х годов ситуация была совсем иная. Воспользовавшись фантастическими успехами вычислительной техники, ряд западных ученых начали распространять идею, что эти успехи приведут к созданию роботов, которые де будут работать за людей. Благодаря им исчезнут бедность, классовая борьба, национальная рознь и войны между государствами. А если война и будет, то между людьми и роботами, когда в силу своего огромного интеллекта роботы решат завладеть миром.

Эти бредни многие на Западе стали называть кибернетикой. Сталин и советское правительство сумели за первые 4 года восстановить разрушенное войной народное хозяйство и при этом изыскать огромные средства для создания многочисленных НИИ и заводов, занимающихся средствами автоматики и вычислительной техники. Но они не могли допустить распространения среди советских людей лженаучных идей «кибернетиков». Именно такая «кибернетика» и была объявлена лженаукой.

История поставила все точки над «i». Вычислительная техника сделала буквально фантастические успехи. Говорить о них — зря терять время, их видит каждый. Но искусственный интеллект так и не создан. И, несмотря на успехи вычислительной техники, мы видим, что войны, национальная рознь и противостояние между богатыми и нищими в мире стало куда больше, чем в 1953 г., а оптимизма и надежд на светлое будущее — куда меньше, по крайней мере, на территории «Эсэнговии».

Зато кибернетика процветает, мы ежедневно видим на телеэкранах киборгов, терминаторов, звездные войны, которые не только не имеют никакого отношения к вычислительной технике, но и коренным образом расходятся со школьным учебником физики в первом же его разделе — «Механика».

Раздел II. Корабли русской армии

Глава 1. «Броненосцы», минзаги, транспорты и… подводные лодки

Держу пари — большинство читателей решило, что в заглавии опечатка, тем более что их, к сожалению, хватает в современных изданиях. Но на сей раз все верно — русская армия в XIX веке и в начале XX века имела свои корабли и даже подводные лодки. Причем подводные лодки оказались на службе в армии на четверть века раньше, чем во флоте.

Дело в том, что до 1914 г. все береговые крепости России [18] принадлежали Военному ведомству. А отношения между Военным и Морским ведомствами в России были, мягко выражаясь, сложными. А если честно говорить, в управлении и армией, и флотом в царствование Николая II был попросту бардак. Каждым ведомством руководило два человека. Морским — Управляющий Морским министерством и генерал-адмирал; Военным ведомством — Военный министр и генерал-фельдцейхмейстер. Каждая пара начальников была подчинена непосредственно царю. Четкого разграничения полномочий не было, да и к тому же великие князья большую часть времени проводили в Париже или на Лазурном берегу.

В такой ситуации командованию крепостей не приходилось особо рассчитывать на флот, и они завели свои флотилии. Естественно, что на броненосцы и крейсера Военное ведомство рассчитывать не могло. Зато каждая береговая крепость имела свои минные заградители — небольшие пароходы или паровые катера. Кстати, для Военного ведомства специально были спроектированы морские мины. Имелись в Военном ведомстве и свои торпеды. Правда, стрельбы ими велись не с кораблей, а с береговых стационарных аппаратов,

В советское время все береговые стационарные аппараты, как и прочая старая рухлядь — огромные береговые орудия Кронштадта, последняя галера русского флота, которую Павел I повелел «хранить потомству в пример», и много другое, — были отправлены на лом. Лишь один береговой торпедный аппарат уцелел до наших дней в бывшей Свеаборгской крепости. Финны гораздо с большим почтением относятся к русским военным реликвиям, чем большевики и «демократы».

Для перевозки грузов в крепостях имелись специальные пароходы, наиболее крупные из которых были вооружены небольшими пушками (37-мм, 47-мм, 4-фн и 9-фн).

Так, к примеру, в 1861 г. для береговых крепостей в Англии были куплены два винтовых парохода водоизмещением 550 т и 1166 т, которые получили наименования «Артельщик» и «Красная Горка». К 1914 г. Военное ведомство располагало на Балтике более чем 20 пароходами. Так, например, Свеаборгская крепость имела пароходы «Артиллерист» (водоизмещением 350 т), «Инженер» (240 т) и др.; Кронштадтская крепость — пароходы «Минер» (320 т), «Молния» (320 т) и др.

Любопытно, что корабли состояли не только в крепостях, но и в штатах казачьих войск. Несколько пароходов имелось в Донском, Кубанском, Уральском и Амурском казачьих войсках. Использовались они в основном как транспорты и в мирное время штатного вооружения не имели. При возникновении конфликтов, как, например, восстание «боксеров», на эти корабли ставили пулеметы и легкие полевые орудия.

А вот в 80-х годах XIX века Военное ведомство обзавелось подводным флотом. Причем лодок в нем было больше, чем во всех флотах мира, вместе взятых, включая опытные образцы. Замечу, в русском флоте подводные лодки появились в 1903 г.

А дело было так. Жил-был богатый польский шляхтич Стефан Казимирович Држвецкий, правда, жил он не в Польше, а во Франции. Он много работал, однако особой отдачи от его изобретений не было, но Држвецкий создал им великолепную рекламу. Так, на Венской всемирной выставке 1873 г. его изобретения заняли целый стенд. При посещении выставки великим князем Константином Николаевичам с ним вроде бы случайно встретились польские аристократы, знакомые ему по Варшаве. [19] Поляки подвели великого князя к стенду Држвецкого, «который умело показал свои изобретения и, кроме того, представил великолепно исполненные чертежи нового своего изобретения автоматического прокладчика, который, будучи присоединен к компасу и лагу, чертит на карте путь корабля. Генерал-адмирал Константин заинтересовался проектом: „Приезжай в Петербург, я тебя назначаю совещательным членом Технического комитета с окладом 500 рублей в месяц, составь смету, необходимая сумма будет тебе ассигнована — осуществляй свое изобретение“». [20]